Том 1. Глава 35. Тяжело в учении (1/2)

Нуска догадывался, что будет непросто, но, если бы хоть отчасти представлял себе эти дикие тренировки, то лопал бы в обители за четверых.

Первый же день Нуска провёл в полной растерянности. Его удивляло абсолютно всё. Утром лекарю наложили белую кашу, а в круглую глиняную чашу налили травяной отвар. Овощи, которые подали к каше, были горькими и вызывали лишь больший голод или позывы рвоты.

Минхэ был не очень разговорчив. Его день начинался с первыми лучами: искупавшись, он готовил завтрак, а затем будил Нуску. Они ели, а затем поднимались в заснеженные горы.

— Это тебе, — Минхэ взвалил на плечи Нуске коромысло с двумя переполненными водой вёдрами. — Просто стоять и держать их — недостаточно. Прими боевую стойку. Расставь ноги шире, а руки — перед собой. Локоть свободный и подвижный.

Нуска и так еле стоял на ногах, а теперь и вовсе качался, удерживая себя от падения. Минхэ хмурился — ему явно не понравилась боевая стойка лекаря из трущоб, а потому он насильно выпрямил плечи Нуски, заставил его согнуть ноги в коленях и выставить вперёд руки. Коромысло тут же поползло набок — и лекарь вцепился в него руками, удерживая от падения.

— Пока можешь помогать себе руками. Позже нужно будет держать вёдра с водой на плечах. Важно, чтобы спина была прямой. Когда от порывов ветра одно из вёдер перевесит — наклоняй туловище в противоположную сторону. Так ты научишься держать баланс и сохранять правильное положение, — наставлял Минхэ.

Нуска понимал не так много из советов, которые учитель давал. Его никогда не обучали драться, правильно стоять или следить за осанкой. Лекарь часто горбился, скрючивался. И даже в пылу драки любил пригнуться к земле как животное. Нуска даже не понимал, для чего ему это может понадобиться, но… Сейчас юный сурии решил всецело довериться учителю. Если Нуска выдержит эти тренировки, то хотя бы на несколько шагов приблизится к мастерству Минхэ. Он тоже хотел ловко управляться с мечом и при этом выглядеть так, словно танцует. Лекарь впервые счёл чей-то боевой стиль красивым.

— Когда вода в вёдрах промёрзнет — возвращайся в долину, — сказал своё последнее слово Минхэ и начал спускаться по тропинке со скалы.

Нуска в растерянности уставился на место, где только что стоял учитель. Вода промёрзнет? Только тогда возвращаться? Но это ведь… Очень долго.

Минхэ хоть и дал Нуске свой тёплый шерстяной плащ, но уже через пару часов ноги у лекаря задрожали от холода и усталости. Лекарь стоял, одновременно обливался потом и мёрз. Что будет с ним ещё через несколько часов? Замёрзнет ли вода хотя бы к ночи? Нуска с надеждой заглянул в одно из вёдер, но воду даже не тронула тонкая кромка льда.

Лекарь зажмурился и вздохнул, а затем уставился на одну из перчаток. Хоть его тело и дрожало сейчас от холода, но только руки не мёрзли. Если вдруг Нуска будет на пороге смерти, то успеет спасти себя и разогнать застывшую кровь по венам. Эта мысль придала ему сил.

Нуска нахмурился и выпрямился, встав в подобие боевой стойки. Он догадывался, что что-то делает не так, но, видимо, сейчас было важно показать серьёзность своих намерений. Возможно, Минхэ всё ещё проверяет его. А потому Нуска должен стоять до конца.

К вечеру поднялся ветер. Он, воя, снежным вихрем опустился на скалы. Нуска, чьё лицо вновь покраснело и обмёрзло, зажмурился. Снег летел в глаза, а потому лекарь застыл на краю во тьме без возможности осмотреться. На самом деле Нуска боялся этой темноты и пустого заснеженного пространства. Рядом никого не было. Только он, стук его сердца и морозные клыки, что впиваются в кожу. Он будто сражался с миллионом невидимых врагов, стоя здесь, в эту минуту, над обрывом.

