XXII. The Scarlet Witch (2/2)
Ник с Тони синхронно закатили глаза.
— Ребёнок, убивший несколько дюжин человек! — сорвался на крик Старк. — Ты здесь в качестве того, чтобы быть осведомлённым. Решение уже принято. Что скажешь, Белый волк?
— Делайте, что хотите, — кратко ответил Джеймс.
Его разрывало на части в этой всей ситуации. С одной стороны это действительно было небезопасно для сознания Саши, неизвестно как поведут запрограммированные синапсы в её мозге, она могла с ума сойти, или того хуже - умереть. Но с другой — возможность ей помочь была велика. Они бы поняли, чего добивался от неё Дрейков, нашли решение многих проблем, относящихся в Соколовой. В конце концов Саша могла немного исцелиться от собственных мыслей. Джеймс помнил момент, когда к нему в голову сажали кого-то другого, а потом всё это сопровождалось постоянными убийствами и потерей рассудка. Если бы можно было принять решение или найти препятствие силам Ванды — он бы кинул все силы на это. Но, увы, Старк уже всё решил за других.
— Ванда, я предоставлю тебе экран, на который ты будешь всё выводить. Мне нужно будет подключить к тебе только один браслет. Таким образом, каждый из нас будет находится в голове Соколовой, — Тони продемонстрировал аппарат, с помощью которого им предстояло копошиться в мозгах Соколовой.
Романова поджала губы. Ей жутко хотелось пройтись Тони кулаком по челюсти, но она всё также оставалась на месте. Романова знала, что их там ждет. И знала, через какую боль пройдет и Ванда, и Соколова. Пусть Старк и подготовил действенное снотворное для Саши, пусть продумал всё до малейших деталей, но не имел он права вот так залазить в чужие мысли, только потому что ему так захотелось. Соколова была именно тем человеком, чьи секреты должны были оставаться при ней. Но «герои» решили по-другому. Романова не знала сможет ли высидеть весь так называемый сеанс, ведь возможность того, что Ванда доберётся до детских воспоминаний Саши — велик. И тогда она увидит всё то, что видела Соколова. А смотря на это глазами дефективной, мысленно захочется благодарить Бога за то, что таковой не являлась.
Оказалось, что тот, кого Соколова больше всего терпеть не могла, стал единственным, кто хоть как-то хотел её защитить. Только Стив пытался остановить остальных, но этого было недостаточно. Ночь настала слишком быстро.
Соколова задремала не в том месте. Обычно ведь всегда доходила до комнаты, а тут её вырубило на диване в гостиной. Измененный последний чайный пакетик в коробке, и мозг Саши, как на ладони. Роджерс стоял дальше всех — в углу комнаты, скрестив руки на груди. Он, как мститель, должен был присутствовать, но, как человеку, ему хотелось развернуться и уйти. Для них это был так называемый кинотеатр, ведь все сидели на стульях с тетрадями, приготовляясь что-то записывать. Старк спустил спящую Соколову на пол, тем самым располагая её голову между коленей Ванды. Коснувшись пальцами висков Саши, Максимофф проникла глубоко в подкорки её мозга. Их операция началась.
31 декабря 2011</p>
— Hey little train, we are all jumping on, — в голове Ванды послышался бархатистый мужской голос, а следом появилась картинка.
Это была их квартира в Питере, по-новогоднему украшенная. Рядом с телевизором-коробкой стояла наряженная сосна, под которой было парочка коробок с подарками. Это всё, на что они оба были способны, но даже этого было достаточно. Пара качалась в такт музыке, а Джеймс подпевал своей единственной любимой песне. Голова Соколовой покоилась у него на плече. Ванда слышала запах яблочного пирога и табака. Саша улыбалась, крепче сжимая живую руку Барнса. Он этого не помнил.
— Как я жил без тебя… — прошептал мужчина и провёл пальцами по отросшим волосам девушки.
— Сам же говорил, что не жил, а выживал, — Саша слегка отстранилась, кладя руки ему на лицо. — А теперь будешь жить и без кошмаров. Кода в твоей голове больше нет. Ты свободен, солдатик, — она провела носом по его носу, чуть приподнявшись на носочки.
