Том 1. Глава 33. Северная обитель (2/2)

— Нуска, тебе небезопасно здесь находиться. Ты и сам должен это понимать, — Олин сощурился. — Все девушки в обители — знатные молодые дамы, которых даже пальцем не коснёшься, не навлекая гнев влиятельных семей. А если твой изуродованный труп завтра найдут в выгребной яме, то никто даже в суд не подаст для расследования этого дела.

Олин поднёс ко рту трубку и затянулся, выдыхая густой дым почти в лицо Нуске. Лекарь мелко затрясся от желания поймать этот дым губами и втянуть его в лёгкие.

Это не укрылось от арцента. Он вздохнул и протянул лекарю трубку. Нуска не стал строить из себя невесть что — сразу с упоением закурил и наконец-то смог хоть немного расслабиться.

На голодной желудок трубка всегда курилась с особым упоением, но и головокружение наступало быстро. Нуска схватился за голову, его ноги подкосились.

— Бездна, Нуска, ты уверен, что не перерабатываешь?! — не выдержал Олин и подхватил лекаря за пояс, удержав от падения.

Нуска и сам не знал. Он делал всё от него зависящее, чтобы стать сильнее и поскорее найти учителя. Но ничего не выходило. Каждый день начинался и заканчивался одинаково. Лекарю казалось, что он попал в ловушку, из которой не выбраться. Он трудился день и ночь, но всё, что получал в ответ, — это синяки, ссадины, сосущее чувство голода и возрастающую слабость в теле. Нуска не становился сильнее.

Олин только на секунду задержался на покрасневших глазах лекаря и вздохнул, отстранившись. Нуска кое-как удержался на ногах, подпирая собой стену, а затем тихо сказал:

— Просто дай мне немного выпить и поесть. И я сразу уйду.

Лекарь впихнул несколько монет в руку арценту. Олин посмотрел на жалкие медяки и покачал головой.

— Как поешь — сразу уходи. Нет… Позовешь меня. Я провожу тебя до жилого корпуса, — сказал с серьёзным видом Олин, а затем высыпал монеты Нуске в карман. — Ты совсем не понимаешь, как устроен этот мир. Если не хватает знаний и силы, то и влезать в дела аристократов не стоит. Как ты этого не понял за месяц?

Олин забрал трубку и вытряхнул сгоревший табак на пол. А затем ушёл распорядиться по поводу выпивки и еды.

Нуска медленно сполз вниз и устроился, как другие, на полу. Здесь не было ни печи, ни места для огня, а потому ученики сидели в тёплых одеждах. Лекарь потёр между собой потрескавшиеся от холода, облезшие руки. Использовать светлую дэ не хотелось — это привлекло бы лишнее внимание. Так что лекарь так и сидел, дожидаясь подаяния от соседа.

Олин был надёжным и хорошо воспитанным парнем. Никогда не влезал в драки, пытался всё решить миром. Умом не обделён, а его благосостоянию можно только позавидовать. Нуска обвёл взглядом ненавистных богачей и скрючился на полу.

— Эй, детка, Олин тебя бросил? Хочешь прогуляться на задний двор?

Лекарь не успел ничего ответить или даже разглядеть обидчика. Удар плашмя пришёлся ему по голове — кровь брызнула в глаза, а боль была такой, что Нуска ненадолго потерял сознание.

Когда он пришёл в себя, то был на улице. Снег обжигал лицо, шею и руки, но приятно охлаждал горящую от боли голову. Нуска понимал, что ему становится только холоднее и холоднее. Чувствительность в конечностях пропала, а потому лекарь приоткрыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Прямо в эту секунду с него насильно стаскивали одежды. Прямо здесь, в кустах за лачугой.

У лекаря не было сил сопротивляться. Какой смысл? Сурии просто призовут оружие дэ и вмажут ему посильнее, а, пока он будет в отрубе, сделают всё, что требуется. Лекарь просто безвольно отвернул голову, чтобы ничего не видеть и не слышать.

Легко быть сильным, когда в кармане гремят монеты. Когда вкусно позавтракал и натянул на тело шерстяные одежды. Когда рядом есть кто-то, готовый поддержать или сказать доброе слово.

Неужели Нуска приехал сюда, чтобы окончательно убедиться, что его место среди оборванцев и трущоб? Неужели он не тот сильный сурии, которым представлял себя всего месяц назад? Он помог эрду спасти деревню. Помог раскрыть преступление Хинга. Но… ничего из этого он не сделал самостоятельно. Нуске всегда помогали. Он грузом висел на шее тех сурии, что связывались с ним.

