34 (2/2)

— Разумеется. Во дворце умеют плотно задёргивать шторы, — Диана кивнула. — Когда французские охотники предлагали мне покой, я отказалась… А сейчас, пожалуй, решусь. Но попрошу сначала снять это, — она указала на кулон. — Если в нём есть зло, не хочу прощаться окончательно, владея столь сомнительным украшением. Поможете? Сама я не справлюсь, — она снова продемонстрировала проскользнувшие сквозь монету пальцы.

— Да, конечно, — Гермиона с готовностью подалась вперёд и, не выпуская палочку из рук, потянулась к украшению.

Доли секунды, за которые развернулось дальнейшее действие, потом ещё долго прокручивались в воспоминаниях Драко, как будто ему удалось прочувствовать опасность за мгновение до случившегося. Чёрный автомобиль вновь возник, двигаясь по навеки отпечатавшейся в памяти траектории, снова ударился о каменную стену, после чего полетел прямо на Грейнджер. Он едва успел оттолкнуть её в сторону, отчего палочка выпала из рук девушки прежде, чем груда искорёженного призрачного металла превратила магическое орудие в щепки.

— Блядь, — процедил Драко сквозь зубы, бросив упокаивающую руну в замерший неподвижно автомобиль, волей тёмной магии обречённый раз за разом имитировать страшную аварию. — Протего! — направил он палочку в сторону автомобиля, ожидая спонтанного выброса тёмной магии, однако его не последовало. Белоснежная вспышка на мгновение осветила туннель, после чего исчезла, не причинив никакого дискомфорта продолжавшим изредка сновать туда и обратно маггловским средствам передвижения.

— Хорошая попытка избавиться от нас, принцесса, — саркастично прокомментировал он, повернувшись в сторону Дианы, однако привидения там уже не было. Тогда Драко вернул внимание Гермионе: с виду совершенно не пострадавшая девушка подрагивающими пальцами непонятно для чего поднимала с асфальта то, что осталось от палочки Поттера. Тогда, продолжая держать свою наготове, он направился к месту, где ещё совсем недавно стояла душа принцессы Дианы, и мысленно готовился, что та могла попытаться атаковать их снова.

Однако, когда Малфой сделал ещё пару шагов, увиденное заставило его умыться стыдом, ведь сомнений не осталось: приведение упокоилось вместе с автомобилем, а на его месте остался лишь кулон с проклятой монетой.

— Она ушла по своей воле, Драко, — раздался за спиной тихий голос подошедшей к нему Гермионы. — Мне доводилось освобождать душу, которая этого хотела. Это выглядело именно так. Некоторые души не способно отравить никакое зло.

— Думаешь, она неосознанно перенесла тёмную магию на автомобиль? — догадался Драко. — Чтобы самой дистанцироваться?

— Чтобы поставить себя между людьми и пытавшимся прорваться злом, — пояснила Грейнджер, подняла кулон с земли и убрала в сумочку. — Она была удивительной женщиной и могла успеть сделать ещё так много… — на последних словах голос Гермионы дрогнул. — Что ж, теперь нам нужен портключ обратно, — резко перевела она тему. — Идём, — указав в направлении конца туннеля, света в котором, вопреки расхожему выражению, не наблюдалось из-за того, что на Париж окончательно опустилась ночь, Гермиона решительно зашагала вперёд, не оставляя Драко иного выбора, кроме как следовать за ней.

— Признаться, я не думал, что мы сработаем так быстро, — заметил он, когда они поднялись на поверхность. — Надеялся, что у нас будет возможность задержаться здесь хотя бы ещё ненадолго.

— Ну, нелегальное международное перемещение всё-таки не увеселительная прогулка, — справедливо напомнила Гермиона. — И тут уж как получится, сам понимаешь. В качестве утешительного приза могу предложить не трансгрессировать, а прогуляться вдоль Сены к Эйфелевой башне.

— Хоть что-то, — смиренно кивнул Драко.

— Одолжи палочку, пожалуйста. Я должна отправить Патронус.

Не отвечая, Малфой протянул ей требуемое, невольно залюбовавшись магическим сиянием Защитника, освоить вызов которого так и не сумел. Дальнейший путь прошёл в молчании, разгадать потаённый смысл которого Драко даже не пытался. В конце концов, у Гермионы этим вечером хватало поводов для желания помолчать и погрустить, и едва ли он мог бы претендовать на лавры способного хотя бы в небольшой мере отвлечь её.