Остановив движение, Барнс отстранился. Нырнув рукой в карман, он достал небольшую бархатную коробочку. В глазах девушки блеснули слёзы. В ту ночь он сделал ей предложение, даже не думая, что через пару месяцев она сотрёт это ему из головы, оставив просто новогодний танец.
— Это одно из самых ярких её воспоминаний, — проговорила Ванда, не открывая глаз.
— Дальше давай, — послышался голос Старка.
13 января 2001</p>
— Ты сладкая, птичка, — пропел он, отстраняясь и срывая с себя пиджак.
— Не нужно, — шёпотом произнесла она, буквально отползая назад. Её тело тряслось, сердце буквально пыталось выпрыгнуть наружу, разломав к чертовой матери рёбра.
— А тебя никто не спрашивает.
Звякнула пряжка ремня. Генерал надавил на шею девчонки, а она лишь отвернулась, трясущимися руками зажимая себе рот и глаза. Входил в неё так, словно не понимал, что сейчас из неё ручьем хлынет кровь от внутренних разрывов. Это не приносило удовольствие. Она лишь рыдала, пока он с минут пять над ней пыхтел.
Ванда заорала, скорчившись от боли. Её руки дрогнули, на секунду теряя картинку. Романова, лишь прикрыв рот руками, сама пыталась не расплакаться. Казалось, Старк медленно начинал жалеть о том, что влез в голову Саши. Вижн всеми силами пытался унять боль девушки, держа свою руку у её лба. Только взгляд Барнса был потерянным и в то же время сумасшедшим. Он этого не знал. Не знал, что творил Дрейков с Соколовой, когда та ещё была ребёнком.
15 марта 2002</p>
— Встать, — Соколова тут же подорвалась, выровнявшись по стойке смирно. Колготки и правда были разорваны, а коленка кровоточила. Девочки выглядывали одна перед одной, чтобы увидеть приближающееся шоу. Мадам «Б» осматривала её с презрением и отвращением, сцепляя зубы. — Романова, — словно гром её голос разлетелся по огромному залу, — шестнадцать раз ремнём.
— Ей же всего двенадцать, — поспешила дрогнуть Наташа.
— Это за прошлый раз, когда она позволила подняться после отбоя, — и, развернувшись на каблуках, вернулась на собственное место.
Романова с размаху лязгнула Соколову по спине. Саше захотелось завопить. Но вместо этого, сжав со всей силы губы и зажмурившись, просто выдохнула. Шестнадцать раз это слишком много. Уже после четвёртого на светлой ткани танцевального купальника начала выступать кровь, от разодранной спины. Наташа пыталась бить так, чтобы создавалось ощущение, что удары действительно сильные. На деле же не прикладывала никаких усилий. Просто тело Александры не было приучено к подобному. Внезапно мадам «Б» остановила пытку, подойдя к Романовой, и на весь зал огласила: «Считай, чтобы все слышали. Начинай с пяти». Ей хотелось слышать надлом в голосе, ведь, если не слышала плача и криков, должна же что-то. И Саша считала. Сцепив зубы из раза в раз в одинаковом тоне, чтобы не выдавать собственной боли. На десятый спину уже не чувствовала, ощущала лишь как капли крови и пота катились по ногам и животу.
— Я не могу, — вопила Ванда, пытаясь оторвать руки от головы Саши. — Ей больно.
И Соколовой на самом деле было больно. Каждый удар, который видела Ванда, отзывался в спящей Саше судорогой, болью в спине и старых шрамах. Романова не боялась, в каком свете её увидят. Но точно боялась, что найдут ещё больше боли в жизни Соколовой.
Сентябрь 2011. Выбитое бедро Соколовой вне её головы отозвалось болью, а шарнир позволил выскользнуть наружу, раскрывая старую рану. Ванда всё больше молила, чтобы всё это остановили.
3 ноября 2012</p>
— Давай, родная, осталось ещё чуть-чуть, — говорила женщина.
