Том 1. Глава 19. Сон о лжи и падении (2/2)

Мужчина зажмурился и пропустил несколько ударов. С его плеч хлестала кровь. Но слова хаванки разили намного больнее, чем её меч.

Сурии сосредоточился и вновь вступил в бой. В нём не осталось ни капли любви к этой женщине. Сейчас он, больной и исхудавший от терзающих его каждую ночь кошмаров, был готов убить Тиаму. Пускай именно он — палач и убийца, но ему никогда не удастся простить её. Никогда.

Он атаковал раз за разом, но она парировала. Тогда сурии выпустил огромный чёрный поток из меча, который повалил хаванку наземь. В ответ ему в лицо прилетел жёлтый луч, который был куда быстрее, чем его тёмные атаки. Мужчина кое-как увернулся, но поспеть за скоростью света был не в силах: его глаз оказался сильно повреждён и залит кровью.

— Посмотри на себя, сильнейший сурии континента! Посмотри, как валяешься в грязи из-за слабой хаванской женщины!

Она хохотала от души. На ней не было ни царапинки.

И тогда мужчина действительно разозлился. Не только на Тиаму, но и на себя. До этого момента он не пытался покончить с ней, не пытался убить её на месте. А ведь сейчас это именно то, что он должен сделать.

Мужчина вонзил меч в землю. Противница расхохоталась громче и кинулась в атаку, метя своим оружием ему прямо в сердце. Но сурии не сдался: его окутала тёмная дэ, а зрачки сузились и зажглись во тьме. Всё его тело превратилось в одно огромное скопление энергии, а на голове показались два нароста. Раньше он никогда не использовал Принятие на таком уровне. Он знал, что это опасно, но иначе Тиаму не победить. Только он осознавал истинную силу этой хаванки, которая ни в чём ему не уступала.

Всё закончилось намного быстрее, чем мужчина ожидал. Меч противницы вонзился ему в плечо и пронзил насквозь. Сурии пошатнулся, но устоял, а затем одним молниеносным ударом пробил грудь женщины.

Её глаза расширились. Она упала, а меч, выскочив из её тела, взлетел вверх и распался на частицы, не выдержав нагрузки противоположных дэ. Кровь фонтаном брызнула в воздух и залила единственный здоровый глаз мужчины.

Прежде чем сурии успел утереть глаза и увидеть то, что осталось от его бывшей возлюбленной, он услышал смех. Громкий и нарастающий в своём безумии смех.

Распахнув глаз, мужчина пошатнулся и упал на колени. Женщина, из груди которой хлестала кровь, приподнялась с земли и безумолку хохотала, заливаясь слезами от смеха.

— Глупенький! Ты правда думал, что сможешь меня убить? Меня? МЕНЯ?!

Её смех становился истеричнее и громче. Она хваталась за бока, из её тела, рта и ушей лилась кровь, но женщина словно не чувствовала этого. На секунду мужчина даже усомнился в чистоте собственного рассудка, но затем вспомнил лица лесных, которых убил, вспомнил гниющие изуродованные тела погибших хаванцев. Нет… Даже если он уже сошёл с ума… Нет. Он должен прервать её жизнь собственноручно.

К следующей атаке Тиама не была готова. Мужчина набросился на неё с голыми руками, разорвал одежду, а затем, наполнив пальцы тёмной энергией, вонзил их в тело. Он драл руками её грудь, раздирал мясо и пробирался глубже под неустанный хохот женщины. Она смотрела ему прямо в лицо и выглядела даже счастливой.

Мужчина с хрустом разломил рёбра пополам. Его руки, одежда и разодранное тело хаванки были в красной жиже, ошмётках кожи и лёгких. Но он продолжал рыться внутри её тела пока, наконец, не достиг желаемого места. И только тогда он застыл. С его лица сошли все краски. Он побледнел так, будто все его жилы за секунду опустели.

Тёмный поток дэ угас. Действие Принятия прекратилось. Мужчина продолжал сидеть сверху на Тиаме с невероятно растерянным и пустым лицом.

— Милый, поищи ещё. Ты справишься, продолжай, — пробулькала женщина, которая, наконец, перестала смеяться, потому что её рот наполнился кровью.

