Том 1. Пролог. Закулисье бала-маскарада (1/2)

Мы боимся и жаждем сей встречи:

На балу, на веранде, во тьме

Ты скрываешь сыпь грязных увечий,

Я — молчу о постыдном клейме.

Мириады вещей позабылись —

Я отчётливо вмиг осознал:

Мы в глухом океане всего лишь

Корабли, что искали причал.</p>

Холодные руки. Холодные ноги. Сердце в груди отбивает сумасшедший ритм.

Оглушительно громкая музыка оркестра заставила застыть у распахнутых дверей, но усилием воли прекрасная девушка переступила порог. Длинные газовые шторы на несколько секунд скрыли её от присутствующих во дворце.

Бальный зал поражал великолепием красок и вычурной, кичливой дороговизной. Драгоценные фасады, украшенные сусальным золотом колонны, мраморный пол и яшмовый потолок заставляли задуматься… скольких сонийцев ограбили налогами, чтобы это здание было возведено?

На мгновение на лице девушки отразилось отвращение: будто перед ней предстал не императорский дворец, а тюремная камера, пропахшая испражнениями.

Юная дама застыла у золотого зеркала. Её лицо было скрыто под синей маской, расписанной изображениями полевых цветов. Длинное пышное платье бережно прятало почти все части тела от чужих глаз: невозможно было рассмотреть ни плеч, ни соблазнительной выемки на груди, ни предплечий. Даже пальцы были скрыты под тканью перчаток.

Но каждому аристократу, посетившему сегодня бал-маскарад, предстала одна и та же картина: лёгкой поступью в зал вошло божество. Белые волосы россыпью упали на плечи, нежные ночные цветы оплели макушку венком. Бледно-голубое платье струилось, вырисовывая контуры хрупкой фигуры и оттеняя светлую кожу и волосы. Как ни посмотри, а эта прекрасная госпожа должна была происходить из знатной сонийской семьи. Только вот обжигающие заинтересованные взгляды сразу обнаружили подвох: внимательно наблюдая и слушая, они поняли, что далеко не драгоценности мягко звенели на её шее.

Золотая цепь вилась вниз от плеч и пряталась в ткани, уходя под одежды. Рабыня.

Но, кажется, девушку совсем не смущал её статус. Горделиво вскинув голову, она обвела взглядом зал. Несколько танцующих пар специально остановились, чтобы рассмотреть вошедшую получше, но, встретившись с холодными поблёскивающими глазами божественной девы, вновь закружили в танце.

Девушка замерла у стены. Конечно, ни один знатный господин не посмел бы пригласить рабыню на танец. Тем более что никто не знал, является ли она чьей-то личной рабыней или же одной из военнопленных.

Помещение ослепительно ярко сверкало. Девушке пришлось щуриться, чтобы в очередной раз внимательно изучить собравшихся. С высоких потолков свисали позолоченные люстры, отделанные миллиардом подрагивающих в воздухе крошечных бриллиантов. В этот момент несколько сотен свечей озаряли бал.

Пышные наряды присутствующих пленяли. Каждому, кто заглянул бы случайно в эту залу, предстала бы невероятная картина из разукрашенных во все существующие цвета аристократов, плывущих друг за другом в изящном танце. Маски богачей были обрамлены золотом, серебром и самоцветами. Перья и кованые элементы венчали необычные драгоценные маски.

Внезапно толпящиеся пары, до этого момента переговаривавшиеся вполголоса, затихли и расступились. Вперёд вышел господин старше тридцати лет. Не высокий, не красивый, но так богато украшенный, что походил на старый платяной шкаф, который обвешали драгоценностями.

И в этот момент лицо девушки искривилось — и она запоздало подумала, как же это, наверное, замечательно, что никто из присутствующих не может слышать её мысли.

— Мне передали послание: говорят, что в ночи расцвел небывалый цветок, — руки аристократа потянулись к лицу девушки — и вздёрнули её подбородок вверх. Рабыня закусила губу, но не выдала ни звука. — Расскажи же мне, кто послал за тобой? Кто пригласил? Кто будет тебя сопровождать?

