V: Побег от себя (2/2)

— Прошу прекратить подобные разговоры, — строго оборвал её речи Леви, останавливая дальнейшее обсуждение. — Это некультурно обсуждать подобное за спиной госпожи Римия.

— Что обсуждать?

Леви отвлёкся от своих нравоучений и бросил взгляд через плечо. В дверном проёме стояла Ева, ухватившаяся за свою сумку и удивлённо осмотревшая всех собравшихся. Легкое вязаное пальто висело на ней, словно она похудела на несколько килограммов за одну ночь, и только пышная юбка платья придавала ей прежний здоровый вид. Сегодня было довольно пасмурно и прохладно. Небрежно убранные волосы кое-как были собраны в хвост. Выглядела Ева сильно уставшей. Наступило неловкое молчание.

— Спросите у своих коллег, — бросил Леви и встал из-за стола. Ева же медленно двинулась к своей картине, и на секунду их взгляды пересеклись. Холодное безэмоциональное лицо Евы говорило о многом, и даже не зная всей подоплёки ее поведения, Леви смог бы понять, что произошло что-то не то. Его проницательные глаза остановились взглядом на её губе, на которой виднелись неаккуратные и крайне бессмысленные попытки замаскировать ссадину. Конечно, Леви не был её близким другом или знакомым, чтобы обеспокоенно вопрошать, что произошло, однако и незамеченной от него эта ссадина не осталась. Выражение лица Евы говорило о том, что всё она поняла: Леви заметил это недоразумение.

— Как ты себя чувствуешь? — к ней подошёл Чезаре и с волнением взглянул в её лицо. На кафедре продолжились беседы, однако голоса присутствовавших звучали уже не так громко. Было очевидным, что никто не планирует объясняться по поводу разговора минуту назад. Ева удивлённо вздёрнула бровями. Она пожала плечами и бросила ёмкое «всё нормально». В какие-то подробности вдаваться не хотелось. Что с того, что вчера она снова не смогла контролировать себя и чуть не отправила мать на тот свет прямо в их доме, а сегодня она вынуждена вновь переживать те события, которые она выгоняет из головы весь год? Ева всего лишь немного рушится внутри, но в целом-то всё в порядке.

Она, переделав хвост на голове так, чтобы волосы не падали на лицо, присела на корточки перед картиной и попыталась стереть с неё какую-то незначительную грязь на краю, оттянув длинный рукав платья. Над ней раздалось наигранное покашливание, и она, не вставая с корточек, подняла свою голову.

— Так вы Ева? — к ней подошёл Грегори и мягко улыбнулся. — Красиво рисуете. Меня зовут Грегори Бьянки, кстати, — он довольно погладил себя по животу.

— Спасибо, — ничего не ответив на его вопрос, Ева кивнула и вновь обратила своё внимание на картину. Он немного смутился.

— Моя внучка очень увлечена рисованием, — переминаясь с ноги на ногу, он начал свой пространный разговор. — Столько карандашей ей уже купил. И красок. Красок, конечно, — засмеялся Грегори, наверняка предаваясь воспоминаниям о своей маленькой внучке. — Я хотел бы для неё нанять частного учителя.

Ева выпрямилась и без лишних вопросов уставилась на мужчину, который был её ниже на голову. Растерянно он вытер пот со лба накрахмаленным платочком.

— Как вам такое предложение? Я хорошо оплачу. Хотя бы раз в неделю, — умоляюще мужчина взглянул на Еву перед собой. В нём чувствовалась нежность по отношению ко внучке. — Или, может, у вас есть кто-то на примете?

— Я согласна, но, с вашего позволения, можем мы вернуться к этому разговору чуть позже? — Ева вежливо улыбнулась и дружелюбно наклонила голову слегка вбок. На господина Бьянки это подействовало как успокоительное, и он мягко рассмеялся. — На этой неделе я буду занята немного, на следующей удобно будет?

— Конечно, понимаю! — с облегчением пролепетал мужчина и бесцеремонно потряс руку Евы. Она неуклюже вытащила из слабой хватки свои пальцы и неловко улыбнулась.