— Где оно… Где твоё…

— Сердце?

Она улыбалась. Несмотря на то, что именно хаванка сейчас лежала на земле, истекая кровью, но на лице её светилась вера в свою полную и безоговорочную победу.

— Что такое? Пр…осто… Вонь…зи… Меч… В… Го…лову…

Говорить Тиама уже не могла. Из её рта потоком лилась жижа. Она захлёбывалась.

Мужчина медленно сполз наземь. Он сидел на коленях, глупо смотря в пустоту. Он пришёл в себя только тогда, когда чья-та ладонь ласково погладила его по голове.

Хаванка стояла перед ним. Хоть её одежды и были порваны, а с платья стекали ручьи крови, но на груди не было ни намёка на огромную дыру, которую проделал в ней мужчина собственными руками. Рёбра срослись, все раны — затянулись. Ни царапинки.

— Ты был такой глупый и милый… Ласковый и пылкий. Мне очень нравилось с тобой играть. И ведь ты правда поверил, что сможешь так просто меня убить. Побоялся отрубать мне голову? Почему? Ответной волной накрыло бы только тебя да половину Скидана. А теперь… — она присела и посмотрела мужчине в его единственный глаз. — Теперь я уничтожу весь континент. Вы все, как свиньи, падёте от руки одной хрупкой хаванки. Правда, смешно?

Сурии не пытался дать отпор. Если она говорит, что ответная волна была бы соразмерна с половиной Скидана, то в этом бою Тиама не использовала даже крохотной частицы своих сил. Да и… Как можно убить сурии, у которого нет сердца?

— Я пожалею тебя. Но в последний раз. Когда мы снова встретимся, то тебе придётся выбирать. Хотя знаешь, выбор и не такой большой… В этой войне есть только две стороны. Моя и всего человечества.

С её губ не сходила ласковая улыбка. Словно она смотрела на маленького голодного щеночка. Она протянула руку и вонзила палец в глаз мужчины, продырявив его насквозь. Сурии зашипел от боли и пошатнулся.

— Я излечу твой глаз. Да и остальные части тела… Некрасиво как-то будет, если мой жених окажется одноглазым хромым уродцем.

Произошедшее дальше было странным. Женщина не использовала дэ из своего тела — наоборот, она насильно вытянула жизненную энергию из леса. Где-то глубоко в лесу мужчина услышал, как с воем упало замертво несколько волчаков. Как с деревьев попадали птицы, которым никогда уже не удастся взлететь.

— Ну, вот и всё. Можешь жить спокойно. Раньше, чем тёмная комета очертит небо, я тебя не побеспокою. Тебе придётся многое обдумать. А такому глупенькому мальчику, как ты, на это нужно много времени.

Женщина медленным шагом скрылась под тенью листвы. Только тогда мужчина открыл глаза и огляделся. Со всех сторон его окружила мёртвая тишина: не было слышно ни единого шороха в округе. В траве не возились мыши, в деревьях не ухали совы, вдалеке не стучали копыта и лапы зверей.

Это была тишина, порождённая смертью. И ещё многие годы эта секунда беспроглядного одинокого существования не покидала самые страшные кошмары, видимые молодым сурии. Когда другие тряслись от страха смерти, корчились от боли или видели в кошмарах, как их родные умирают, он лишь вспоминал эту тишь. Самый лютый кошмар, когда ты оказываешься один в беспроглядном мраке, полном бездыханными телами и одиночеством.

* * *</p>

Это вновь был ночной лес, но наполненный запахом хвои. Намного севернее, чем располагалась Хавана.

У реки сидели двое мужчин. Тот, что был постарше, отличался очень мягкими чертами лица, ровным тонким носом и отросшими кудрями цвета дерева. Несмотря на то, что это был арцент, в нём совсем не ощущалось воинственности. Даже истощённый юнец, что сидел рядом, выглядел намного мужественнее.

Однако арцент, казалось, совсем не беспокоился об этом. Наоборот, он кидал камешки в воду и радовался каждый раз, когда они отскакивали от глади три или четыре раза.