— Ваше Высочество, — с лёгкой улыбкой на устах отозвалась она. Её голос хоть и звенел молодостью, но тембр был довольно низким и глубоким. Это сразу привлекло внимание ещё большего количества людей. — Я прибыла по своей воле. На просторах родной страны я ни разу не видела столь завораживающего своим величием дворца и такого множества знатных особ. Мой поступок может показаться дерзким, но, с позволения владельцев Цветочного дома, я прибыла, чтобы стать частью Вашего гарема.

Лицо аристократа вытянулось — сначала он уставился на девушку поверх маски, но затем, не думая, начал распускать руки — его пальцы легли на талию рабыни.

— Для начала я должен удостовериться, что на этом лице и теле нет никаких уродств, — с блеском в глазах проговорил знатный господин и заметно раскраснелся. Подбородок и толстая шея в одно мгновение покрылись пятнами и потом. — Уединимся?

— Ох, я так боюсь Вас разочаровать, — взволнованно заговорила рабыня, склоняя вниз голову. — На самом деле… На моём теле… Действительно есть кое-что, что может Вам не понравиться… Ох…

Рабыня в смущении прикрыла руками нижнюю часть лица, волнение проявилось в её ярких глазах. Но под пальцами успела мелькнуть незамеченной короткая усмешка.

— Не беспокойся — просто дай мне посмотреть, — тихо и вкрадчиво заговорил аристократ, а затем взял девушку под руку и повёл по краю зала.

Он уводил её всё глубже во дворец. Девушка всё время прижималась к аристократу поближе, касалась его подолом платья, пальцами гладила предплечье мужчины. Он же шёл рядом, похмыкивал что-то себе под нос — на лице его заиграла самодовольная улыбка, а глаза зажглись вожделением.

Они вышли на веранду. Это была довольно большая площадка на свежем воздухе с оградой и балюстрадой, обвитой диким виноградом. Кусты жасмина цвели прямо под балконом, благоухая и отражая звёздный свет. Длинные шёлковые нити с нанизанными жемчужинами покачивались на ветру и надёжно скрывали уединившуюся парочку. Рабыня бросила лишь один хмурый взгляд на широкую софу на веранде, а затем вновь с обожанием в глазах вскинула вверх голову.

— Ты ведь знаешь, кто я такой, верно? Поэтому прилипла именно ко мне? — решил спросить аристократ.

— Ох… Конечно, слава о Его Высочестве наследном принце Кроу гремит по всей Сонии. Но дело не только в Вашем богатстве и статусе… — смущённо зашептала девушка, склоняя вниз голову. Даже щёки её залились румянцем. — Мне… Мне нравятся такие сильные мужчины, военные… А ведь Вы — главнокомандующий…

— Но разве ты — не военнопленная рабыня? — с подозрением поинтересовался он и даже почесал подбородок. — Тебя должно было разозлить, что сонийцы напали на твою страну.

Однако девушка не ответила — просто бросилась к мужчине, обвила его шею руками, запрокинув голову.

— Ни один мужчина в моей стране не держал так меч! Не вёл за собой войска, не командовал! Ваш властный голос до сих пор звучит в моих ушах… — прошептала она, плотнее прижимаясь к аристократу.

Наследный принц ухмыльнулся: эта дева не только была прекрасна, но и из её уст лился сладкий нектар.

Мужчина вновь схватил девушку за подбородок и, приподняв её лицо выше, уже хотел запечатлеть на устах цветочной девы поцелуй, но вдруг застыл. Его глаза расширились.

— Подожди, но ведь моё оружие — не меч… — пробормотал он.

И тут девушка грязно выругалась и с животным рычанием бросилась на мужчину, повалив его. В руках рабыни блеснул кинжал — она одним молниеносным движением погрузила оружие в плечо наследного принца.

Глаза аристократа оказались выпучены: кажется, он настолько растерялся, что не мог даже призвать оружие. Да и искажённое ненавистью лицо чертовки всё ещё оставалось невообразимо привлекательным, даже сильнее, чем раньше.

Мужчина действительно участвовал в Бессонной войне — и после боя не раз хватал раненных сопротивляющихся девушек, брал их силой. Приятные воспоминания отдались в теле истомой — руки налились силой, и он, не испытав никаких трудностей из-за лёгкого ранения, повалил девушку наземь. Он и не подумал поднимать шум из-за нападения.

Рабыня уткнулась в цветастый ковёр и стиснула челюсти. Гримаса злобы отразилась на лице — белые волосы скрыли черты лица, а венок из небесно-голубых цветов съехал набок.