Вот что имел в виду Олин, нехотя оказывая лекарю помощь. Он просто не хотел брать на себя ответственность за беспомощного хаванца, неспособного себя защитить.

Внезапно небо озарила вспышка. Нуска услышал шум и почувствовал взметнувшиеся в воздух потоки дэ. Лекарь качнул головой и увидел, что его больше никто не трогает и не касается.

Рядом схлестнулись сразу несколько сурии: трое арцентов, карборец и фасидец. Казалось, они дрались насмерть. Нуска настолько изумился от вида пляшущих в заснеженном лесу энергий, что, превозмогая боль, сел, быстро поправляя свои одежды.

Видимо, Олин заметил отсутствие лекаря, сразу же взял след и поспешил на помощь. На одной стороне с ним дрался Леми. Как он здесь оказался — только духи знают. А теми, кто замыслил недоброе, были hvee, с которыми Нуска повздорил ещё утром.

Лекарь от злости заскрипел зубами. Он ожидал от них любой подлости, но точно не этой мерзкой попытки его унизить.

— Отвратительно. Какие же аристократы и богачи… отвратительные, — прошептал лекарь, обхватив самого себя за плечи, а затем, злобно уставившись на Волиу, породил нескончаемый светлый поток. Белые огни плясали, заполняя собой всё видимое пространство.

Олин тут же пригнулся и выставил оружие дэ, прячась от светлой атаки. Фасидец оказался медленнее, но для него светлая дэ не была столь опасна.

Трое же сурии тёмной стороны просто покатились по снегу. Казалось, их изнутри рвало на части: они хватались за головы, открывали рты, но даже не могли закричать. А Нуска просто смотрел на них, наслаждаясь зрелищем корчащихся в грязи знатных ублюдков. Сколько раз он мечтал вытворить это?

Но тут лекаря с ног до головы обдали водой. Леми кивнул Олину и направился прямиком к Нуске. Схватив его под локти, он рывком поднял хаванца с земли, прерывая энергетическую атаку. А затем подхватил лекаря на руки: так просто, словно Нуска вовсе ничего не весил.

— Олин, мы пойдём в жилой корпус. Разберись с этими бездновыми отродьями и дай показания старейшинам, — уверенным тоном скомандовал Леми. Нуска на секунду опешил — а точно ли это Леми? Лекарю никогда не доводилось видеть, чтобы он так много говорил, да ещё раздавал указания другим аристократам.

Только Олин отчего-то лишь холодно сощурился, недоверчиво вглядываясь в лицо фасидца.

— Олин, ты плохо расслышал?

Нуска не понимал, что происходит. Почему Леми, этот тихий книжный червь, вдруг ни с того ни с сего начал приказывать сыновьям знатных родов? И почему Олин не возмущается, а просто стоит столбом?

— Не забудь, Леми. Кем бы ты ни был, я могу дать показания и против тебя.

С этими словами Олин развернулся и поволок потерявших сознание сурии в сторону обители. Казалось, что он тащил мешки картошки, а не трёх мускулистых юношей.

Леми только хмыкнул и опустил взгляд на Нуску. Лекарь стал разглядывать знакомое лицо: тонкий нос с горбинкой, синие глаза, светлые русые волосы. Это точно был тот фасидец, которого он знал уже по меньшей мере месяц.

— Нуска, ты долго будешь на меня пялиться? Чтобы не удивляться всему подряд, надо хоть немного разбираться в окружающей реальности. А ты и понятия не имеешь об иерархии сурии, рангах и родовитых домах, — вдруг начал читать нотации Леми, но тронулся с места и понёс лекаря в сторону жилого корпуса. — Ты думал, у кого самый высокий ранг среди учеников? У Волиу? Не смеши меня, пожалуйста. Ты всегда был достаточно смышлёным хаванцем.

Пока они шли, лекарь чувствовал себя не в своей тарелке. Использовав последние силы, Нуска излечил рану на голове. Сразу стало намного проще воспринимать происходящее, да и взгляд прояснился.

— Эй, я теперь и сам могу идти, — подал голос лекарь, когда они вошли внутрь пустого трехэтажного дома.

— Не тебе мне указывать, — высокомерно отозвался Леми.

Нуска только сильнее нахмурился. Неужели он так плохо знал своего друга? Был ли он действительно настолько знатен, что все ученики без исключения находились в его подчинении? Но почему тогда Нуску ежедневно избивали?

На это намекал Олин, говоря, что даст показания против фасидца? Значит, Леми вовсе не друг Нуске?

