XII. Are we too young for this? (2/2)

— Извини? — обернулась Саша, в который раз не понимая, о чем говорит Фьюри.

— Научите её работать так, как работаете вы — в команде.

О какой команде шла речь? О команде, где каждый был убийцей? О команде, играющей по придуманным ей же правилам? О команде, разделившейся на два лагеря, где друг пошел на друга? Это не команда, и даже не её подобие. Это — «каждый сам за себя», делающий то, что ему выгодно. Соколова так и сама чудесно работала. Но что значило «детище»? Её вновь делали ребенком, вновь хотели проработать детские травмы, спихнуть её неуравновешенность под пресс? Бред собачий. Фьюри нужно было, чтобы Соколову взяли в узду, и он этого добьется. Иначе, если она вытворит какую-нибудь хрень, будут виноваты Мстители, ситуация «Ванда Максимофф номер два». Её будут контролировать так, как не контролировали никого в команде. И это разламывало Александру изнутри.

Она поджала губы, повела плечами, выравнивая осанку. Взглянула на Романову, ещё сильнее стискивая зубы. Теперь она всё понимала. Только вряд ли Романову так ограничивали, её ведь притащил к Щ.И.Т.у Бартон, а не вылавливали по всему миру пять лет. А она как всегда в пролете, и как всегда в спартанских условиях.

— На этом всё, — с этими словами Фьюри вышел из зала, будто его там и не было.

Старк тут же спохватился с места, потягиваясь. Вновь подошел к Соколовой, неподвижно стоявшей у окна.

— Дед велел мне позаботиться о твоем жилье. А еще сказал, что ты должна жить с вот этим, — Тони указал пальцем на Уорда, стоящего неподалёку от Саши. — Он, вроде, должен тебя контролировать. Жутковато, но я не должен сопротивляться, потому что мне нужно кое-кого вернуть.

— Сука… — прошептала Саша, приложив два пальца ко лбу.

Может, стоило ему ещё в самолете голову прострелить? Хотела было попросить кладовку или скамейку на улице, но тут же плюнула на это. Она сделает всё, чтобы избавиться от шавки на хвосте, даже если придется подсыпать ему мышьяк в тарелку с супом.

— В общем, ключ у твоего наставника, — Старк запнулся, прыская со смеху, и тут же осадил себя, — кровати там две. Ты его, судя по всему, так же как и я не жалуешь.

Подмигнул и тоже ретировался из зала. Уорду, наверное, очень не терпелось осмотреть комнату, потому что он выскочил следом за Старком. Мстители быстро покидали помещение, словно всем им было некомфортно от происходящего. Романова ушла одной из последних, лишь на выходе задержалась, будто собиралась что-то сказать, но, кинув взгляд на Барнса, стоящего в дальнем углу, тут же вышла. Они остались наедине, как в старые добрые времена. Саша почему-то думала, что находилась в полном одиночестве, но, подняв глаза, увидела его, державшего руки в карманах и пристально смотревшего на неё. Дернулась, тут же вылетая из конференц-зала к лифту. С ним ей меньше всего хотелось говорить.

Нервно нажимая кнопку вызова, она оглядывалась в надежде, что он не выйдет и не двинется к ней. Но коридор был пуст, а двери наконец разъехались в стороны. Зашла, облокотилась на перила и уже нажала на нижний этаж, как Барнс всё-таки появился. Шёл, будто собирался убить её, а она вновь начала бешено стучать по кнопке, думая, что от этого двери закроются быстрее.

— Нет-нет-нет, — только и успела произнести Соколова, когда Барнс оказался рядом с ней.

И двери, конечно же, закрылись.

Теперь они стояли по разные стороны кабины и пялились друг на друга, не разрывая зрительный контакт. Лифт ехал слишком медленно, а напряжение между ними ежесекундно возрастало. Они слышали дыхание друг друга, и частота пульса возрастала.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — нарушил тишину Барнс, и Саша, вздрогнув, наконец моргнула.

— А должна? — дернула бровью и тут же схватилась за перила. — Ты же спрашиваешь, значит, ты хочешь что-то узнать.