— Почему ты не сопротивляешься?! Продолжай! — наследный принц с силой хлопнул её по бедрам, а затем принялся задирать юбки. Оголились красивые длинные ноги в белоснежных чулках и хрустальных туфлях, но жадные руки тянулись дальше, под нижнее одеяние. — Так даже лучше! Цветочные девы из бордели — совершенно безвкусные, все, как одна, виснут на шее и хотят моё золото! Но ты! Ты не такая!

Горячее дыхание коснулось уха. Рабыня выпучила от ужаса глаза и с большим ожесточением начала отбиваться, острыми каблуками ударяя по ногам склонившегося над ней принца. Но тот совершенно не реагировал на боль — лишь грубее заламывал руки за спиной девушки, пока та не выдержала и тихо не простонала от боли.

— Вкуснотища… — прохрипел мужчина. Что-то неприятно звякнуло — рабыня скосила взгляд и увидела, как ремень аристократа, усеянный драгоценными камнями, повалился на пол.

Нельзя кричать. Нельзя звать на помощь.

Рабыня внезапно ослабла. Расслабилась под мужчиной, всхлипнув. Её плечи мелко подрагивали. Принц Кроу уже касался постыдных частей её тела через тонкую ткань нижнего белья.

— Ну-ну, не стоит. Я заплачу тебе и даже не посажу в темницу — идёт? Но, конечно, если мне понравится, — мягко стелил он, ухмыляясь.

И дураку понятно, что он сделает её постельной рабыней и будет держать в заточении.

В какой-то момент хватка на запястьях ослабла — мужчина не сдержался и потянулся обеими руками к крепким завязкам на бёдрах.

— А? — изумлённо выдохнул принц, на секунду поколебавшись. — Что это?..

Послышался тихий смех.

Аристократ начал озираться, даже вскочил на ноги.

— Кто здесь?! — выкрикнул он и приложил руку к груди, готовый обнажить духовное оружие.

Только вот, скосив взгляд, он увидел, как рабыня перевернулась на спину и, облокотившись на руки, приподнялась. Её голова склонилась набок, волосы упали, скрывая половину лица. Но уголок губ исказился в улыбке. А затем с алых губ вновь сорвался низкий смех.

— Что такое, дорогой? Такая я тебе не нравлюсь? — девушка медленно потянула вниз рукав, обнажая грудь.

Сидя на полу, девушка расхохоталась в голос, а затем нащупала на ковре кинжал.

«Неужели… придётся убить? Вдруг он позовёт стражу? Мне будет некуда бежать!»

Поправив рукав, растрёпанные волосы и одеяния, пришедшие в полный беспорядок, девушка вскочила на ноги. И, не думая, накинулась на аристократа вновь.

Но тот был готов к нападению. Хмыкнув, он обнажил сверкающую саблю. Маленький ножик встретился с крупным орудием — и жалобно зазвенел. Отдача от удара оказалась сильной — рабыня почувствовала, как хрустнула кость. Кажется, вывих. Кровь потекла по рукаву, окрашивая нежную ткань в красный.

— Ты обманула меня, но ничего страшного. И близость, и убийство дарят одинаковое наслаждение! — тем же голосом, полным вожделения, прокричал аристократ и начал наносить удары наотмашь.

Девушке приходилось второй рукой придерживать остриё кинжала, чтобы блокировать атаки. С ладони, в которую впивался кинжал, тоже полилась кровь.

Но рабыня ускользала от атак, успела нанести даже несколько ударов по щиколоткам врага, а затем погрузить кинжал по рукоять в плоть. Усмехнувшись, она уже намеревалась выдернуть оружие и нанести второй удар, но… кинжал застрял и не хотел покидать бедро, из которого брызнули алые капли.

«Портсигар!» — догадалась она и нахмурилась.

Её клинок был способен проткнуть мягкие металлы и кожу, но вот из-за зубцов выходить обратно из неподатливого материала отказывался. Пришлось бросить оружие и отступить, перекатившись по полу.

Девушка застыла у края веранды, присела на ограждение и начала медленно, стоя спиной к внутреннему дворику, взбираться на него. Отступая, она потревожила россыпь золотых нитей с жемчужинами, которые всколыхнулись волной и зашуршали.