Том 1. Глава 7. В пышном цветении смерти (2/2)

Лекарь поставил несколько бочек друг на друга, а затем затащил маленькую девочку на крышу. Юная фасидка часто дышала, тупо смотрела по сторонам, не понимая, что ей делать.

— Подними руки к небу… Да, вот так. Потом закрой глаза и пытайся оттолкнуть пространство над головой. Нам не нужно, чтобы ты поменяла погоду… Ты и не сможешь. Просто не дай дождю пролиться. Тогда ты спасёшь очень много людей.

— П-правда?.. — тихо переспросила малышка, ни на секунду не открывая глаза и не опуская руки. Она делала всё точь-в-точь, как ей говорили.

— Правда, — Нуска чуть улыбнулся и погладил девочку по голове. Та от ласки заплакала, но затем взяла себя в руки и задрала голову вверх. Лекарь ощутил в воздухе её потуги, а потому со спокойным сердцем ринулся обратно на площадь.

Все трупы, которые он выволок на улицу, исчезли. Теперь груда тел по высоте и ширине сравнялась бы с любой местной хибарой. Среди мертвецов ещё можно было разглядеть чьи-то стеклянные глаза или светлые локоны, но в основном это уже походило на огромную кучу протухшего мяса.

Син стоял там, склонившись над мёртвыми, и что-то шептал.

— Ваше Превосходительство… Эрд… Тьфу, Син, все выжившие у северной стены!

— Тогда начинаем, — тихо отозвался правитель.

— А… То есть, что начинаем?

Эрд не ответил. Он схватился за грудь — всё вокруг погрузилось во мрак. Кто-то в ужасе вскрикнул на другой стороне деревни. Из груди эрда вырвался длинный чёрный меч, обвитый терновой плетью.

«Это что за оружие такое? Зачем на нём… колючки-то?..»

Не успел лекарь ничего сообразить, как эрд упал на колени, перехватил меч в левую руку и пронзил насквозь правую ладонь, пригвоздив ту к земле.

— Эрд!.. — вскрикнул Нуска.

— Не мешай мне, — хрипло пробормотал правитель. Он заметно накренился вперёд и почти падал лицом в кучу мертвецов.

Син продолжил шептать что-то, но лекарь лишь со страхом наблюдал за расползавшейся по земле лужей крови. Которая… Отчётливо темнела. Воздух потрескивал и светлел. Тёрн на эфесе стал красным, будто напился кровью. Внезапно тишину прервал метнувшийся ввысь огромный чёрный поток — лекарь, не ожидавший этого, отлетел в стену. Он успел лишь что-то крякнуть, чувствуя острую боль в спине, а затем запрокинул голову.

Водоворот, застлавший небо, исходил из меча. Син, скрючившись, продолжал молча стоять на коленях, держась за рукоять меча. Вся тёмная дэ в деревне медленно, но верно текла в сторону эрда.

Любая болезнь. Смерть. Увядание. Старение. Это всё — начало и конец изначальной тёмной драконьей энергии. И, если поглотить её, тогда что же?

«…исчезнет болезнь и исчезнет смерть?»

Нуске никогда не приводилось читать о подобном. Он понятия не имел, что тёмные сурии способны на такое… Но ведь тёмную энергию нельзя рассеять так просто. Лекарь знал об этом не понаслышке, ведь именно этим занимался всю свою жизнь. У светлой энергии был свой предел: любой лекарь мог облегчить страдания и привести в порядок ту или иную часть тела. Но избавиться от «чёрной мрази», отрастить конечность, вырастить новый орган или вернуть к жизни было не в его силах. Не в силах даже всех великих лекарей, собравшихся вместе над одним несчастным. Тогда что происходит с той тёмной энергией, которую сейчас под свой контроль взял Син?

Она что, всасывается в его тело?

Все раны и поражения на теле правителя — от беспрестанного поглощения огромных потоков тёмной дэ, не предназначенных для сурии?

