XVIII. Cold bones, yeah, that's my love (1/2)

«Любов варта всього —

варта болю твого,

варта твоїх розлук,

варта відрази й мук,

псячого злого виття,

шаленства та милосердь.

Варта навіть життя.

Не кажучи вже про смерть»,

— Сергій Жадан «Життя Марії»</p>

— Генерал, вы уверены? Она же там, рядом со мстителями, мы можем активировать её прямо сейчас, зачем ждать? — мужчина слегка наклонился вперёд. Его поджилки тряслись, заставляя уголки глаз дергаться. Во рту у него пересохло от возбуждения.

Дрейков тихо рассмеялся и, в таком же тоне протянув отвратное «м-м», отвернулся к окну на своём кресле из крокодильей кожи.

— Не, — продолжил хихикать, будто кощей бессмертный в своём логове. — Ты не понимаешь. Единственный, кто видит в ней соратника — это Зимний, а нам он и даром не нужен. Такой мусор мы отдадим Гидре. Собственно куда мы и отдали гребаную шкатулку, — последнюю фразу мужчина прорычал и, стукнув кулаком об стол, нервно прокашлялся. — Неважно. Главное — Соколова. Она наша, а значит под моими ногами мир.

— Вы хотите подождать? — наклоняясь ещё ниже, словно слуга, парень с боязнью отводил глаза.

— Она уже начала ехать с катушек. Еще пара происшествий, которые подействуют на неё и она, скуля, будет молить дядю Игоря забрать её обратно, — в его грязных мыслях всплыла картинка Соколовой, сидящей перед ним на коленях и опустившей голову вниз. — Она больше, чем её тело. И знает она больше, чем вся их шарашкина контора вместе взятые. Птичка умная девочка, — Дрейков провел указательным пальцем по нижней губе, на секунду задержавшись у подбородка. — Пусть немного напугется сегодня.

Соколова резко приняла сидячее положение, тут же запустив руку в абсолютно мокрые волосы. Она наблюдала за этим со стороны, будто на самом деле находилась у Дрейкова в кабинете, за зеркалом. Это не было сном — точно реальность. Но происходящее быстро вытекло из её памяти, оставляя только одну фразу: «Она уже начала ехать с катушек». Неужели всё её невзвешенные решения и были началом конца? Если и так, то желание смерти стало не таким уж и пугающим, ведь девушка понятия не имела, что хотел сотворить с ней Дрейков. Оружие массового поражения? Да она даже стрелять беспромазно не умела. Шпионка? За хорошую сумму денег выдаст пароль пентагона, что уж говорить о Мстителях. Соколова в этой жизни была сама за себя.

Оглянувшись, девушка увидела рядом спящего Барнса. В этот раз он был расслаблен. Одна его рука покоилась на её животе, вторая где-то под подушкой. Мужчина мирно сопел, даже не подозревая, что в тот момент происходило в Соколовой. Девушка не спешила что-то менять. Она аккуратно легла обратно, откидывая мокрые волосы вверх, чтобы не так противно липли к голой спине, и бережно коснулась кончиками пальцев щеки Джеймса. Это и стало причиной нарушения его крепкого сна. Громко втянув носом воздух, мужчина поочерёдно раскрыл глаза и тут же расплылся в улыбке.

— Доброе утро, — прошептала Соколова и её губы повторили жест Барнса, когда тот оставил поцелуй на тыльной стороне ладони девушки. Скучала ли она по этому? Жутко. Близости она не чувствовала ни с кем за последние пять лет, а сейчас словно ничего и не менялось. Хотя сама же считала, что она подобное не заслуживала. Чуть прижмурившись, девушка сократила расстояние к мужчине, положив ладонь ему на щеку и потёршись кончиком своего носа о его.

— Привет, — наконец сообразил ответить Джеймс. Его глаза бегали по лицу Соколовой и подмечали каждую деталь. Врать она хорошо умела, вот только не тогда, когда её мозг переваривал что-то очень тяжёлое. Вот и в этот раз. От него не укрылась едва заметная морщинка между её бровями. Коснувшись большим пальцем, Барнс заговорил:

— Что-то приснилось?

Соколова прикусила язык. Так или иначе Джеймс был единственным, кто помогал ей справляться с паническими атаками, приступами гнева и рвоты; он мог помочь, мог поддержать и найти решение. Но в то же время Саша не могла ему целиком доверять. Все Мстители используют её как источник информации, в том числе и Барнс. А ей это не нужно. Если они сочтут её за угрозу — убьют. А ведь так и было — Александра была не просто ходячей мишенью или бомбой замедленного действия, она была неконтролируемым сгустком неизвестной силы, которую могли активировать по щелчку пальцев. Саша не решилась рассказать Джеймсу правду.

