Том 1. Глава 19. Сон о лжи и падении (1/2)
Бледно-синими были руки —
Потемнело моё лицо.
Стихли все окружавшие звуки:
Лесом замкнут в тугое кольцо.</p>
Я вижу тебя, мерзкий пакостник. Ты даже влез в прошлое, чтобы следить за мной. Но что ты сделаешь? Нельзя изменить то, что произошло, потому утони в отчаянии. Я заставлю тебя пожалеть о содеянном.
— Тиама, куда ты?
Лес был тих и свеж. Влага блестела на траве, пробуждая всё живое ото сна. Было прекрасное утро тёплого времени. Девушка с юношей резвились на поляне, но каждый раз, когда молодой человек пытался схватить подругу за руку, та ускользала и со смехом пряталась за стволами деревьев.
— Не поймаешь!
Юноша хмурился. Было заметно, что он действительно старается изо всех сил. Он даже использовал дэ, чтобы нагнать спутницу, чтобы мягко взять её руку в свои. Его глаза предательски блестели от пылкой страсти. Но девушка только играла: не позволяла поймать себя, исчезала и вновь появлялась, отдаляясь всё дальше и дальше.
— Тиама!
Звонкий голос молодого человека звучал обиженно, как у ребёнка. Да он и был ещё ребёнком. Юный и красивый, он был преисполнен аристократичным величием и чувственностью. Трудно было отвести взгляд от этого живого лица, на котором играли краски и звёздные блики.
— Ха-ха!
Девушка вновь пропала из поля зрения. Юноша сильнее нахмурился и застыл посреди поляны, на которой они затеяли эту игру. Правда, по его лицу нельзя было сказать, что он так уж наслаждается догонялками.
— Тиама, неужели нам правда придётся… убить лесных людей?
Его слова потонули в хохоте спутницы. Он в очередной раз замялся, не понимая, подняли ли его слова на смех или же это было частью игры.
— Дорогой, — говоря это, девушка вдруг выступила из-за соседнего дерева и аккуратно обняла молодого человека за плечи. — Я ведь видела будущее. Если мы этого не сделаем, то они убьют меня.
Спутница юноши была хаванкой. Столь красивой, что любой мужчина упал бы ей в ноги и расцеловал ступни. Лёгкая и тонкая, она напоминала бабочку, которую несёт тёплое дуновение ветра. Её кожа и волосы были белоснежны, даже окраска глаз была столь бледной, что радужка сливалась с белком. На её лице постоянно горел румянец, а губы были окрашены красным, словно она только что испила вишнёвого сока. Длинные волосы хаванки были распущены и спадали с плеч, прикрывая довольно пышную фигуру столь юной особы.
— Тогда… мы могли бы поговорить с ними? — не сдавался юноша, который так и зарделся от внезапной близости.
— Как же ты будешь это делать? Они не знают скиданский. Они — дикари, которые сжигают себе подобных на костре, питаются сырым мясом и точат копья, чтобы нападать на Скидан. Не надо жалеть их.
Хоть она и говорила столь жестокие слова, но голос её был ласков и нежен. Она продолжала обнимать застывшего на месте молодого человека и игриво касалась пальцами его шеи. Прильнув сзади, она прошептала на ухо смущённому юноше:
— Не сомневайся. Ты поможешь мне, поможешь Скидану. Мы сможем быть вместе и никогда не расстанемся.
Но стоило юноше пылко развернуться, чтобы заключить девушку в объятия, как она вновь ускользнула из его рук. Так и пропала, а он застыл, глупо смотря перед собой.
— Я понимаю… — выдавил он, устало опуская руки. — У нас нет выбора.
— Верно. У тебя нет выбора. Ты самый сильный мужчина в Скидане, разве кто-то другой сможет справиться с этим? — вновь игриво нашептала хаванка.
— Верно. Ты права… Никто другой не сможет защитить тебя.
* * *</p>
— Поднимайся. Чем ты занимаешься? Мне тебя что, пожалеть?
Была ночь. Невыносимый смрад заполнил земли племени Оленя. Трупы начали разлагаться, а вороны даже ночью громко каркали, обклёвывая лица мертвецов. Их пиршество продолжалось. Из леса начали выступать дикие звери, чтобы тоже полакомиться падалью.
И только один живой человек продолжал лежать на траве, не обращая никакого внимания на ужасный запах, множество насекомых и падальщиков.
— Тиама… — глухо отозвался юноша и поднял на неё глаза. — Они все мертвы. Ты рада?
— Не совсем, — вдруг ответила она и присела рядом. — На самом деле он выжил. Тот, кто может меня убить.