Слишком много вопросов. О чём бы сейчас лекарь ни размышлял, нужно было действовать. Поток постепенно ослабевал, тёмный полумрак покидал поселение, а трупы светлели. Все язвы и раны на их телах исчезали сами собой.

В одну секунду огромный поток ринулся вниз и захлопнулся. Нуска тут же вскочил на ноги и бросился к Сину — лекарь попытался схватиться за меч или за руку правителя, но правитель внезапно откинул его очередным мощным импульсом дэ.

— Ты хочешь умереть?! Не трогай ни меч, ни меня! Только через одежду!

Эрд сам трясущейся рукой выдернул оружие из своей руки. На той зияла огромная чёрная рана. Ноги правителя била дрожь, он точно не мог подняться самостоятельно, а потому лекарь аккуратно подхватил его, пролез под локтем и, подпирая Сина, повёл в сторону выживших. Бросив лишь беглый взгляд на лицо эрда, лекарь с ужасом отметил тёмные узоры на бледных щеках.

Поймав взгляд Нуски, Син тихо приказал:

— Скрой моё лицо под плащом.

Лекарь повиновался: довёл эрда до группки выживших и накинул ему на голову ткань.

На землю упала капля дождя. Ещё одна и ещё. Лекарь резко развернулся и увидел, как маленькая девочка на крыше без сил осела. Кинувшись вперёд, Нуска не дал ей упасть. Лишь мягко подхватил на руки и отнёс к остальным.

Почему нельзя было, чтобы пошёл дождь? Да Нуска и сам не знал. Только слышал, как эрд повторял об этом раз за разом да поглядывал на небо.

И теперь, когда на небе сверкнула молния, а вода готова была потоком ринуться вниз, эрд схватил правой рукой, в которой зияла дыра, свой меч и во второй раз пригвоздил себя к земле. Все вокруг охнули, некоторые женщины завизжали, а затем наступила тишина, нарушаемая лишь тихим стуком капель о крыши.

На этот раз поток подхватил всех живых, в том числе Нуску и девочку на его руках. Они стояли, обдуваемые этим чёрным вихрем, и чувствовали, как все недомогания и даже усталость покидают их тела.

То, что творил этот сурии на глазах у всей деревни, было настоящим чудом.

Язвы и гной смывались с лиц. Люди невольно зашевелились и начали рассматривать себя. Поднялся шум и гомон. Другие, кто потерял своих близких, не сильно обрадовались второму шансу на жизнь, но всё равно с благоговением взирали на скрючившуюся фигуру в чёрном.

В одну секунду всё прекратилось. Хлопок — и воздушный поток исчез. На этот раз эрд не вытаскивал меч из своей руки — тот просто испарился, а сам правитель сполз на землю.

— Всем разойтись! Здесь теперь безопасно! Вот… Возьмите девочку, присмотрите за ней. Скоро сюда прибудут солдаты и позаботятся о вас!

Нуска раздавал указания так же уверенно, как Вильна командовала стражей. Возможно, там и нахватался. Потому люди беспрекословно стали делать то, что он говорил.

— Собирайте всё самое ценное и идите к главным воротам!

Лекарь бросился к правителю — он был без сознания. Теперь на его лице не было ни одного светлого участка — каждый сантиметр испещряли странные витиеватые узоры, которые походили на рисунок на стёклах домов в холодную пору.

Лекарь приоткрыл веко Сина, пытаясь оценить состояние, но… даже белки глаз стали чёрными.

Казалось, Нуска впал в небытие. Он прекрасно осознавал, что правитель при смерти. Он принимал решения инстинктивно, когда мысли и сам он были где-то совсем далеко. Лекарь смотрел за собой и своими действиями со стороны, откуда-то издалека, плохо понимая, что же он делает.

Оценка состояния. Поражение артерий и органов. Первичная проблема — остановка дыхания. Необходимо очистить лёгкие. Нажатие. Сильнее. Сильнее. Еще сильнее, i fer klaam*! Перевернуть. Вышла чёрная жидкость. Повторить. Повторить. Жидкость выходит. Он снова дышит.