Минхэ не успеет сюда подняться. Эрд сейчас где-то далеко-далеко, в Эрьяре. Никто не спасёт Нуску, если он упадёт и покатится вниз со скалы. А потому… лекарь должен справиться сам. Ещё один раз перешагнуть через свои слабости, сделать рывок вперёд, перебороть себя, чтобы выйти победителем из смертельной схватки.

Только так он станет сильнее. Только так займёт достойное место в жизни.

Когда опустилась темень, а Нуска промёрз до самых костей, его начали одолевать сомнения. Почему он должен проходить через это, когда другие, не шевельнув пальцем, по праву рождения имеют звание сурии и все необходимые навыки? Все те тщеславные ученики в обители никогда не бывали в этих горах, не стояли, холодные и прозябшие, над обрывом с коромыслом на плечах. Они просто родились в знатной семье — на этом и заканчивался список их заслуг.

«Холодно. Как же тяжело и холодно. Может, и вправду вернуться в обитель? Или в трущобы?.. Может, эрд согласится содержать меня при дворце. К чему это всё?..»

Было больно. Лицу, ногам, стёртым плечам. Всё тело обдувал безжалостный ветер. Холод кромсал последние капли тепла на части.

Нуска приоткрыл глаза, выглядывая из бездны. Снегопад прекратился, было темно. Вода в вёдрах начала промерзать, но всё ещё не затвердела до конца.

Лекарь в душе тихо рассмеялся и сгорбился. Коромысло так и поползло вперёд, вёдра накренились, но Нуска успел выпрямиться в последний момент, удержав хрупкую конструкцию на весу.

Может, и было бы сейчас хорошо ощутить чужое крепкое плечо под боком. Разделить эту тяжесть с кем-то сильным и надёжным, но Нуска вдруг осознал, что хочет не этого. Как бы его ноги сейчас ни скользили по снегу, предательски подгибаясь под тяжестью промёрзшей воды, он хотел пройти этот путь в одиночку. Ни Минхэ, ни эрд никогда не рассчитывают на чужую поддержку. И он не будет.

К утру вода заледенела. Нуска боялся, что утренние лучи могут растопить затвердевший лёд в вёдрах, но сдвинуться не смог. Та тяжесть, что он удерживал на плечах, заставила лекаря врасти в землю. Как только он пытался шелохнуться, то тут же начинал падать, а коромысло вместе с ним.

Вскоре явился Минхэ. Видимо, он точно знал в какое время Нуска должен вернуться. А когда лекарь не показался в долине, то пошёл проведать. Нуска вскинул голову и уставился на учителя, который выглядел отдохнувшим и бодрым.

— Нуска, пора возвращаться, — коротко сказал он, чуть наклонив голову набок. — Пойдём.

Лекарь сглотнул и сделал шаг, но тут же начал падать. Ноги тряслись, сотрясая вместе с собой всё тело. Нуска удержался и сглотнул. Глаза слепил яркий звёздный свет, а потому молодой сурии не сразу заметил, как сходит снежная лавина. Только когда всё вокруг заполнило снегом, лекарь успел лишь вздрогнуть и зажмуриться. Когда же Нуска открыл глаза, то Минхэ держал над собой меч дэ. Они оказались под светящимся жёлтым куполом. Снег и лёд ударялись о него и скатывались с шумом вниз, сотрясая горы, но не магию учителя. Ни один мускул на его лице не вздрогнул, пока он сдерживал напор стихии.

Лекарь прикусил губы, смакуя металлический вкус. А затем сделал шаг. Ещё один и ещё, пока не встал подле учителя. Только тогда Минхэ развернулся и медленным шагом направился вниз со скалы, одной рукой удерживая сходящий с вершин снежный массив.

Нуска был обескуражен и восхищён. И, полный странного нового чувства и воодушевления, продолжил идти вслед за этим сильным и несгибаемым мужчиной.

В долине Нуска проспал по меньшей мере десять часов. А, когда проснулся, принялся есть. Так много, как никогда не ел. Минхэ не был жадным — он продолжал предлагать добавку, пока лекарь ни насытился.