— Вуаля, а я вас уже заждалась! — немного низкий с вибрато голос одновременно не подходил поприветствовавшей духоловов миниатюрной блондинке, но вместе с тем добавлял той неповторимую изюминку, создавая игру на контрасте. Девушка выглядела совсем молоденькой, но показалась Драко откуда-то знакомой, и пока они с Грейнджер обрадованно приветствовали друг друга, он тщетно силился вспомнить, откуда именно.

Неожиданно для самого себя Малфой вынужден был признать, что мыслительной деятельности решительно мешала необычайная притягательность юной особы. Казалось, он готов был вечно наблюдать за тем, как она кокетливо поправляла шляпку, как, отсмеявшись, прикусывала пухлую нижнюю губу, какие очаровательные ямочки на щеках проступали, стоило той лишь слегка улыбнуться. Элегантное шерстяное пальто не было способно скрыть женственную фигуру незнакомки от его взгляда, которая — он не сомневался — была совершенно идеальной.

— Драко, ау! — словно сквозь пелену, долетел до него голос Гермионы, моментально помогая сбросить тот морок, что заковал его в собственные путы. — Ты помнишь Габриэль Делакур? Они вместе с Флёр посещали Хогвартс во время Турнира Трёх Волшебников, — пояснила Грейнджер, заставив Драко облегчённо выдохнуть.

Его странной реакции на незнакомку нашлось вполне логичное объяснение: та была обладательницей гена вейлы.

— Прошу меня простить, мадмуазель, сразу не узнал, — спохватившись, он галантно поцеловал ладонь девушки, невольно признавая, какой бархатистой оказалась её кожа. В ответ на прикосновение губ её пальцы едва заметно дрогнули. — Впрочем, меня извиняет лишь то, что я помню вас ещё совсем ребёнком.

— Габи, это Драко Малфой, мой напарник, — взяла на себя труд представить коллегу Гермиона, от которой, вероятно, его довольно нелепая реакция не укрылась.

— Я его хог’ошо помню, — рассмеялась та в ответ. — Вг’едный мальчишка, болел за Кг’ама, а не за мою Флёг’. Жаль, что у вас идёт эта глупая война и Туг’ниг’ не проводится. Уж я бы точно победила! — в который раз стрельнув глазами в сторону Драко, посетовала она.

— Доведись мне присутствовать на этом турнире, болел бы только за Шармбатон, — почти автоматически перейдя на отработанный годами тон, поддержал он её игру, вместе с которой даже несомненно волнующий ген вейлы утратил для него всякую привлекательность, уступив место банальной скуке. Всё это он уже множество раз проходил и оставил в прошлой жизни.

— Манифик! Какая очаг’овательная ложь, — рассмеялась Габриэль в ответ.

— Для такой молодой девушки вы невероятно проницательны, — искренне старался продолжать изображать интерес к собеседнице Драко, прикидывая, как бы вернуть ту к, собственно, причине их встречи. И, в идеале, как можно скорее отделаться от её общества, чтобы остаться наедине с Гермионой.

— Тебе стоит поостег’ечься, ’Эг’миона. С таким напаг’ником немудг’ено пег’есмотг’еть почти любые… пг’иог’итеты, — последнее слово далось девушке с явным трудом, однако даже заминка в её исполнении выглядела очаровательной и вовсе не неловкой.

— И всё же пока они очевидны, так что давай обсудим портключ в Лондон, — легко вернулась к основной теме Гермиона, с виду не демонстрировавшая никакого раздражения от довольно неформального общения Драко с Делакур.

— Он будет готов завтг’а, — охотно отозвалась Габриэль. — Я пг’ишлю Патг’онуса. Вам есть где пег’еночевать? Могу пг’игласить в гости. Г’одители не будут возг’ажать.

— Спасибо за приглашение, Габи, — кивнула в ответ Грейнджер. — Мы остановимся в отеле, так будет лучше.

— Не смею настаивать, — понятливо хмыкнула девушка в ответ. — Хог’ошего вечег’а! — задорно подмигнув, она мгновенно трансгрессировала.

— Хочешь, пройдёмся, погуляем? — предложил Драко.

— Прости, — покачала Гермиона головой. — Я бы очень хотела, но не могу, — она выглядела такой виноватой, что у Малфоя перехватило дыхание.