Ева оставила картину стоять всё так же под окном, всё равно поставить её больше некуда. Постепенно на кафедре становилось всё меньше людей: кто-то уходил на занятия, кто-то погружался в свои дела и больше не вёл бессмысленных бесед. Ева перелистывала страницы толстой книги по теме перспективы в композиции и разочарованно положила её снова в коробку. Всё было не то, а нужные книги оказались запечатанными в другом корпусе, в который теперь можно попасть только с боем. Без этих книг делать было нечего, а до занятий было ещё около получаса. С разрешения одного из работников исторического факультета, который остался последним на кафедре, она взяла первую попавшуюся книгу с огромной полки рядом со столом Леви. Название гласило «Мифы ранней эпохи Эльдии». С интересом она открыла первую попавшуюся страницу. Там описывалась пространным и сложным слогом какая-то история о прекрасной царице когда-то древнего государства на севере нынешней Марлии. И однажды во время охоты царица попала из лука в прекрасного юношу, который до встречи с ней потерял память и был уже сильно ранен. Царица выходила его, но так и не смогла получить от него какой-то полезной информации. Однако молодой человек был прекрасен лицом, нежен и обходителен, так что царица отдала ему своё сердце и тело после нескольких месяцев с начала их знакомства. Она была так очарована им, что ему с лёгкостью удалось взять бразды правления на себя. Обманутая женщина не видела, как он затягивал её всё глубже в омут страстей. Ева перелистнула страницу и нашла в нетерпении последний абзац. Настолько ей не хотелось читать эту историю полностью. Юноша оказался обманщиком и титаном, который сожрал царицу и присвоил себе государство, которое он держал долгие годы в страхе. И лишь когда все жители восстали против тирании и убили титана, наступил мир. «Какая глупость», — с разочарованием подумалось Еве.

— Госпожа Римия, — строго и бесцеремонно голос Леви отвлёк её внимание от столь занимательной книженции. — Нам нужно пройти к ректору.

— Нам? — Ева удивлённо переспросила, но Леви не повторялся. Она неуверенно шагнула к нему навстречу, но он не стал её ждать и размеренным шагом двинулся в сторону необходимого кабинета. На все свои вопросы по дороге Ева не получила никакого ответа.

Кабинет ректора был сравним с приёмной какого-нибудь местного чиновника. Огромные окна выходили в главный двор и открывали по истине впечатляющий вид на центральный вход. За столом в ожидании, сложив руки на столе, как примерный ученик, сидел мужчина лет сорока на вид, высокий, уже чуть с проседью и большим заломом между широких бровей. Ева была здесь не первый раз и с ректором виделась уже до этого, но хотелось, конечно, сократить до минимума свои встречи с ним.

— Приветствую вас, госпожа Римия, — он дружелюбно улыбнулся, предлагая жестом присесть. Ева немного замялась на входе, а Леви как ни в чём не бывало уселся поудобнее в мягкое кресло. Она чувствовала всем нутром, что разговор будет неприятным.

— С чего бы начать? — ректор втянул побольше воздуха через приоткрытые губы, и Ева подумала, что неплохо было бы начать хоть с чего. — Мы уже обговорили это обстоятельство с деканатом исторического факультета и лично переговорили с господином Аккерманом, — начал ректор очень размеренным тоном. Ева взглянула на Леви. Он хмурился больше обычного или ей показалось? — Вы, наверное, думаете, зачем я позвал вас сюда. Господин Аккерман — заместитель декана факультета истории и культурологии, а вы сейчас подменяете приболевшую госпожу Денри и, можно сказать, стали заведующей кафедрой? — он неуютно рассмеялся.

— Можно, пожалуйста, ближе к делу? — перебила его смех Ева. Теперь уже Леви взглянул на неё под впечатлением.

— Да, — протянул ректор. — Политика нашего государства заключается в том, чтобы нашим гражданам было комфортно. Этого нельзя отрицать, но мы с вами понимаем, что очень сложно жить спокойно, когда вокруг нас столько недружественных народов и когда внутри страны есть ещё одна конкретная угроза, — он знал, что перед ним сидит эльдийка, но совершенно не стеснялся указывать ей на её место. — Конечно, вы к этому не относитесь, вы, можно сказать, гордость факультета искусств.

Ева напряглась. Ей хотелось выкрикнуть: «Да скажи ты уже, что и как!». Леви, не поворачивая головы, смотрел в её сторону и наблюдал за волнительным и пугливым трепетом пальцев её рук. Еле-еле заметно она прижимала их друг к другу, чтобы не выдать дрожание, однако её правая нога всё равно непроизвольно подрагивала. Она то и дело сглатывала слюну, подступавшую от волнения. Но если не вглядываться, то она могла показаться катастрофически отстранённой и спокойной, как море в штиль. Леви тяжело выдохнул.