— Ничего, — мотнула головой, возвращая зрительный контакт. — Просто очень хочу есть.

С этими словами, оставив невесомый поцелуй на губах Барнса, Соколова поднялась с кровати и тут же остановилась. Краем глаза она заметила на белоснежной простыне смазанное кровяное пятнышко. Сердце пропустило удар. Слегка наклонившись, Саша увидела, как по ноге скатывалась ещё одна капля крови. Ускорившись, девушка скрылась в ванной.

Это были первые месячные за год. Она перестала считать дни задержки, когда их стало больше семидесяти. Беременной она не могла быть, оставался только гормональный сбой либо какая-то болезнь. На последнее Соколова надеялась больше всего. Но, видимо, то, что вкололи ей в Щ.И.Те, действительно как-то помогало её организму восстанавливаться. Сидя на унитазе, её ноги подрагивали от той мысли, что, возможно, она вернётся к прежнему виду, к прежним способностям. В дверь постучали, а следом послышался голос Барнса.

— Тебе что-то нужно? Полотенце, тампоны? — в тоне мужчины слышалась обеспокоенность.

— Д-да, — голос Соколовой дрогнул. — Всё и сразу.

— Хорошо.

Всё же странное ощущение внутри Соколовой оставалось на прежнем месте. Оно буквально выцарапывало внутри неё слова: «Это не нормально». Всё так резво начало становиться на свои места, что в голове девушки появилась мысль о том, что стоило бы с Барнсом это уже закончить. Нельзя так просто возвращаться к прошлому. То, что он знал всю правду, несколько поцелуев, единичный секс — ничего не решали. Саша всё также ощущала к нему странное отторжение, или она себя только так убеждала. Ей не хотелось кого-то любить, потому что помнила, что какая-угодно любовь доставляла в сотню раз больше боли, чем физическая.

Барнс появился примерно через десять минут. В его руках было даже больше. Натянуто улыбнувшись, девушка забрала содержимое небольшой корзинки и закрыла бедром дверь. Черт, как же хреново ей было после сна. Будто не спала и вовсе. Приняв душ и сменив белье, Соколова облокотилась на раковину. Чего она ждала —сама не знала. Может, решение её сна как-то само нарисуется рано или поздно в её голове, а, может, просто следовало бы забить гвоздь в дерево. В любом случае ноющая боль в груди её тяготила. Возможно, эта тяжесть появилась не из головы, а из-за Барнса, всё также обеспокоенно стоящего у двери.

Соколова терялась в самой себе. Она буквально не была даже уверена в своих пяти пальцах, что уж говорить о взвешенных решениях. Но для себя девушка приняла одно — отстраниться от Джеймса. Для чего? Где-то в подкорках её мозга билась назойливая мысль о том, что она опасна для всех и каждого, только принимать её не хотелось. Громко выдохнув, Саша повторно плеснула себе на лицо водой и, не вытираясь, вышла из ванной комнаты. Она уселась на кровать, скрестила ноги и подняла взгляд на мужчину, явно ожидающего от неё хоть слова. Медленно, но верно, Соколова начала выполнять свой план. Интересно, кто сорвётся первее?

— Будет странно, если мы после вчерашнего явимся в зал вдвоём? — лицо окрасила улыбка с некоторым подтекстом. Не отстраняться она решила, а играть с огнём, с самим Джеймсом Барнсом.

Барнс рассмеялся и, подавшись вперёд, сократил расстояние между ними. Его руки уперлись в колени девушки, а губы прошлись по её губам. Соколова не отталкивала его, отвечала, сжимая тощими пальцами его запястья. Всё же, кровь в её венах закипала, когда хозяйка чувствовала металл бионики. Нравилась ей эта его особенность, в точности также нравился и обладатель, и скорее не из-за своей натуры, а из-за грёбаного Стокгольмского синдрома, который рос вместе с ней с самих пелёнок. Отстранившись от Соколовой, Джеймс провел пальцами по её щеке, где всё также красовался синяк. Это напомнило ему о вчерашнем, и мужчина тут же поджал губы.

— Здесь я спокойно могу поговорить только со Стивом, изредка с Сэмом, — проговорил Барнс и умолчал о Брюсе. — Ты огрызаешься со всеми. У тебя нет здесь друзей, в точности, как и у меня. Так что если два серийных убийцы «подружатся» — это не будет ни для кого удивлением.