— Слушай, перестань ты просить прощения! — настала его очередь, повинуясь порыву, притянуть её к себе. — Хочешь в отель, значит, отправимся в отель!

— Спасибо, — немного отстранившись, она улыбнулась. — Мне не хотелось бы светиться в магическом Париже, уверена, у Сам-Знаешь-Кого даже здесь есть глаза и уши. Не возражаешь против маггловского отеля? Обещаю: он будет с видом на Эйфелеву башню и балконом.

Драко молча кивнул и, взяв Грейнджер за руку, переместился к выбранному ею месту ночёвки. Этот вечер собрал все возможные антирекорды частоты странного поведения Гермионы, и спрашивать, с чего вдруг ей взбрело в голову, что ему настолько принципиально провести несколько часов, имея возможность любоваться достопримечательностью, понятия не имел.

Номер, в который их проводил услужливый сотрудник отеля, выглядел весьма приличным даже по меркам Драко. Элегантная деревянная мебель, идеально застеленная двуспальная кровать, тумбочки по обе стороны от неё, комод с зеркалом, с виду вполне чистый санузел.

— Пойдёшь в душ? — предложил Малфой, лелея слабую надежду, что Гермиона позовёт его с собой, и откровенно удивлялся собственному оптимизму.

— Иди, обойдусь очищающими чарами, — она почти отмахнулась, усаживаясь за небольшой стол напротив кровати. — Драко, одолжи мне палочку ещё раз, пожалуйста, — попросила она так, будто опять была не уверена, что он согласится.

— Держи, — кивнув, он скрылся за дверью.

Закончив водные процедуры, он надел боксеры и вышел из ванной. Гермиона всё так же сидела за столом и бормотала восстанавливающие заклинания над уничтоженной палочкой Поттера:

— Перестань, — неожиданно ощутив бесконечную усталость, попросил Драко. — Вспомни Уизли на втором курсе. Если бы палочку возможно было починить, Макгонагалл не посоветовала бы её заменить, а просто помогла бы ему.

— И будь у меня маховик времени, с удовольствием бы отправилась в тот год, когда палочка выбрала Гарри, когда лавка мистера Олливандера ещё не была сгоревшими руинами, когда я ещё не стала причиной тому, что единственный, кто способен убить самого могущественного тёмного волшебника всех времён, остался без магического орудия, чтобы исполнить предначертанное! — голос Гермионы сорвался на крик, а лицо спряталось в ладонях. — И теперь гибель Рона, Кормака, наших привидений, да даже принцессы Дианы — всё было напрасно, ведь Сам-Знаешь-Кто победит только лишь по той причине, что я полная растяпа, не способная удержать палочку в руках!

— Гермиона, ты, видимо, просто устала, — Драко осторожно опустился на колени рядом с её стулом. — Да, палочки ломаются, да, в идеале удобнее всего колдовать той, что выбрала тебя в одиннадцать, но ведь чего только ни случается, тем более сейчас. — Решившись, он осторожно провёл рукой по спутанным кудрям. — Нет причин так убиваться, купим Поттеру новую! Допускаю, что он поистерит немного и из-за этого тоже, но уверен, он большой мальчик и справится!

— Драко, для Ордена каждая палочка — ценнейший трофей! Есть причина, по которой мне доверили палочку Гарри, и она чудовищно банальна: другую найти не смогли! В Лондоне не осталось мастеров, я слышала, дети едут в Хогвартс с палочками, что чистокровные вытаскивают из гробниц своих высоколобых предков!

— Мы ведь не в Лондоне сейчас, — справедливо напомнил Малфой. — Может, всё-таки прогуляемся? Уверен, здесь мы найдём пару палочек.

— Драко, невозможно легально достать пару палочек взрослым волшебникам-иностранцам, которых здесь вообще быть не должно! Ты пойми: наша трансгрессия — верхушка айсберга! Даже представить не можешь, чего на самом деле стоило Ордену предоставить нам возможность найти крестраж! — на одном дыхании договорила Гермиона. — То, что правительство Франции не признало Сам-Знаешь-Кого, не превращает их в тех, кто автоматически готов ради нас влезть в войну. Они помогают, правда, стараются, но… не нужно их подставлять лишний раз. Мы не можем позволить себе из-за этой миссии лишиться хотя бы такой поддержки.