— Что? А как же все эти люди? — молодой человек обвёл взглядом поле, превращённое в кладбище. — Зачем умерли они?
— Разве это имеет значение? Какое тебе дело до их жизней? Чем их жизнь ценнее, чем, скажем, того кролика, что мы ели вчера?
Девушка ласково коснулась лица юноши пальцами, аккуратно пытаясь стереть засохшие пятна.
— Прости меня. Тебе было так тяжело?
Она тихо говорила, а затем приблизилась и поцеловала юношу в уголок губ. Тот настолько опешил, что оттолкнул её, а затем отвернулся.
Хаванка нахмурилась и за подбородок насильно развернула его лицо к себе. Ей явно не нравилось, что юноша никоим образом не реагировал на попытки сблизиться.
— Если ты чувствуешь себя виноватым… Хочешь, мы поможем им, а заодно найдём того человека, который желает меня убить?
— И как же мы это сделаем?
— Мне нужна твоя кровь, — лукаво улыбнулась она. — Мы приготовим из твоей благородной крови снадобье, которое отравит человека, имеющего плохие помыслы. И нам больше не придётся убивать невинных.
В пустых глаза юноши затеплилась надежда. Но затем он недоверчиво сощурился.
— Почему мы не могли использовать этот способ до того, как перебили всё живое в этих лесах?
— Я очень боялась… — девушка опустила голову, её глаза заблестели. — Меня уже так долго преследуют… Я не могу вернуться на родину, не могу находиться в людных местах. Каждый мой день наполнен страхом. Лесные с момента моего рождения затевали козни. Они и сейчас ищут способ убить меня… Ты же должен понять. Тебя ведь тоже преследовали с детства, пытались использовать, пытались от тебя избавиться. Люди боятся того, чего не понимают. Когда они видят в ком-то силу, то делают её либо объектом для зависти, либо для ненависти. Мы никогда не сможем стать полноправной частью этого мира, а потому должны бороться за свою свободу.
— Всё так… Но разве, убивая других, мы не навлекаем на себя ещё большую ненависть?
— Ты что, совсем меня не слушал?! — девушка вдруг огрызнулась и вскочила на ноги. Сейчас даже казалось, что она действительно говорит от чистого сердца. — Людям не нужны причины, чтобы ненавидеть нас! Они всегда найдут для этого повод, всегда! Одно наше рождение для них — уже немыслимое бедствие. Правителям не хочется иметь под своим крылом тех, кто сильнее, чем они. А люди и попросту не смогут доверять тем, кому не составит никакого труда превратить их в кучу мяса.
Юноша склонил голову. Он понимал, что слова хаванки — чистая правда. И всё равно сомневался.
— Тогда… Если ты используешь мою кровь для изготовления снадобья… То мы больше не будем убивать?
— Конечно. На самом деле я просто изначально не верила в этот план. Раньше я никогда не использовала зелья да и не занималась их изготовлением. Но наш последний поход в город открыл мне глаза: сурии сейчас активно развивают алхимию. Если мы сможем раздобыть некоторые записи…
Они поднялись на ноги и теперь стояли друг напротив друга. В глазах юноши горела решимость, а девушка только всё шире и шире улыбалась.
— Я сделаю это. Если тебе нужна моя кровь, то у меня её навалом. Я не пожалею для тебя ни капли.
Хаванка только тихо рассмеялась, накрыла глаза спутника ладонью, а затем приблизилась и поцеловала молодого человека в губы.
— Хороший мальчик. Так и поступим, — прошептала она, чувствуя на собственных губах горячее дыхание.
Юноша попытался углубить поцелуй, но в очередной раз его оттолкнули. Девушка отстранилась и покачала головой.
— Давай сначала завершим начатое… А потом будем вместе, хорошо?
На её лице горел румянец. Юный сурии замялся и кивнул. Как бы ему ни хотелось поскорее сблизиться с этой хаванкой, но принуждать её он не имел никакого желания. Так они и стояли. Поднялся ветер, ветви со скрипом качались, шурша листвой. Тиама вдруг подняла голову. Её глаза стали холодны.
— Это место… Бывшее кладбище драконов.
— А?
— Именно здесь обитали земные драконы до того, как пришли люди и истребили их.
— Ты говоришь про Великую Драконью войну?
— Да. Если ты думаешь, что убиваешь невинных, то ошибаешься. Люди испокон веков истребляли сильных, размножались, чтобы вести войны с другими существами и друг другом. Если бы не ты их убил, то они бы просто сами себя уничтожили.
— Драконы… Разве они не начали войну первыми?