Джеймс сделал шаг навстречу, за чем Соколова внимательно проследила. Вот только не успела ухватить тот момент, когда он нажал на кнопку остановки лифтовой кабины.

— Какого черта…

— Какого черта ты тут делаешь? — вернувшись на своё место, скрестил руки на груди. Взгляд у него был плотоядный, холодный.

— До этого спокойно ехала в лифте, а что? — с каждым словом закусывала губу изнутри , словно была нервнобольной.

— Не паясничай.

Закатила глаза. Он остановил кабину, как тогда. Буквально стоял точно так же, и от этого скручивало живот. Моргнула, отведя взгляд в сторону. Прятаться ей было негде, а продолжать с ним грызться не хотелось.

— Меня Фьюри выцепил, — глянула исподлобья, вновь кусая себя за губу. — Мишель привязал ко всему этому, и деньги пообещал. А они мне лишними не будут.

— Он пользуется тобой, — слегка нахмурившись, проговорил Барнс.

— Я знаю.

Качнула головой, тут же часто моргая. Ей казалось, что она сейчас рухнет в этой кабине и начнет рыдать навзрыд. Она слишком доверяла людям, слишком сильно боялась, что Мишель кто-то что-то сделает. А теперь находилась в четырех стенах, окруженная агентами, норовящими прострелить ей голову. Запустив руку в волосы, она взлохматила их, пытаясь прийти в себя.

— Мы уже были в такой ситуации, — усмехнулась, прикрыв рот рукой.

— Я хочу стереть себе это воспоминание, — закатил глаза Джеймс. И тут же заметил движение Александры. — Не смей.

Девушка расплылась в улыбке. Ей чертовски нравилось видеть, как он отрицает тот факт, что она всё ещё привлекала его. Если бы нет — он бы не выхаживал её, не говорил бы сейчас вот так, словно они старые друзья. <s>Старые любовники.</s> Её ледяные пальцы коснулись его ладони, вызывая мгновенную реакцию. Он перехватил её руку, тут же припечатывая к стенке кабины. Под пальцами он чувствовал, как стучал в венах её пульс, как она громко и прерывисто дышала, нахально глядя ему в глаза. Вгрызться бы ей в глотку, лишая жизни, но он лишь сильнее сжал шею.

— Прекращай.

— Иначе что? — сказала с вызовом, будто не знала, что лёд в этом месте был очень тонким.

Хотел было сказать, но слова встали поперек горла. Отпустил, словно ничего и не было, и вернулся на прежнее место, предварительно клацнув по кнопке движения.

Они знали, что недосказанность и прошлое стояло между ними стеной. Они буквально ненавидели друг друга, но при этом притягивались, словно магниты разных полюсов. Они не хотели, но вселенная считала наоборот. Соколова любила причинять боль, а Барнс — мазохист — любил её. Вместе они были атомным взрывом, по отдельности — два идиота. Саша не собиралась прощать Джеймса, он же даже не рассматривал такой вариант. Знал, что она во всём виновата, что она всё разрушила, так что даже не думал о прощении. Но и отпустить прошлое не мог, будто ощущал какое-то тяготение. Они сами не знали, что между ними происходило, но одного было достаточно — Соколова вновь находилась в одном здании с Барнсом.

Они разошлись в разные стороны, будто вовсе не знали друг друга. Наверное, было бы лучше, если бы их истории никогда в жизни не пересеклись.

***</p>

Саша сидела на кровати в кромешной темноте и пыталась привыкнуть глазами к отсутствию освещения. Видела, как на кровати напротив Уорд, раскинув руки и ноги звёздочкой, видел седьмой сон, а у нее самой сна не было ни в одном глазу. В серых спортивных штанах, в растянутой футболке, она бы предпочла спать голышом, если бы не этот кретин, от которого она днем пыталась закрыться в ванной. Он её достал, как своенравного котёнка; она пнула его в пах. Волосы были еще немного влажными, большой палец снова кровоточил. Что-то защекотало рецепторы, вынуждая подняться на ноги и подойти к столу с личными вещами. В верхнем ящике лежала «последняя» пачка сигарет. Саша пообещала себе бросить, но не сделала этого, точно так же, как не бросила свою двойную жизнь.