— Хреновая поддержка, — Драко поморщился. — Могли бы и здесь Поттера подержать до ликвидации крестражей.

— Это поставило бы их под удар, если бы информация просочилась к Пожирателям, — Грейнджер покачала головой. — Гарри искали по всему миру. Поверь, если бы существовала возможность спрятать его иначе, мы бы сделали это.

— Мог бы пить Оборотное и спокойно жить здесь.

— Четыре года?! Принимать Оборотное четыре года?! — Гермиона явно начала заводиться, и, скорее всего, по причине, что Малфой пытался ткнуть её носом в их якобы стратегические ошибки. — Если не пробовал это зелье, то могу тебя уверить: на вкус оно как моча гоблина!

— Как раз Поттеру под стать!

— Хватит! Драко, что с тобой? Какая муха тебя укусила?

— Никакая, — он отмахнулся, развернулся к окну и увидел там ту самую Эйфелеву башню, которую магглы подсвечивали своими лампочками. Приходилось признать, что Грейнджер действительно сделала всё для того, чтобы эта поездка романтичной перестала казаться при любом раскладе. — Знаешь что? — он повернулся в её сторону. — Возьми, отдай Поттеру! — с этими словами он схватил со стола свою палочку и почти силой вложил ей в ладонь. — Моя военная миссия выполнена! Владеющих крестражами душ больше нет, могу обойтись во благо Избранного!

— Драко…

— Что «Драко»?! Гермиона, если ты передумала насчёт меня, насчёт этих отношений, если поняла, что ошиблась, можешь просто сказать об этом! Не нужно искать поводы, чтобы сторониться меня, не нужно превращать единственную ночь в Париже в предлог поговорить про чёртового Поттера и его исключительность, не нужно косвенно напоминать, что по вине подобным мне в Лондоне невозможно даже достать палочку! — Драко понимал, что его понесло, но просто не мог остановиться. — Забирай эту палочку! Что ещё я могу дать тебе?! Что ещё сделать для Ордена?! Вам нужны деньги? Ты была в моём хранилище в Гринготтсе, если желаешь, я отдам их вам! Для тебя — что угодно, Гермиона! Просто скажи! — Она молчала, а Малфой чувствовал, что его пылкая речь, подразумевавшая желание сохранить остатки достоинства, в своём финале звучала жалко. Что если Грейнджер скажет, что он ей не нужен, то его самого — Драко Малфоя — просто не станет. Кто он? Чистокровный наследник без родовой магии, волшебник без палочки, влюблённый без взаимности. Но хотя бы за последнее он желал побороться. — Почему мы не спим вместе? Почему больше не занимаемся… любовью? — резко перевёл он тему, встав с колен и нависнув над ней, продолжавшей сидеть на стуле.

— Я не хотела на тебя давить… — начала она бормотать нечто совершенно странное. — Я всегда склоняла тебя к сексу, хотя ты и не был готов…

— Хватит этой чуши! Я хочу слышать правду! — после короткого злого смешка потребовал Драко.

— В той комнате на Гриммо я спала с Гарри! Знаешь, после этого пускать в ту же постель и тебя… Я просто не могу! — Гермиона снова закрыла лицо руками, словно сама не понимала, как могла до подобного докатиться.

— Что ж, раз уж романтической прогулки по ночному Парижу не вышло, то могу быть уверен, что в этой кровати Поттера точно не было! — рявкнул он, в одно движение сгрёб её в охапку и бросил на огромную кровать в их номере, которую словно создали именно для этого. Чтобы до мурашек по позвоночнику, до темноты в глазах, до пошлых влажных шлепков соединяющихся тел, слетающих с губ хриплых стонов и обессиленного падения на соседние подушки любить друг друга. Чистая провокация. Приглушённый свет, мерцающие за стеклом огни ночного Парижа вкупе с самой узнаваемой достопримечательностью в мире — он попросту не готов был принять, что обязан посвятить такую поистине волшебную ночь очередным разговорам о бывшем Гермионы и его сломанной палочке.