— Так, к чему я веду. После недавней встречи с правительством руководством нашего университета было решено закрыть ваш факультет как автономную единицу и ввести вас в состав исторического факультета в качестве ещё одного направления, — ректор закончил свою речь и с чувством полного удовлетворения сложил руки перед собой в ожидании реакции Евы.

— Лишить автономии? — переспросила она, и её лицо застыло в маске саркастичного удивления. Губы Евы уже не стеснялись дрожать, а зрачки пепельно-серых глаз пугливо уставились на ректора.

— Да, именно поэтому я позвал вас и господина Аккермана. Теперь он будет помогать вашему факультету. Не переживайте, вы в надёжных руках, — ректор расплылся в приторно дружелюбной улыбке, и Ева медленно, почти как какая-то пугающая машина, повернула голову в сторону Леви и уперлась в него взглядом. Леви ощутил на себе её тяжелый взгляд, который так и кричал, усмехаясь: «ты?». Он чувствовал, как она прожигала в нём дыру, но не хотел поворачиваться к ней. — Понимаю, может быть сложно поначалу, но вы должны понимать, что это решение взвешенное и весьма справедливое. Быть под началом исторического факультета очень и очень престижно.

— Я могу идти? — Ева резко повернулась к ректору, и он непроизвольно вздрогнул, кивнув ей. — Благодарю.

— Я тоже откланяюсь, — спокойно и учтиво проговорил Леви. Уходя из кабинета, он прочувствовал на себе беспечное злорадство ректора.

Двери закрылись, и Леви увидел Еву, стоявшую посередине коридора. Её плечи были тяжело опущены, а глаза смотрели куда-то под ноги. Он не видел её лица, но ощутил, как над женщиной сгущались тучи. Ева прикусила нижнюю губу. Если она расплачется сейчас, то сможет ли она вообще бороться дальше? Что ждёт её впереди, если сейчас она всё бросит и уйдёт? Злость и обида текли по венам. Хотелось вцепиться в Леви и придушить его, она знала, что он стоит позади неё, но существенно не понимала, чего он ждёт.

— Уйдите сейчас, либо я за себя не отвечаю, — она подумала, что успеет пожалеть об этих словах потом. Ева понимала, что Леви здесь совершенно ни при чём, что от него решение не зависело и что она лично и только потом её факультет — кость в горле нового руководства. Но сегодня всё было против неё: это ненавистное тридцать первое мая ударило её прямо в сердце, засадив осколки поглубже. И Леви просто стал объектом ненависти, которую она сдерживала из последних сил. Особенно после случившегося вчера ночью. Она не могла сделать и шага, ноги словно больше не принадлежали ей. — Уйдите, пожалуйста!

Леви обошёл её. Бывшая ссадина снова почти незаметно закровоточила, потому что Ева прокусила губу до крови. Всё её лицо было влажным от слёз. Она, наверное, и сама не заметила, что плакала. Леви выдохнул. Что нужно было сказать ей? Принести извинения или оставить всё, как есть? Он вытащил из нагрудного кармана пиджака новенький глаженый платок и протянул его Еве. И, когда она выхватила его, Леви пошёл прочь из этого коридора.

На кафедре снова собралось несколько людей. Все преспокойно попивали чай, даже не зная, с какими демонами внутри сейчас пришлось бороться Еве. Через несколько минут ей нужно будет отправиться к студентам, как-то объявить эту новость, потом сообщить коллегам и ещё много других относительно важных дел. Она посмотрела на Леви, который вчитывался в конспект одного из студентов и отпивал попеременно чай из чашки, которую держал довольно необычно. Она прошла к столу, который достался её теперь уже бывшему факультету, и плюхнулась на стул. Никто не обращал на неё внимания, а она уставилась на своего «злейшего врага», который, к слову, заметил её тяжелый и колющий взгляд на себе. Он отвлёкся от конспекта и поднял глаза на Еву, наклонив голову слегка вбок. Они смотрели друг на друга, но в головах обоих не было и мысли.

— Та-а-ак, а чего это вы тут сидите грустные? Ах! А кто эти красавицы?

На пороге стояла Ханджи и тыкала пальцем в сторону преподавателей с факультета искусств.