У неё были волосы рыжего оттенка с проблесками седины, морщинки около глаз и доброе лицо. Это была местная акушерка, которой Соколова отдала практически все свои сбережения, лишь бы та приняла роды у неё дома в Норвегии, а не в больнице. Мишель далась Саше тяжко. Периодически теряя сознание, роды Соколовой длились около пятнадцати часов, среди которых была одна сплошная боль. Чары Ванды начинали охватывать не только голову Соколовой. Они двигались дальше, вплетаясь нитями в её тело. Наташа прижимала чистое полотенце к кровоточащему бедру Соколовой.
— Умница! — послышался сквозь тяжелое дыхание голос женщины. А следом все услышали детский плач. — Здоровенькая девочка.
Мишель положили Соколовой на грудь. Она была совсем крохотной, но уже с тёмными волосами на макушке. Саша расплылась в мягкой улыбке и аккуратно провела пальцами по её бархатному тельцу, после чего тут же отключилась.
— Почему никто не сказал, что у неё есть ребенок? — воскликнул Роджерс, подходя к Старку, который был в точно таком же шоке.
Но Ванда всё ещё продолжала находится в её голове.
Теперь это была сплошная не преодолеваемая боль. Кровь за которой шли крики Соколовой. Её руки с оружием — следом смерть. Приказы, которые она выполняла — следом избиение остальными вдовами. Отказ — насилие в кабинете Дрейкова. К тому моменту, когда в гостиную зашел Паркер, Ванда хотела остановиться. Но в ту же секунду добралась до худших моментов.
16 сентября 2007.
— Скажи пока-пока, Мэри Паркер, — с наслаждением улыбнувшись, Соколова выпустила последнюю пулю.
— Чт… — брови Питера, как и его голос, дрогнули. — Что это? Это же моя мама.
— Малец, — быстро заговорил Тони. — Это пока что не важно.
— Нет важно! — завопил Питер, и Ванда в который раз переключила картинку.
Никто не стал ему ничего объяснять. Потому что искали другое, а наткнулись на дюжину того, о чём никому знать не следовало. На галлографе застыл чёрный экран, а следом, мигая, стало появляться лицо Дрейкова. По лицу Саши стали теперь течь не только слёзы. Из глаз, носа и ушей начала литься кровь. Его голос был у неё в голове, стал барьером для дальнейших мучений. Ванда добралась только до тех воспоминаний, которые раскрывал и генерал.
— Наигрались, дурачки? — с едва ощутимым акцентом проговорил Дрейков. — Слушать нужно Соколову, если она сказала, что я на дне — значит я на дне, и пока ничего грандиозного не сделаю — вы на меня не выйдете. Целую!
Экран окончательно погас, а руки Ванды наконец отлипли от головы Соколовой.
— Ей нужно в реанимацию! — затараторил Беннер, мигом поднимая Соколову с пола и неся на больничный этаж.
Повисла тишина. Ванда, пытаясь оттереть руки, словно те были в грязи, прижималась к Вижену. Для неё подобное было слишком ощутимым. Это не тоже самое, что смерть её родителей или Пьерто. Это было в миллион раз хуже. Пропустить через себя всю боль, с которой жил человек. Но, увы, это была даже не половина боли, живущая в Соколовой. Это была её маленькая часть, которую трогал Дрейков, терзая воспоминаниями больную голову Соколовой. Мстители ещё в тот момент не понимали, что натворили.
Роджерс, слегка приобняв плечи Питера, пытался его успокоить. Уж больно не вовремя он зашел. У остальных не было сил даже подняться. Каждый думал о жизни Соколовой так, словно это была их собственная жизнь. Никто из присутствующих не пережил того, что пережила она. После подобного люди сходили с ума, а у неё лишь подсознанием стал Дрейков. По крайней мере, так решил Старк. Теперь таинство Мишель было раскрыто для каждого из Мстителей. А значит — она была в опасности.
— Питер, — заговорил Тони, обернувшись к парню. — Соколова не виновата в этом, — Барнс, услышав эти слова опешил. — В точности также, как не виноват и Джеймс. Они не выбирали себе эту дорожку, они не могли сопротивляться. Понимаешь? Они были роботами, оружием в руках плохих людей, — Питер, поджав губы, опустил взгляд в пол. — Я вот выбирал. Оружие продавал всем кому надо и не надо. От этого погибли родители Ванды. Но она меня простила. Я простил Джеймса. А ты простишь Сашу. В мире, полном зла, нужно уметь прощать.