— Я не думал, что снова встречу тебя. Неужели нужно было посылать ко мне стаю волчаков?! Я думал, что там и умру… Ха-ха… — мужчина мягко рассмеялся и посмотрел на собеседника. Его взгляд потяжелел. — Но как давно ты ничего не ел? Мне кажется, тебя ветром уже должно уносить.

— Учитель Галан… Я сделал… Ужасную вещь.

Мужчина, который с момента их встречи хранил молчание, вдруг заговорил. Галан удивился, но только похлопал бывшего ученика по плечу.

— Не волнуйся. Я помогу тебе. Пускай старейшины и настроены против тебя, но я имею право выбирать, с кем мне иметь дело.

Арцент улыбнулся, но, вглядываясь в напряжённое лицо собеседника, и сам заволновался. Почему его ученик дрожит? Что настолько ужасное могло произойти?

— Галан… Я… Из моей крови… Сделали снадобье…

— Снадобье из рирской крови?! Кто?!

Мужчина в ответ замотал головой и уткнулся в плечо арцента. В нём не осталось уже ни капли былого величия или аристократичной гордости. Это был сломленный юноша, который еле находил в себе силы, чтобы просыпаться утром.

— Учитель Галан… Прошу, не жалейте меня… Покажите, как овладеть той силой. Хавана уже почти пала, а болезнь распространяется дальше на север… Ещё немного и погибнут все скиданцы.

Арцент напрягся. Его лицо потемнело. Некоторое время он молчал, пытаясь осознать сказанное учеником, а затем тихо спросил:

— Ты ведь знаешь, что можешь умереть? Ты и так всегда страдал от перегрузки дэ в каналах. Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Хуже, чем сейчас, всё равно не будет! Прошу Вас, Галан, никто другой не поможет мне… У меня нет никого больше…

Мужчина, который уже был выше своего учителя, прижимался к нему и утыкался в плечо, как маленький ребёнок. Казалось, ещё немного и он заплачет. Галан не знал, что настолько чудовищное могло произойти, чтобы сломить того чуткого и стойкого ученика, которого он когда-то обучал. Но это случилось. И сейчас этот юный сурии тянулся к нему, как к единственному шансу на спасение.

— Ты считаешь себя виноватым? И не сможешь иначе простить себя, верно?

— Галан… Я повинен в стольких вещах, что я никогда не наберусь смелости, чтобы кому-то об этом поведать. Просто помогите мне исправить… Исправить то, что я натворил.

Учитель покачал головой. Он не мог отказать ученику, который до такой степени находился в отчаянии, что сейчас цеплялся за его одежды и был готов поставить на кон свою жизнь.

— Хорошо. Но тебе придётся действовать сразу на месте. Мы не можем… тренировать подобное на ком-то.

— Галан, я сделаю всё, что Вы скажете.

Занимался рассвет. Они слезли со спины волчака только в окрестностях Хаваны. Галан медленно сполз на землю и с немым удивлением в который раз оглядел страшное создание.

— Нет, это поразительно! Как ты только смог приручить этих диковинных зверей?

Молодой сурии в ответ покачал головой и нахмурился. Он тут же отослал волчака вглубь леса, а лицо своего учителя настолько плотно обмотал тканью, что тот еле мог дышать.

— Только не вдыхайте пары. Если и Вы заболеете, то я себя не прощу.

— Глупый ученик, — глухо отозвался Галан, которого было еле слышно из-под множества слоёв ткани. — Твой учитель прошёл войну. Разве что-то подобное сможет одержать над ним победу?

Мужчина выглядел намного лучше, чем пару дней назад, когда они только встретились. Ему явно шло на пользу время, которое они провели вместе с арцентом. Учитель тоже радовался их совместному времяпрепровождению и заодно откармливал бывшего ученика, словно готовил его на убой.

— Ничего, ученик, как вернёмся — отправимся с тобой в странствия. Есть ещё много вещей, которые тебе необходимо познать…

Но тут арцент замолчал. Всё это время они, используя дэ, быстро двигались в сторону Хаваны. И теперь в воздухе ощущались нестерпимо вонючие пары. Непередаваемый запах тёмной дэ и гнили смешались, создав просто отвратительный аромат. Галан еле сдержал позывы рвоты.