— Нет! Не смей даже произносить такие слова! — Тиама повысила голос и зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, то в них не осталось ничего, кроме безудержной ненависти. — Драконы никогда не желали смерти людям. Они защищали их, хотели сосуществовать бок о бок с другими созданиями, наделёнными разумом. Жизнь дракона — бесконечно длинна. Когда существуешь столь долго, то теряешь всякое желание жить. Но в защите слабых драконы отыскали некий смысл.
— Откуда ты это знаешь? — изумился юноша, который, прочитав сотни книг, совсем ничего не ведал о драконах. Он лишь знал, что они когда-то были, что они — первые сурии на континенте, переполненном дэ. Да, когда-то была Великая Драконья война, в ходе которой люди одержали сокрушительную победу над драконьим родом. Но ни один человек не мог даже представить, что же таилось в душах тех змееподобных существ. Были ли они действительно добры к людям?
— Я ведь хаванка. Мне открыты многие истины.
Юноша понимал, что Тиама недостаточно честна с ним, но ничего не сказал.
Вскоре они вместе покинули луга, когда-то принадлежавшие племени Оленя. Скрывшись в тени деревьев, двое молодых людей шли вдоль возведённого vei`li купола. Даже объединив силы, они ни за что не смогли бы сломить эту оборону. Пройдёт ещё немало лет, прежде чем сурии вновь смогут ступить на эти неизведанные земли.
Молодой человек вдруг вспомнил того мальчика, на глазах которого он и совершил убийство vei`li. Тот ребёнок… был её сыном?
В душе юноши вновь разожглось нестерпимое отвращение. Но он знал, что от этого ему не избавиться. Vei`li уже предсказала, что ждёт его. Пускай молодой сурии до самого заката пытался сбежать от этих чувств, избавиться от того единственного, что вызывало в нём невыносимую ненависть и брезгливость, он мог лишь молча терпеть, следуя за Тиамой. Каждая секунда этого жалкого существования приносила ему такую боль, что, казалось, он потонул в отчаянии, вышедшим из берегов внутри его вдребезги разбитого сердца. Да и было ли оно? Разве может внутри его тела биться такое же чистое сердце, что было у vei`li, защитившей от неминуемой гибели своих сестёр и братьев?
* * *</p>
Я чувствую. Ты следишь за мной. Раз за разом твой взгляд прожигает мне спину. Но ты выдал себя: эта энергия мне знакома, как ничто другое. Раз vei`li меняют судьбу, то и у меня получится, как думаешь? Я найду и уничтожу тебя. Маленький глупый хаванец.
Этот город был до боли знакомым. Каждая улочка, каждый волшебный фонарный столб. Мощёная мостовая была выложена белоснежным камнем, что искрился от блёклого ночного освещения. Светочи слетались в город, словно к себе домой, вертясь и кружась вокруг столбов и превращая город в таинственное прекрасное место.
В небольших двухэтажных домах уже гасили свет. Виноград и плющ ласково взяли в объятия каждую постройку: на редком доме можно было разглядеть кладку, большинство из них были надёжно скрыты под пышно разросшейся зеленью.
Улицы пустовали, но воздух всё равно был переполнен чистой светлой дэ. Двое мужчин в белых одеждах спешили домой, тихо переговариваясь. Вдалеке женщина вела за руку хныкающую дочку, которая жаловалась на усталость.
В середине центральной улицы журчал фонтан из горного хрусталя, который не переставал работать даже глубокой ночью. Энергия, что вилась в воздухе, впитывалась в камень, а через него — в воду, делая её целебной. Женщина с ребёнком, проходя мимо, на минуту остановились и окунули в фонтан руки, набрали в них воды и испили целебное средство. Маленькая девочка сразу раскраснелась и оживилась — теперь для неё не представляло никакого труда добраться до дома.
И только двое этим поздним вечером избегали главной улицы, прятались в тени и медленно перемещались по переулкам.
— Тиама… Кого мы ищем? — не выдержал молодой мужчина, чьё лицо было вновь скрыто под накидкой.
— Кого угодно, лишь бы он был один. Не волнуйся — пострадают только те, кто желают мне смерти.
Лица девушки не было видно из-за платка, который она повязала себе на голову.
— То есть… На кого бы я ни нанёс снадобье, оно разнесётся по всей округе? — неуверенно спросил молодой сурии и вдруг остановился. — Тиама, это ведь опасно.
— Но мы уже проверили снадобье. И на тебе, и на мне. Никто не пострадал. Мы целых три года тестировали его на себе и животных.
— Это так. Но от этой дряни нестерпимо разит тёмной дэ… Меня это пугает. Неужели это правда было изготовлено из моей крови?