Когда они вошли в комнату, там было пусто. Урри наверняка ночевал в библиотеке, а Олин и Герент всё ещё разбирались со скандалом в своём подпольном трактире.

Фасидец уложил Нуску на кровать, а затем сразу начал стаскивать с него грязные и насквозь промокшие одежды.

— Я сам, — выдавил лекарь, который от ужаса даже вмазал Леми по лицу.

— Твою голую задницу видели уже по меньшей мере пять сурии. Не вижу смысла стесняться, — холодно прокомментировал фасидец, но убрал руки. А затем направился в сторону своей кровати и начал рыться в сундуке.

Нуска не только стеснялся. Ему сейчас до рвоты были противны чужие прикосновения. Хотелось побыть одному, забыться сном и ни о чём больше не думать.

Но промёрзшие руки плохо справлялись с поставленной задачей. А потому, когда Леми вернулся, Нуска всё ещё пытался снять с себя рубаху.

Фасидец вздохнул, а затем быстро избавил лекаря от одежды. И замер.

Бледный свет звёзд осветил тощее и израненное тело Нуски. На нём не было живого места: кровоподтёки, синяки, ссадины и шрамы покрывали всё тело. Живот впал, явив взгляду два ряда острых рёбер.

Нуска поджал ноги и со стыда закрыл лицо руками. В эту секунду он ненавидел себя. Да, он давно уже признал тот факт, что его интересуют мужчины. И ему совсем не хотелось выглядеть настолько уродливым в их глазах. Он хотел являть собой статного юношу, если не подобного эрду, но хотя бы немного похожего на Олина. Крепкого, мускулистого и сильного. А то жалкое подобие человека, в которое он превратился всего за месяц, можно было смело закопать прямо сейчас на заднем дворе.

Внезапно чьи-то сильные руки обхватили его талию, длинные волосы пощекотали живот, а холодные губы накрыли самый большой синяк на груди.

Нуска подскочил на месте и попытался отстраниться, но фасидец навалился сверху и обнял лекаря, касаясь руками внутренней стороны бёдер.

— Нуска, хочешь, я окажу поддержку? Ни один из них не коснётся тебя, не сделает больно. Тебе сразу найдут учителя — поверь. Только…

— Так ты с самого начала планировал это? Позволил другим ученикам задирать меня, избивать, а сегодня…

Лекарь не шептал — он практически шипел. Он не мог злиться на человека, которого считал своим товарищем и другом, но разочарование и обида накрыли Нуску с головой.

— Скорее, я им не препятствовал. Хотел, чтобы ты справился сам, — покачал головой фасидец и уставился на Нуску, вглядываясь в золотистые, полные звериной непокорности, глаза. — Тебе ведь никто не говорил, почему хаванских женщин невозможно встретить за пределами Хаваны. Всё просто. Ещё до инцидента в Хаване их продавали в рабство. Существовала целая подпольная система, торгующая людьми. А сейчас, когда выбор не так велик… Любой из учеников этой обители будет только рад накинуться на тебя.

Нуска только непонимающе уставился на фасидца. О чём он вообще говорит? К чему он приплетает хаванских женщин?

— Хей, если у тебя и Волиу извращенные вкусы на побитых тощих мальчиков, то мой народ тут вовсе не при чём, — хмыкнул Нуска и шлёпнул Леми по рукам.

Фасидец нахмурился, а затем рывком закинул ноги лекаря себе на плечи. Его бёдра соприкоснулись с ягодицами Нуски — и лекарь чуть не умер со стыда, осознав, что тело друга на него отреагировало.

— Как ты думаешь, с какого момента я в таком состоянии? — не выдержал фасидец и повысил голос. — А ведь я-то даже не сурии тёмной стороны! Чем чище энергия, тем больше желание ей обладать. И класть все хотели на то, парень ты или девушка. Когда твоя энергия вступает в резонанс, то любой нормальный мужчина отреагирует соответственно.

Всё сказанное казалось лекарю безмозглым оправданием. Да, он прекрасно себе представлял отличия между близостью сурии с различной энергией. Об этом даже упоминалось в некоторых книгах. Но это не означало, что он превращался в объект для всеобщего вожделения. Это как утверждать, что если у девушки платье коротко, то удержать штаны на поясе невозможно.

— Бред несёшь, Леми. Лучше прямо скажи, что же ты хочешь за свою помощь? — Нуска только грустно усмехнулся, видя, каким растерянным вдруг стало лицо друга. — Что не так? Конечно, ты хотел выставить себя спасителем и благодетелем. Чтобы я впал в отчаяние и прыгнул тебе на шею, как сделал бы любой нищий безранговый на моём месте.