— Вариант того, что два серийных убийцы будут просто друзьями — просто мизерный. Рано или поздно один из них прикончит другого, — в глазах Соколовой внезапно появилась странная искра. Она перекрутила фразу из древнего фильма, а для себя знала, что так оно и будет. Либо же она прикончит Барнса, либо тоже самое сделает он только с ней.

Джеймс лишь покачал головой и, развернувшись на пятках, двинулся в сторону стула, куда была сложена чистая одежда девушки. Это были спортивные шорты и топ с длинным рукавом, который скрывал довольно массивный шрам от лезвия, оставленный Уордом. В башне Мстителей Соколову ничего не радовало, за исключением хоть какого-то запаса одежды. Быстро сменив наряд, девушка соорудила на голове что-то похожее на хвост и вышла за Барнсом. Шли они рядом, часто кидая друг на друга короткие взгляды. Саше хотелось от этой ситуации хихикать, ведь чувствовала она себя настолько нелепо, что предел уже давно был пройден. Говорить они начали уже, стоя в кабине лифта. Тема была выбрана спонтанно, сугубо из интереса мужчины.

— Романова говорила, что Таскмастер это один человек, а я таких встретил с десятки, — Саше не нравилось, когда кто-то задавал ей вопросы о Красной комнате. По сути она ведь ничего такого и не знала, за исключением своей камеры, постоянных пыток и огромного количества абсолютно контролируемых вдов.

— Таскмастером теперь называется программа. Программируют только деффективных, которые сами ни на что не способны, — поджав губы, проговорила девушка и вышла из лифта. — Грубо говоря, чтобы их обезвредить — их нужно либо убить, либо вытащить их мозг на стол и хорошенечко порыться в нём.

Они одновременно зашли в зал, где, на удивление, были все Мстители, каждый из которых соизволил кинуть на них взгляд. Соколова лишь громко втянула воздух носом и испуганно отвела взгляд, свернув к холодильнику. Барнс в свою же очередь занял место у барной стойки, продолжив разговор. Он не вытягивал информацию, скорее пытался понять как была устроена Красная комната, ведь знал, что Саша за руки и ноги привязана к ней. Мужчина точно видел, как внутри девушки разгорался огонь.

— Простого антидота теперь мало. Чип вырезать невозможно, — анализировал Джеймс. — А как тогда…

— Никак. Склонить голову и целовать ножки Дрейкову, — резко ответила Соколова, громко хлопнув дверцей холодильника. Странно, в зале стояла полнейшая тишина, словно слушали только её. Она хотела добавить, что-то вроде: «Чем я и занимаюсь всю жизнь», но решила умолчать, вспомнив, что Наташа отлично помнила года их заключения в академии. — Мне кажется, что всё зависит от него. У ГИДРы есть девиз: «Отрубишь одну голову, а на её месте вырастут еще две», так вот у Красной комнаты нет такого. У Дрейкова нет приспешников, он всегда был сам за себя, сам желал получить власть. Только в этом он уязвим.

От таких заявлений Соколовой стало казаться, что Дрейков на самом деле либо был бессмертен, либо имел двойника. И то, и другое был похоже на правду. Но в тот момент она об этом думать не хотела. Откусив на скорую руку сделанный бутерброд, во рту почувствовался странный вкус крови, на который она не обратила внимания. Внезапно тишину нарушила Романова, разряжая обстановку, хотя улыбка на её лице была абсолютно натянутой.

— Клинт приглашает всех на Рождество к ним, — Романова развернула телефон, показывая сообщение Бартона.

Соколову словно под дых ударили. Её взгляд начал метаться по стенам, в поисках календаря. И, когда глаза наконец остановились на дате, сдавленный вздох вырвался из её груди. Двадцатое декабря. Она обещала Мишель приехать к Рождеству, пока они ещё не переехали из Норвегии. Всё таки — этот праздник в Норвегии праздновали по-особенному. началось какое-то обсуждение, что проходило мимо ушей Соколовой.

— А мне можно выезжать за пределы штаба? — она вклинилась внезапно, перебив остальных. Мстители обратили на неё взор.

— Если тебе нужен супермаркет или молл, Белый Волк, думаю, с удовольствием тебя свозит. Или закажи доставку, — Старк слащаво улыбнулся.

— Нет, Старк, ты меня не понял, — с холодом в голосе проговорила Саша. Внутри неё секунда за секундой разжигалась волна агрессии. Вкус крови во рту начинал ощущаться всё сильнее. — Мне нужно за пределы США, на другой континент.