Перехватив её запястья, Драко достаточно сильно навалился на неё, чтобы дать понять — она не поднимется с этой кровати, пока он не отпустит. Пока не продемонстрирует, на что ещё способен ради неё. Скользнув языком Гермионе в рот, Малфой отпустил её руки, которые тут же зарылись в его влажных после душа волосах, как она делала всегда, словно имела некий пунктик насчёт его причёски. Его ладони двинулись вниз по девичьему телу, сквозь ткань футболки и кружево бюстгальтера Драко почувствовал, как от прикосновений напряглись её соски, и, недолго думая, разорвал ткань, желая облегчить себе доступ к бархатистой коже, которая — он точно знал — тосковала по его ласкам не меньше него самого.

— У тебя моя палочка, используешь Репаро, — оставляя пространство меж их губами минимальным, не терпящим возражений тоном припечатал он. В следующее мгновение лифчик постигла судьба футболки, а Драко заменил ладонь правой руки губами, опустив их на сосок и вобрав в рот окончательно затвердевший бугорок, начал посасывать его. Поглаживая другой левой рукой, несильно оттягивал, пытаясь по реакции Гермионы понять, чего бы ей хотелось.

— Тебе нравится так? — вновь на мгновение оторвавшись от неё, прошептал Драко. — Или так? — он слегка сжал зубы на правой груди, одновременно ущипнув сосок левой, и, когда ответом стал слетевший с её пересохших губ громкий стон, удовлетворённо хмыкнул.

Поцеловав ложбинку между грудями, он прильнул ртом ко второму соску, рукой же спустился ниже, рывком стянул с неё джинсы вместе с бельём и сразу же занял место между её ног. Его указательный и средний палец мягко скользнули внутрь женского лона, отчаянно бившееся сердце заставляло грудную клетку вибрировать, передавая резонанс его губам, оно будто стократно ускорило собственный ритм, а новый стон не оставил сомнений, что его ласки ей нравятся. Он двинул пальцами внутри неё. Мокрая. Готовая принять его член в это же мгновение, а почти болезненная эрекция силилась затуманить мозги. Свинцовая тяжесть в паху подчиняла себе почище Империуса, однако он не позволил себе проявить слабость и просто проникнуть внутрь, ловя каждый момент её чудом возникшей взаимности.

Нет. Не так и не сейчас. Он положит конец всем её колебаниям. Действительно покажет, на что ради неё способен.

Когда его палец лёг на чувствительный бугорок клитора, Гермиона начала выгибаться на белоснежных простынях, непроизвольно подаваясь бёдрами навстречу его руке. И хотя Драко уже доводилось наблюдать подобное, настолько яркая реакция на его действия заставляла дыхание восхищённо сбиваться, смаковать восторг оттого, что неопытность не мешала ему довести куда более искушённую в сексе девушку до такого состояния.

Её колени непроизвольно раскрылись, она нетерпеливо захныкала.

— Умоляю, возьми меня, Драко, любимый… — мелодией для его ушей звучал её голос на весь гостиничный номер. Полностью игнорируя вероятность быть услышанной проходящими мимо постояльцами отеля или сотрудниками, бесстыдно, неимоверно вдохновляюще. Вызывая в нём желание превзойти любые её ожидания.

Драко выпустил её сосок, с сожалением оставив розовый бугорок покрываться мурашками от лёгкой прохлады, царившей в комнате. Сам же сместился вниз, обдавая горячим дыханием её живот, продолжая покрывать его поцелуями; терпкий, сладковато-мускусный запах её возбуждения в сочетании с неизменным ароматом духов погрузил его в полнейшую эйфорию. Такую, что до этого казавшуюся намертво вбитую в подсознание стыдливость просто вымело из головы. Не стало рамок, границ, запретов. Остались только Гермиона и бесконечное желание стать для неё тем самым, пусть не первым, но единственным, тем, с кем она могла бы желать сливаться воедино снова и снова, с кем могла бы захотеть разделить не только постель, но и жизнь.

Подхватив Гермиону под бёдра, он сместил её ближе к краю кровати, сам же вовсе опустился коленями на ковёр, ловя её недоуменный взгляд: Грейнджер определённо не ожидала от него ничего подобного. И с первым поцелуем внутренней стороны бедра не выдержала:

— Драко, ты что задумал?

— Просто расслабься, — попросил он, гоня нелепую мысль, что лёгкое Инкарцеро в сочетании с Силенцио могли помочь не мешать его решимости довести задуманное до конца.

— Откуда тебе известно об оральном сексе?