Чем ближе они подходили к эпицентру, Хаване, тем сильнее становился запах. Учитель всё-таки не выдержал. Он остановился у дерева и, отодвинув с лица ткань, прочистил желудок. Его мутило. Несмотря на то, что он и сам владел магией тёмной стороны, но был достаточно слабым сурии, который плохо переносил большие скопления дэ.

— Учитель, мы почти пришли. Пожалуйста, прикройте снова лицо.

Галан утёр рот и послушно закутался в ткани. Не престало ему, тридцатилетнему с лихвой мужику, показывать слабости перед этим юным росточком.

Они остановились на холме на краю леса, откуда виднелись затворённые ворота и стены Хаваны. Город, что высился вдалеке, казался заброшенным. Даже используя дэ, учитель не смог разобрать голосов поселян. Он нахмурился, а затем перевёл взгляд на ученика.

— Ты прав: ситуация хуже некуда. Медлить нельзя. Призови оружие дэ.

На секунду Галану показалось, что ученик растерялся. Он неуверенно поднёс руку к груди и вынул оттуда сверкающий в лучах звезды меч. Чёрное лезвие, как и помнил Галан, было прекрасно. Но теперь эфес украшали странные колючие стебли, выточенные из камня. С кроткой улыбкой учитель вдруг коснулся оружия и потрогал еле заметный бутон, теперь венчавший черенок вместо навершия.

— Тебе придётся быть мужественным. Сначала оцени поражённую зону. Она огромна, так что… Побереги силы. Возможно, нам придётся повторить ритуал несколько раз. Обычно достаточно просто пустить кровь… — Галан вдруг замялся и, увидев, как ученик уже чуть не вскрыл вены, с ужасом бросился к нему и остановил его. — Да подожди, что ты…! Ты ведь даже не знаешь, что нужно делать!

— Всего лишь нужна моя кровь, разве нет?

— Это так, но… — учитель вздохнул, продолжая держаться за оружие дэ стоящего перед ним сурии. — На самом деле… Самый простой путь — это обеспечить беспрерывное поступление дэ в твои каналы, а это значит…

— Я понял.

Галан даже не успел ничего сделать. Ученик опустился на колено, не задумываясь, одним резким движением пронзил свою руку, прибив её к земле. Трава под ней тут же потемнела от крови.

Арцент шумно выдохнул и задышал чаще. Присев рядом с учеником, он понимал, что уже нет пути назад.

— Необязательно каждый раз себя протыкать! Хорошо… Я потом объясню способ получше… Теперь. Закрой глаза и впитывай тёмную дэ, как я тебя учил. Воспринимай её не как чужеродный объект, а словно это — воздух, которым ты дышишь. Твоё тело начнёт впитывать её, как клочок меха, брошенный в воду.

Молодой сурии выглядел серьёзным и сосредоточенным. Он смотрел далеко вдаль и, оценивая пределы своих возможностей, очерчивал взглядом зону. Уже через несколько минут огромные облака тёмной дэ стали заполнять пространство. Они плыли к мужчине, который пронзил свою руку, и через кровь проникали в его тело.

Шёл час, другой. Тёмной дэ, что разнеслась по округе, казалось, нет предела. В какой-то момент сурии пошатнулся, и тогда учитель бросился на помощь, подставляя своё плечо.

— Ученик… Я думаю, этого достаточно. Ещё немного и ты не выдержишь.

Но мужчина его не слушал. Он продолжал с упоением впитывать ту энергию, которой сам заразил эти земли. Это он — причина бедствия. И ему следует страдать соответственно.

Через четверть часа, когда кожа рира потемнела, Галан снова не выдержал и коснулся меча, попытавшись собственноручно выдернуть его из земли. И тогда его обожгло.

Его руки, словно снедаемые чем-то живым, покрылись чёрной коркой. Мужчина от боли завопил и повалился наземь. Коснувшись меча, проводника, он принял на себя мощный удар тёмной дэ.

— Галан…?

Молодой сурии перевёл мутный взгляд на учителя и ощутил холодок в душе. Учитель от боли не мог сдержать слёз и катался по траве, но старался не касаться себя руками, взметнув их вверх.

— Учитель!