— Это не так, Нуска, я… — вдруг начал оправдываться фасидец и даже руки от Нуски убрал.

Только лекаря уже было не остановить. Он раскрыл обман бывшего друга. И больше не желал плясать под его дудку.

— Что такое, Леми? — Нуска состроил удивлённое лицо и вдруг поднялся, приблизился и прижал Леми к стенке, касаясь его всем своим обнажённым телом. Лишь нижнее белье прикрывало самые постыдные места. — Ты ведь хотел это тело. Почему теперь отворачиваешься и отказываешься? Или вблизи оно не так красиво?

Леми молчал, закусив губу. Нуска всё ещё чувствовал, что фасидец разгорячён, а его нижняя часть напряжена до предела. Да, именно этого Леми и хотел. Только не рассчитывал, что его так просто разоблачат.

— Ты правда думал, что ты единственный мужчина, который во мне заинтересован? — Нуска отстранился так же резко, как и приблизился. Леми облегчённо вздохнул, утирая выступивший на лбу пот, а лекарь принялся одеваться в чистое, сев на край кровати. — Хотел свалить всё на мои хаванские крови… Смешно. Видимо, ты не рассчитывал, что я окажусь чуть умнее пробки. В отличие от тебя Волиу хотя бы хотел унизить меня так, чтобы я не доложил старейшинам. А ты… ты всерьёз намеревался…

— Это не так, Нуска, — фасидец покачал головой и сел рядом, склонившись над собственными коленями. — Я бы ни за что не стал тебя принуждать. Но… неужели у тебя уже были другие мужчины? Ты поэтому так быстро догадался?

— О, ещё и познатнее, чем ты, — усмехнулся лекарь, затягивая шнуровку на штанах.

— И кто же может быть знатнее меня? — не поверил Леми, сложив на груди руки.

Тогда Нуска порылся во внутренних карманах и вытянул оттуда сверкающую даже в бледном свечении звезды перчатку.

— Кое-кто, — усмехнулся лекарь, коснувшись губами чёрной кожи, а затем поспешно спрятал перчатку обратно.

Леми молчал, а затем вдруг крепко обнял Нуску за плечи и проговорил:

— В любом случае я уже нашёл для тебя одного учителя. Только…

— Нет. Я справлюсь сам, — лекарь отстранился, услышав подозрительный шум снаружи. — Иди-ка ты лучше спать.

Фасидец выдохнул. Смотря на Нуску, облачённого в его одежды, он испытывал разочарование. Но затем просто встал и направился к выходу, бросив на ходу:

— Нуска, прости.

Ив выглядела отстранённой. Её взгляд так и искрился морозным холодом. Она протянула Нуске свёрнутый лист бумаги.

— Здесь подробно описано, как найти поселение учителя, который сможет тебя обучать. А теперь, пожалуйста, уходи… — девушка, впихнув Нуске бумагу, обхватила себя руками и села на скамью. Именно здесь она вчера окликнула лекаря, а теперь — прощалась.

— Леми рассказал тебе…

— Нет. Мой навык — это способность слышать звук через древесину. Я слышала абсолютно всё, о чём вы говорили прошлой ночью! Абсолютно всё! — Ив вдруг заплакала и заткнула уши руками, словно эти разговоры до сих пор звучали в её голове. — Нуска, почему же ты всё портишь?! Мы только сблизились с Леми, а ты, ты… Ты всё испортил!

Нуска вяло улыбнулся. И почему духам так хотелось, чтобы он нравился именно мужчинам? Любовь этой девчушки, например, была куда понятнее и невиннее.

— Я уйду, Ив, и больше не потревожу вас. Не волнуйся.

Но девушка только мотала головой и кусала губы. Было понятно, что она ненавидит Нуску.

«Как странно. Я спас её от смерти, подарил возможность жить дальше. А теперь она ненавидит меня, своего спасителя, за то, что я украл её любовь. Разве любовь — это настолько сильное чувство? Даже сильнее желания жить?»

Нуска в этот вечер собрал свои вещи, до отвала поужинал и отправился в путь засветло. Он продолжал размышлять. В очередной раз он покидал место, где не прижился.

Наёмничья хибара не стала ему домом. Лесному племени не удалось покорить его сердце. Карбор отверг его так грубо, что Нуска до сих пор ощущал боль в лёгких. Из дворца его и вовсе вытурили, как последнюю svishe, осыпав золотом… Теперь же его выгоняли из обители. Те люди, с которыми он сблизился и которых считал друзьями.

Есть ли место, где ему будут рады? И место, которое он сможет назвать домом?