— Поверь, тебе лучше не знать, — хмыкнул Малфой в ответ, на мгновение переносясь воспоминаниями в нетрезвый диалог Забини и Флинта в гостиной факультета, свидетелем которому его буквально заставили стать и после которого он долго раздумывал об Обливиэйте. — Доверься мне. Пожалуйста, — стараясь хотя бы изображать, что прекрасно знает, что делает, попросил он, запечатлевая первый поцелуй на её промежности.

— Я не уверена… — в её голосе прозвучало смущение, что отозвалось в душе Драко ликованием при мысли, что хоть в чём-то он сможет обойти Поттера.

Ничего не ответив, он успокаивающе огладил её бедро и слегка улыбнулся, почувствовав, что Гермиона откинулась обратно на матрас. Доверилась ему.

Чувствуя себя исследователем, вынужденным изучать что-то лишь опытным путём, он слегка раздвинул её половые губы, коснувшись набухшего клитора. Грейнджер дёрнулась — вероятно, стоило начать немного плавнее, — и он сделал полшага назад, вновь прикрыв складками чувствительный бугорок, и совершил несколько круговых движений. Гермиона заметно расслабилась, когда он ввёл палец внутрь, забрав немного её влаги, и тут же вернул его обратно, теперь уже осторожно, предупредительно усилив давление на клитор.

Решившись, он провёл языком по половым губам, а потом сделал это снова. И снова, наслаждаясь её сорвавшимся стоном, смакуя её наслаждение.

— Драко… да, так… здесь… пожалуйста… — неожиданно начала она поощрять его, вероятно вспомнив, что в предыдущие моменты близости он просил помогать.

Приободрённый ею, он продолжил ласкать и посасывать самое чувствительное место, так, что она говорить уже не могла, инстинктивно в очередной раз запустила руку в его волосы, притягивая к себе ещё ближе.

Драко почувствовал, как её ноги начали подрагивать, а бархатные стенки — сокращаться, и сразу остановился, вынырнув из-под широко разведённых колен, и рывком встал на ноги. Нависнув над Гермионой, он смог найти в себе силы несколько мгновений наслаждаться видом её опухших губ, разметавшихся по кровати волос, истекающего от смазки в ожидании его погружения блестящего влагалища.

До боли налившийся кровью член словно существовал как отдельный разум, уже даже не требуя, а умоляя овладеть ею. Желание просто оказаться внутри Грейнджер переросло в жизненную необходимость, и мысль, что он пытался от этого отказаться, вызывала чувство жалости к самому себе. Он казался себе таким зависимым. Уязвимым. Принадлежавшим ей целиком и полностью.

— Я на всё готов ради тебя… Ты моя, Гермиона, — произнёс Малфой, твёрдо веря, что звучавшая в голосе убеждённость материализует эти слова, обратит непреложной истиной.

— Да, Драко… да… — подтвердила она, подняв на него затуманенный похотью взгляд. — Я твоя… всегда…

Драко склонился над Грейнджер, запечатывая на губах поцелуй, деля с ней её собственный островатый вкус, когда почувствовал её ладонь на члене, направляющую его в себя. Не в силах дальше оттягивать, он резко подался вперёд, сплетаясь с ней, и на краю сознания услышал их синхронный стон. Божественно. Почти до конца выскользнул из неё, а потом вонзился снова. И снова, не прекращая толчки, ускоряясь, наводняя пространство номера отеля влажными звуками их любовной эйфории. Склонив голову и сфокусировав взгляд, он позволил себе наблюдать, как член погружался в неё, растягивал, заполнял собой.

В этот раз он сумел ощутить её разрядку: выгнувшись дугой, Гермиона громко вскрикнула, упругие стенки конвульсивно сжали его член особенно сильно, завершая всплеск их взаимной страсти крышесносным оргазмом.

Вдоволь налюбовавшись, Драко отпустил себя, продолжив вколачиваться в неё ещё быстрее, погрузился ещё несколько раз, прежде чем кончил сам, обессиленно навалившись на неё всем телом.

***</p>

Утреннее пробуждение встретило Драко приятной болью в мышцах, напомнив времена, когда он проводил весь досуг на хогвартском стадионе, изматывая себя тренировками. Гермионы рядом не было, шума из ванной тоже не доносилось, и он заключил, что та, скорее всего, не стала будить его и решила встретиться с Габриэль сама.