Выйдя из комнаты, она двинулась по коридору, потом преодолела бесконечное количество ступеней, пока не увидела приглушенный свет на одном из этажей. Это была кухня с барным островком и подобием гостиной. За большим столом сидела Романова. По-домашнему одетая, с хвостом на затылке, она пила пиво и заедала его камамбером, словно ей нравилось сочетание вкусов. Саша вошла, скрипнув дверью. Тоже взяла себе бутылку из холодильника и села напротив, наконец зажигая сигарету. Затянулась, будто открывая второе дыхание, и вернулась взглядом на лицо Наташи. Девушки молчали. Уголок губ Романовой поплыл вверх — вспомнила что-то свое, что-то хорошее. Саша лишь прищурившись выпустила клубок дыма. Они, будто старые знакомые, без слов понимали друг друга. Пока Романова не раскрыла рот.

— Тебя здесь быть не должно, — поставив бутылку на стол, проговорила она.

Саша хмыкнула.

— Да, я должна быть там, где ты меня оставила с голимым обещанием, что вернешься, — ноздри лишь слегка раздулись, а губы уже машинально поджались.

— Ты и сама прекрасно справилась, — указала ладонью Наташа. — Сидишь тут передо мной.

— Только я выполняла твою работу, — подняла взгляд, в котором лились бесконечные потоки боли и крови.

Романова замолчала, вопросительно глядя на Соколову. Наверное, думала, что какую-то другую вдову назначили вместо неё, а назначили Соколову, умеющую говорить за троих.

— Тебя таскал за собой Дрейков, как собачку на привязи, не отпускал от себя ни на метр, даже отменил тебе тренировки, будто ты была особенной. Вряд ли он просто так заставил тебя совершать все эти убийства, — качнула головой Наташа, решившая, что слова Соколовой — чушь.

— Я убила пятнадцать агентов ЦРУ, четырёх бизнесменов и устроила теракт на Черкизовском рынке, о нём ты не могла не слышать, — говорила Саша так, словно описывала собственные достижения, но на лице отражалась лишь злоба.

— Тебя не заставляли, — в таком же тоне ответила Романова.

Александра замерла, ошарашенно глядя на Наташу. Она только что сказала это так, будто Красная комната была здесь вообще непричем.

— Я бежала от жизни подстилки, — голос в который раз за день надломился, и уже полушепотом девушка добавила: — Я предпочла убивать, чем быть изнасилованной дюжину раз.

В груди что-то больно сжалось и тут же щелкнуло, разливаясь по телу горячей жидкостью. В горле застрял ком, и следующие слова Наташи выбили у нее слёзы. Она докуривала сигарету и слушала, как её когда-то подруга говорила отвратные вещи.

— Ты была дефективной. Это и была твоя задача, иначе поселилась бы на кладбище за академией, — пожала плечами, будто не знала, что подобное клеймо резало Соколову, как раскалённым ножом.

— Я была слишком мала для этого, — всхлипнула, тут же приложив руку к лицу. — Ты бросила меня там.

— Я убила Дрейкова и думала, что этим помогу тебе, — воскликнула Романова, стукнув кулаком по столу.

— Ты только создала дополнительную угрозу, дура! — в истерике продолжала Александра, туша окурок о стеклянную поверхность стола.

— Ты как была малолеткой, так и осталась. Все, кто говорят, что вернутся — не возвращаются. Ты еще скажи, что отца ждала, — Романова говорила сквозь зубы, тыча пальцем в стол и наклоняясь все ближе к девушке.

— Ты клялась, что поступишь по-другому, — теперь уже тихо, прижимаясь к спинке стула, говорила Соколова. — Я ждала тебя. А потом меня притащили к Дрейкову в кабинет, ткнули на твоё лицо и сказали «дезертир». Я росла и видела, как ты стала Мстителем, выбрала себе лучшую жизнь. И всё ждала, когда же ты меня заберешь.

— Ты сбежала сама, — стояла на своем Наташа.

— Какой ценой? — всхлипнула, растирая слезы по лицу.

— Ценой своего звания дефективной.