— Завтра тебя снова ждёт тренировка в горах. В тот день, когда ты вернёшься сам, я начну обучать тебя боевому искусству, — тихо проговорил Минхэ, залпом выпивая терпкий травяной отвар.

Нуска поморщился. А затем разом осушил и свою чашу.

Спустя несколько дней лекарь, волоча по снегу отмороженные ступни, самостоятельно ступил в долину с коромыслом на перевес. Учитель ждал его под деревом, застыв подобно священной статуе духа. Он чуть улыбнулся и помог Нуске вернуться в дом.

Так лекарь наконец-то смог начать тренировки.

— Если ты хочешь подарить противнику лёгкую победу, то продолжай горбиться и припадать к земле. Думаешь, он примет тебя за волчака и в страхе сбежит? — бросил несколько колких фраз Минхэ, пока Нуска стоял, пытаясь удержать в стёртых до крови руках деревянный меч.

Лекарь нахмурился, а затем попытался вылечить свои пальцы с помощью дэ — всё-таки продолжать в таком состоянии тренировки было невозможно. Но Минхэ тут же накрыл руки лекаря своими.

— Нет. Пока кожа на твоих ладонях не загрубеет и не покроется мозолями, ты не сможешь держать в руках оружие. Эти раны нельзя лечить, — покачал он головой.

Нуска от бессилия просто уронил меч и зажмурился. С его пальцев стекала кровь, капая на эту иллюзорную траву, которой не должно быть в горах. Его тело болело, каждая мышца кричала от усталости, но учитель и не думал ослаблять тренировки.

До упражнений с мечом Нуска успел подняться на вершину горы и спуститься вниз. После Минхэ заставил ученика стоять в стойке несколько часов, затем ещё несколько часов с мечом в руках. Теперь же учитель хотел показать Нуске один из приёмов, но лекарь был так вымотан, что еле шевелился. Грубая деревянная рукоять впивалась в кожу, царапала её и оставляла занозы. Ладони лекаря уже спустя час занятий были изранены и кровоточили.

Минхэ некоторое время просто смотрел на ученика, который продолжал стоять, опустив голову и вытянув вперёд руки. Меч так и валялся прямо перед его носом в траве.

Учитель со вздохом подошёл к Нуске и, придерживая под плечи, повёл его в сторону хижины.

— Видимо, тебе ещё рано тренироваться с мечом. Начнём с работы по дому, — спокойно сказал хаванец и даже не стал ругать никудышного ученика.

Нуска и не противился. Он и сам чувствовал, что ещё немного, и просто потеряет сознание от усталости.

Вечера в долине были тихими. Нуска лежал в своей кровати, укутавшись в одеяло, и поглядывал в сторону устроившегося за столом учителя. Тот в очередной раз испивал своё горькое варево. Лекарь понимал, что не обладает необходимыми для битвы талантами, а потому решил подойти к вопросу с привычной для него стороны.

— Учитель Минхэ, — тихо заговорил Нуска со своего места. — Вы считаете, что хаванец может сражаться наравне с другими сурии?

Лекарь задал этот вопрос ни на что особо и не рассчитывая. Учитель мало говорил и много делал. Все его дни были расписаны по минутам. Но Минхэ вдруг приподнялся, подтащил стул к кровати Нуски и сел напротив, не расставаясь с неприятно пахнущей чашей.

— Не знаю, как принято считать у скиданцев, но на моей родине хаванцы всегда отличались искусным мастерством. Оно передавалось из поколения в поколение. Строились целые школы, где ежегодно обучение проходили тысячи юных хаванцев, — медленно и тихо начал рассказывать учитель. Его волосы вновь были по-домашнему распущены, на теле была одна белая рубаха и широкие штаны, а золотистые глаза блестели в полумраке.

Нуска, услышав это, даже забыл о тянущей боли в теле и приподнялся. Его глаза зажглись.

— Учитель Минхэ, если хаванцы могут оглушить сурии тёмной стороны, то как быть с сурии светлой? Как сражаться с фасидцами, сифами или… другими хаванцами? — издалека начал допытывать лекарь.