Мужчина выдернул меч из своей руки и разорвал связь с тёмной дэ в округе. Потоки дэ медленно испарились в воздухе, снедаемые звёздными лучами и лесной энергией.

Ученик, будучи в полном отчаянии, бросился к своему учителю, но энергия, что он впитал, была слишком огромна, а его состояние — нестабильно.

Раздался взрыв. Часть той дэ, что сурии впитал, вырвалась наружу и, вступив в контакт с другой энергией, произвела реакцию. Земля затряслась. Молодой человек упал на землю и прикрыл голову руками, потому что сверху посыпались ветки ломающихся деревьев.

И, когда он поднял взгляд, то увидел, как с громким скрежетом валится дерево прямиком на них.

— Галан! Быстрее, скатитесь вниз, Галан!

Но учитель ничего не слышал. Он всё ещё мучился от невыносимой боли, а шум от землетрясения и валящихся веток не позволил ему услышать предупреждение.

Огромное вековое древо повалилось прямо на учителя. Ученику повезло чуть больше — его придавило только ветками и листвой.

Молодой сурии заливался слезами. В который раз в этой жизни он мечтал лишь об одном — чтобы его разорвало на части. Чтобы это дерево упало не на Галана, а на него. Чтобы разверзлась бездна и забрала своё дитя в глубины тьмы.

Наполнив руки энергией, мужчина выбирался, ломая ветки и кору ствола. Его глаза заливала кровь, но он, моргая, ничего не видя, продолжал бороться с этим деревом, будто с самым лютым врагом.

Выбравшись из-под завала, мужчина присел и оторвал огромный ствол от земли, а затем сбросил его с холма. Дерево покатилось вниз с жутким треском, а затем там и пропало. Сурии повалился на колени. Слёзы и кровь застилали ему глаза. У учителя была сломана шея, а вся земля под ним почернела. Он не шевелился и не дышал.

Мужчина из последних сил призвал оружие и во второй раз пронзил руку. Но сколько бы раз он её ни протыкал, ни вонзал в своё тело, ни вбивал себе в ноги — результат был один. Его каналы были переполнены. Они больше не могли впитать в себя тёмную энергию. Она лилась через края, струилась по земле и испарялась.

Что, если выпустить тёмную дэ? Но сможет ли он её контролировать? Не опустится ли на Скидан вновь та болезнь, которую он забрал? Мужчина не знал.

Перед ним стоял выбор. Но даже если он сейчас сможет выжать из себя дэ, которую принял, то тогда Галан погибнет от болезни.

Ученик наклонился и положил голову своего учителя к себе на колени. Несмотря на то, что шея арцента была неестественно вывернута, лицо почти не пострадало. Казалось, что Галан просто уснул. Мужчина наклонился и мягко коснулся губами лба учителя.

Это был день, когда он лишился последнего человека, который был добр к нему.

Последнего, кто принимал его. Единственного, кто любил.

Сжав в руках уже похолодевшую руку арцента, мужчина скрючился на краю холма и еле сдержался, чтобы не завопить от переполнившей его боли и сожаления.

Кто в силах простить его? Кто в силах подарить ему смерть, которую он так искренне жаждет?

Разве можно смыть с рук грехи, подобные этим?

Неужели он родился только ради того, чтобы всё, чего он коснётся, тут же обращалось в прах?

Они вместе лежали. Ученик крепко сжимал раздробленную руку учителя в своей. Над Хаваной собрались тучи и пошёл дождь. Мужчина чувствовал, что та дэ, которую он не смог принять, впитывалась в землю. Но ничего не мог поделать. Ноги, что он так неистово дырявил мечом, отказывались поднимать его.

Молодой сурии зарылся носом в волосы Галана и закрыл глаза. Он молился духам, чтобы настал следующий день для Скидана. Чтобы на небе расцвёл рассвет, который так сильно жаждал каждый человек. Дарящий тепло, благодать и стирающий с лица земли каждый клочок тьмы.

— Сотрите меня. Я не желал рождаться. Мне недостаточно просто умереть. Я просто не хочу существовать с самого момента рождения, — тихо прошептал мужчина, а затем закрыл глаза, заливаемые неистовым ливнем.