Нужно привести в порядок дыхание и сердцебиение. Одновременно очищать артерии, иначе кровь так и будет распространять болезнь через жилы.

Нуска надавил на грудину, но понял, что ему не хватает сил, а потому с шипением и размахом надавил ещё несколько раз, нанося удары наотмашь по груди; затем он склонился, заткнул эрду нос, подложил кулак тому под затылок и прислонился губами к губам, вдыхая в его лёгкие воздух, наполненный светлой энергией.

От краткого прикосновения к губам сознание Нуски вдруг вернулось на место. Всё тело мелко трясло от проходящего по конечностям тока. Он же просто приводил его дыхание в норму, верно? Так от чего?

Хорошо, что почти всё необходимое Нуска уже сделал. Приложив руки к сердцу больного, следуя ими по шее, рукам, туловищу и ногам, он очищал артерии, а затем вены. Когда прибыла подмога, лекарь даже и не заметил. Все шумели, топтали красные цветы и звали Нуску и Сина по имени до тех пор, пока несколько поселян не указали в их сторону.

У Нуски что-то спрашивали, но он тупо смотрел в ответ. В ушах стоял какой-то странный шум. Поэтому он отворачивался и продолжал водить руками по телу эрда.

Когда же Сина от него забрали и унесли на носилках, Нуска в удивлении застыл. Посмотрел на свои руки, а они оказались полностью чёрными. Как так? Это когда мыльным корнем долго трёшь грязную одёжку, а затем понимаешь, что только мыло становится чернее, а не тряпка — чище? Это же не значит, что он не помог, правда?

Нуска схватил кого-то рядом за плащ и подёргал.

— Нуска? Вы пришли в себя? Всё в порядке? — послышался голос Нарида откуда-то издалека, словно через толщу воды.

— Девочка. Найдите девочку со светлыми волосами… фасидку. Её родители умерли. Возьмите её с собой.

— А… Да, как скажете, лекарь Нуска, — Нарид кивнул, а затем ближайшим стражникам отдал указания. После недолгого молчания, он вновь заговорил. — Вы можете подняться самостоятельно? Мы скоро отбываем.

— Куда…?

— Во дворец, конечно. Вам придётся передохнуть, а затем поставить эрда на ноги, — невозмутимо продолжал помощник, мимоходом помогая лекарю подняться. Сначала он попытался отряхнуть одежду Нуски от грязи и пыли, но затем, видимо, решил, что это бесполезно, и бросил потуги. — Пойдёмте.

Ведомый Наридом, Нуска больше не сопротивлялся и ничего не говорил. На этот раз его посадили в маленькую деревенскую повозку. Теперь они выехали на дорогу, а не мчали через лес сломя голову.

Шёл дождь, а, точнее, лило так, словно маленькая фасидка перегородила пространство между землёй и небесами, а затем эту плотину прорвало бесконечным водным течением. Нуска даже не думал спрятаться или укрыться от дождя, он лишь продолжал неустанно думать о том, что же это было за чувство? Почему, когда он прикоснулся к этому глупому, не ценящему свою жизнь, выставляющему свою жертву на показ правителю, то испытал подобное?

«Син, где же ты был, когда все умирали в Хаване, а? Надеюсь, где-то очень и очень далеко. Надеюсь, я жив не потому, что ты точно так же пронзил свои руки на моей родине».

Хотелось петь. А что петь? Может, ту глупую песенку про влюблённых, которую эрд не оценил буквально несколько часов назад?

Нуска тихо пропел на лесном языке:

Мы встретились здесь, в тени странных деревьев,

Костями застывших в средине холма.

Коснулись их странности сотни поверьев,

Окутала древних легенд бахрома.</p>

А затем замолчал. Как глупо! Почему Син так не любит песни о любви? В каждом трактире все остаются в восторге от подобных песен!

«Надо будет… спеть ему… что-то другое», — подумал Нуска прежде, чем провалился в сон.