Мужчина продолжал стоять. Их скрывали тени домов, меж которых они ютились.
— Не переживай. Разве ты мне не доверяешь? — ласково проговорила девушка и подошла ближе, взяв руки спутника в свои ладони. — Была бы эта дрянь такой ядовитой, то мы бы с тобой погибли. Я уверена, что не ошиблась с формулой.
В ответ молодой сурии только вздохнул, а затем согласно кивнул и продолжил следовать за Тиамой. Та вела его вглубь подворотен. Они переулками пересекли самый центр города и свернули в бедные районы. Среди одноэтажных построек прятаться было тяжелее, но и проходимость здесь была меньше.
Внезапно Тиама остановилась. Впереди она увидела укрытого накидкой с головы до ног подростка. Он был один.
— Даже если он успеет тебя разглядеть — ничего страшного. Как только нанесёшь средство — спрячься и уходи через стены. Я последую за тобой в обход.
— Хорошо.
Мужчина достал из кармана плотно закупоренную склянку. Жидкость в ней была прозрачной, но стоило приоткрыть её, как на всю улицу разнёсся смрад тёмной дэ.
— Действуй быстро! Иначе нас заметят! — громко зашептала хаванка, а затем скрылась за углом.
Молодой человек на секунду застыл в нерешительности, но после нахмурился и смочил снадобьем руку, стараясь не пролить на землю ни капли. Он всё ещё не считал этот метод безопасным, но, по словам Тиамы, — это был единственный способ избавиться от недоброжелателей, не проливая крови невинных.
Когда он нагнал юного хаванца, спешащего домой, то всё ещё сомневался. Но стоило незнакомцу обернуться, как мужчина быстро сбросил с него накидку и провёл рукой по белоснежным волосам.
Золотистые глаза на секунду встретились с горящим от волнения взглядом мужчины. Это мгновение, казалось, длилось вечность. Смутное узнавание и страх обуяли обоих. Они застыли посреди пустой узкой улицы, смотря друг другу в глаза. Казалось, они даже не дышали.
И тогда мужчина затрясся, отдёрнул руку и прошептал, низко опустив голову:
— Я снова испачкал тебя. Прости.
Но хаванец не успел произнести ни слова. Мужчина исчез так быстро, оставив за собой лишь чёрный туман, что юноша даже не осознал произошедшее.
Может, привиделось? Всё-таки день выдался очень тяжёлым. Да и почему этот странный мужчина вообще показался хаванцу знакомым? Кто он?
Белокурый юноша коснулся своих волос, но они были сухими и чистыми как обычно. Хотя странная гнетущая дэ и кружилась рядом, но, похоже, тот человек просто был сурии тёмной стороны.
Улица была пуста. Не было слышно ни шорохов шагов, ни тихого стрёкота насекомых. Хаванец вновь накинул на голову накидку и пошёл своей дорогой.
* * *</p>
— Сколько… сколько ты лгала мне?! Отвечай, Тиама, почему?!
Мужчина не кричал. Это был рёв, который мог бы пошатнуть горы. Сначала они катились в пыли, а затем сурии пригвоздил девушку к земле. Хотя эту красавицу уже было правильнее назвать женщиной.
Две заряжённые энергии столкнулись — раздался хлопок. Поднялся дым, а небо разом заволокли тучи. Электричество сверкало с обеих сторон от схлестнувшихся сурии. Молнии змеями слетали с одежды и оружия. Они поднялись, и начался бой.
В глазах хаванки можно было разглядеть то, чего мужчина не видел за столько лет знакомства: страх.
— Почему ты обвиняешь меня?! Может, это твоя кровь настолько ядовита, что теперь хаванцы мрут косяками?
Страх на лице противницы сменился весельем. Она засмеялась.
— Тебе не обмануть меня, дорогой! Ты можешь обвинять меня столько, сколько пожелаешь, но виноват всё равно только ты и ты один! Кто рубил лесной народ на протяжении семи дней? Кто вонзал в их тела свой меч? И кто принёс отраву в Хавану и заразил того маленького невинного мальчика?
— Тиама! — взревел мужчина, бросившись на неё с мечом. Его лицо было подобно морде разъярённого тигра: в нём нельзя было разглядеть ничего человеческого. Лишь звериный оскал и ненависть. — Ты ведь знала, что тот ребёнок, — это сын vei`li?!
— Ах, бедное дитя! Тебе не было достаточно зарубить у него на глазах мать, ты ещё заставил его быть заразной крысой? Наверное, он сейчас гниёт где-то в переулках и проклинает тебя от всей души!