— Не положено, — Уилсон тоже решился вставить своё словечко.

— А я не с тобой веду разговор, птенец, — огрызнулась девушка и тут же почувствовала, как Барнс слегка потянул её за рукав. Это была мера предосторожности. — Так что?

— Тебе верно ответили. Ты считаешься преступницей мирового масштаба. То, что ты вообще на свободе, идёт против правил. Поэтому — нет, не можешь. А что, Дрейков вызывает? — шутка была хреновой. Соколова хотела с места сорваться, дабы вцепиться когтями в его смазливую мордашку, но, вместо этого, сглотнула слюну.

Следующее её действие было уже по направлению к раковине. Включив воду, девушка наклонилась и, проведя пальцем по внутренней стороне щеки, опешила. Это была не просто кровь, а целый кусок эпителия. Вот, что значило: «Напугай её». Дрейков имел власть не только над её мозгом, он мог разлагать её тело, мог приказывать репродуктивной системе восстанавливаться, а мог и просто отключить боль. Он имел полный контроль над ней, но пока не проявлял себя, изучая всё вокруг и её возможности. Теперь она точно была загнанной в клетку птицей. Её ресницы дрогнули, когда она наконец перевела взгляд на Барнса. Но причины не показала.

— Нет, — качнула головой, выровнявшись, — у меня семья есть, в отличии от вас.

С этими словами она вышла из зала, крепко сцепив зубы. Соколова не знала, что с ней происходило, но знала, что это было что-то вроде подготовки к чему-то очень хреновому. Слова о семье. Зачем она только сказала это? Старк же в ту же секунду начал копать под неё, находя всё тайно спрятанное. Да и Романовой не хочется нагло врать в лицо, каким бы человеком она не была, а хранит все секреты Соколовой, словно от этого зависела её собственная жизнь. Опустившись на диван в холле, Саша пролезла рукой в изголовье и достала оттуда спрятанную пачку сигарет. Дурацкие правила.

Покрутив коробочку внутри, она отложила их на стол и, выудив из кармана телефон, набрала номер Джессики. После трех гудков на экране засветилось улыбчивое лицо вдовы.

— Хэ-эй, смотри, кто нам позвонил! — девушка тут же передала телефон Мишель.

— Мама, привет! — глаза девочки светились от счастья. — У меня зуб шататься начал! — Соколова расплылась в улыбке, слегка поджав губы. Она снова выпадала из жизни дочери. — Я попросила Джессику не наряжать ёлку. Хочу тебя подождать.

В голове Саши происходил целый ураган эмоций. Она не знала как правильно преподнести Мишель информацию о том, что поездка не состоится. А еще девушка заметила, что предложения дочери стали четкими и без ошибок, будто на английском она говорила с рождения. Очевидно, Джесс постаралась над этим, приложив не мало усилий.

— Солнышко, не получится, — Соколова покачала головой, показывая всё своё разочарование.

Повисла минутная пауза. Мишель что-то мыслила в своей маленькой головке, не смея приниматься плакать. Она всё понимала, будто ей было лет шестнадцать. Спустя некоторое время она выдала:

— Ничего. Я привыкла, — эти слова рубанули по Соколовой, будто самым острым лезвием.

Слышать такое от пятилетнего ребёнка — настоящий ад. Единственные моменты жизни, когда мать присутствовала рядом с дочерью — дни рождения и первые полтора года. Всё. Остальное время Саша была за сотни тысяч километров от Мишель, и виделись они только по видеосвязи. Девушка зажмурилась, чтобы не дай Бог из её глаз не брызнули слезы. Одна всё-таки предательски скатилась.

— Это дядя Джеймс? — послышался голос внезапно повеселевшей Мишель. — Почему ты не говорила, что будешь работать с ним?

Джеймс это услышал. Он присутствовал на всем разговоре, выжидая момент, когда лучше появится в холле. Правда, которую он узнал благодаря Брюсу — была нужна ему, как глоток свежего воздуха. Сам факт того, что у него есть живые кровные узы — воодушевлял до кончиков волос. Тем более с Мишель он прекрасно ладил, и очень хотел, чтобы она звала его папой. После вчерашнего признания Соколовой, Джеймс чувствовал какую-то неуверенность в самом себе. Ладно Саша, она уже привыкла отсутствовать в жизни дочери, но он ранее и не появлялся. Барнс даже не мог предположить, как девочка отреагирует на его внезапное заявление, поэтому и не торопил ход событий. Достаточно будет того, что Мишель будет по чуть-чуть привыкать к нему.