Потянувшись в кровати, он рывком встал на ноги и, не утруждаясь тем, чтобы накинуть халат, в чём мать родила направился в душ, чтобы привести себя в порядок к её возвращению. Даже не пытаясь сдерживать улыбку, Драко подумал о том, что здесь, в Париже, на счету его семьи тоже достаточно галлеонов. Что он вполне мог бы спокойно обменять их на маггловские деньги и заказать им с Гермионой роскошный завтрак в номер. Побаловать её перед возвращением в Лондон. Смоделировать для неё ту жизнь, которую мечтал подарить по окончании войны. Она заслуживала самого лучшего, и он отчаянно хотел ей это дать.

Выйдя из ванной, Драко сразу понял, что любимая ещё не возвращалась. Вновь окинул взглядом комнату, когда увидел лежащий на столе клочок бумаги.

— Грейнджер такая Грейнджер, — тепло улыбнувшись, иронично констатировал он вслух и направился к столу. Это было в её духе: предупредить о необходимости отлучиться, будто он был несмышлёным ребёнком и сам бы до этого не додумался.

«Впрочем, чему я удивляюсь, она же с Поттером и Уизли столько лет нянчилась», — немного злорадно напомнил себе он, подцепив листок пальцами.

Аккуратный почерк девочки-отличницы со времён Хогвартса совсем не изменился. Каждое слово было предельно понятно по отдельности, однако общий смысл он осознал далеко не сразу, вновь и вновь перечитывая послание. А когда, наконец, вник в него, скомкал и бросил на пол, после чего моментально оделся и почти бегом покинул номер отеля, оставив ни в чём не повинный листок сиротливо лежать на полу.

«Драко, любимый, я знаю, что прошу слишком многого, и понимаю, что простить меня будет сложно. Но надеюсь, что спустя время ты поймёшь, что заставило поступить так и никак иначе.

Начну с главного: наша миссия завершена. Уверена, ты с этим согласишься. В сущности, связанные с маггловскими душами крестражи мы нашли, и в скором времени последний из них будет передан Ордену. От лица соратников и от себя лично я сердечно благодарю тебя за неоценимую помощь, приблизившую час победы.

К большому сожалению, твоё дальнейшее нахождение в штабе невозможно. Посуди сам: в одном нашем разговоре ты обмолвился, что слышал о планах отправиться в Хогвартс за последним крестражем. К сожалению, это не совсем верно. И, поверь, тебе лучше не знать, в чём на самом деле состоит план командования.

Понимаю, что едва ли тебя удовлетворят такие размытые формулировки, но я и так сообщила даже больше, чем было позволено. Этой ночью ты просил довериться тебе. Настала моя очередь обратиться с аналогичной просьбой.

Для тебя будет лучше остаться в Париже. Не вижу ничего плохого в том, чтобы лично для тебя война закончилась немного раньше. Ты уже победил, Драко. Не нужно ставить себя в положение, когда с большой долей вероятности придётся сражаться в магических дуэлях с теми, кого ты знал с детства. Рисковать столкнуться с родным отцом на поле боя. Предвижу твою ярость в момент прочтения этой части письма, но твёрдо уверена, что когда эмоции поулягутся, ты согласишься, что это лучший выход.

И ещё: до нашего с тобой отбытия я плотно изучала вопрос наследования магии рода. Однажды уже озвучивала эту теорию, а теперь могу подтвердить: невинность двоих наследников требуется только в нашей стране. В Италии, например, такого вообще нет. Во Франции достаточно девственности и чистокровности невесты. Уверена, у тебя есть имение и здесь, и родовая магия на него распространяется тоже. Я пишу это к тому, что, возможно, наша с тобой близость не стала причиной непоправимого. И если война закончится не так, как мы рассчитываем, если я не вернусь за тобой, ты вполне можешь возвратиться к привычному образу жизни, воплотить прежний жизненный план. Сейчас разозлишься опять, но мне важно дать понять, что выбор полностью за тобой.

Твоё предложение насчёт палочки обстоятельства вынуждают меня принять, а потому я забираю её, чтобы отдать Гарри. Прости.

Оставляю тебе адрес Габи на обороте листа, обратись к ней, она обещала помочь тебе здесь устроиться.

Если мне суждено пережить эту войну, клянусь, что сразу найду тебя по её завершении. Если же нет — умоляю двигаться дальше и обязательно найти предназначенное тебе судьбой счастье. Прости ещё раз. За всё.

С любовью, Г.Г.»