24 (2/2)
— Нет, это просто невыносимо! — взвился Гарри. — Почему снова она?! Грозный Глаз, прекрати, — предупреждающе продолжил он. — Вы хоть осознаёте возможные последствия?! Она из-за своей миссии чудом ещё жива!
— Вам следовало сразу спросить меня лично, — раздражённо высказалась Гермиона, изо всех сил сдерживая гнев от понимания, что решать что-то за неё для Гарри было отнюдь не в новинку. — Поясните, каким образом может помочь то, что до своего спецзадания мы с Кормаком были связными? — вспомнив об озвученной ранее Грюмом теории, задала она закономерный вопрос.
— Помогут ваши пергаменты, Гермиона, — вступил в разговор Кингсли.
— И твоё согласие в очередной раз подставиться поможет тоже, — не удержался Гарри.
— Поттер, если продолжишь в том же духе, тебе будет отказано присутствовать на собрании, — предупреждающе зыркнул на него Грюм. — Заканчивай истерику, мисс Грейнджер большая девочка и сама решит, стоит ли рисковать!
— Гарри, пожалуйста… — Гермиона многозначительно замолчала, но не услышать её гневный тон тот просто не мог. — Акцио, — демонстративно отвернувшись, она призвала пергамент из сумочки. — Так чем он может помочь? — протянула она Кингсли зачарованный лист, на котором при отсутствии чернил можно было передать короткое сообщение. Подобные попарно связанные пергаменты были у каждого волшебника из разных штабов, но зачастую закреплённые друг за другом напарники пользовались ими и в рейдах. Эдакий план Б на случай нападения на одно из мест дислокации Ордена для оперативного предупреждения всех остальных.
Маклагген, правда, попытался в самом начале применять возможность переписки с Гермионой совершенно неформально. Однако стоило Гарри увидеть проступившую на пергаменте надпись: «Грейнджер, расскажи, что на тебе сейчас?» — и его праведный гнев заставил Дамблдора на своём уровне значительно ужесточить правила и обстоятельства, в которых этот обмен сообщениями мог вестись.
— Это была идея Дамблдора, — пустился в объяснения Бруствер. — Более сильного волшебника специально объединяли с кем-то послабее, вот как вас с Кормаком. И в этих парах только слабый знал о возможности использовать пергамент как портключ, сильному об этом не сообщали.
— Зачем это было нужно? — недоуменно уточнила Гермиона.
— Потому что сильного вытаскивали бы портключом в любом случае, а вот целесообразность спасения слабого определяется индивидуально для каждого, — вместо Кингсли ответил Гарри раздражённо. — И насчёт Маклаггена мы, кажется, уже всё решили.
— Хочешь сказать — ты решил? — сверкнув глазами и продолжая с титаническим трудом сдерживать негодование, уточнила девушка. — Итак, я правильно поняла, что только связной может активировать портключ и спасти напарника и что это небезопасно?
— Я бы удивился, если бы вы поняли не так, мисс Грейнджер, — усмехнулся Грозный Глаз. — Так сложилось, что мистер Маклагген в курсе некоторых ваших особых качеств, и это потенциально опасно. — Гермиона понимала, что он имел в виду её дар и оттого в подробностях не утопал. — Разумеется, Орден перестраховался — каждая попытка применения к нему легилименции методично стирает самые стратегически важные воспоминания, однако если Сами-Знаете-Кто хотя бы по одному из обрывков фраз догадается о том, какую миссию доверили вам, последствия можно будет считать фатальными. Кроме того, вытащить правду можно не одной только легилименцией, Круциатус тоже вполне может развязать язык. К сожалению, связи с информатором на данный момент нет, придётся самим уже вместе со связной решать, отважимся ли мы на эту попытку. И потому я настоял на вашем присутствии на собрании, мисс Грейнджер.
— Он в плену много недель, едва ли помнит даже своё имя! — подскочил со стула Гарри. — Мне жаль Кормака, но рисковать Гермионой…
— Хватит! — в ответ она вскочила тоже, разом плюнув и на то, что даёт повод для обсуждения на несколько месяцев вперёд, и на то, что в очередной раз подрывала авторитет Избранного. — Я имела право знать, что могу спасти чью-то жизнь! Чем мы лучше Сами-Знаете-Кого, если допускаем саму мысль о том, что кто-то из боевых товарищей менее ценен?! И да — как бы опасно ни было, что бы ни стало с Кормаком за время плена, не сумею спокойно жить с тем, что не попыталась вытащить его, хотя могла!
— Уверен, вы до начала собрания знали, каким будет её решение! — зло прошипел Гарри, вновь усаживаясь обратно. К счастью, его ставшая в последнее время дурной традицией привычка сбегать распространялась только на их личные выяснения отношений.
— Гарри, прекрати! Хватит того, что мы идём на этот шаг спустя безумно долгое время! — решительно прервала его Грейнджер, окончательно давая понять, что не станет ничего обсуждать. — Что я должна делать?
— Как только ты возьмёшь в руки пергамент и произнесёшь «Портус», он переместит тебя туда, где сможет активироваться портключ Маклаггена, — спокойно начал пояснять Кингсли. — К большому сожалению, на пергаменте столько различных чар одновременно, что больше одного человека он переместить не сможет. И местоположение для каждой пары связных своё, и спросить у Дамблдора о вашем, сама понимаешь, мы не сможем.
— Я пришлю Патронус, как только пойму, где нахожусь, — кивнула Гермиона, в голове которой были ещё свежи воспоминания о состоявшемся парой часов ранее посещении Хогвартса. Уверенность Гарри в её безголовости бесконечно злила и раздражала: уж она-то лучше всех них осознавала собственную значимость.
— Не успеете, — быстро опустил её с небес на землю Грюм. — Маклагген сможет переместиться к вам лишь в течение минуты, так что Патронуса вы должны будете отправить именно ему и как можно скорее, мисс Грейнджер.
— Догадываешься, к чему столько оговорок? — вновь обратился к Гермионе Гарри.
— К тому, что если это ловушка, то я попаду прямиком в неё, — кивнула она.
— С другой стороны, достать пергамент из кармана может только его владелец, — Грозный Глаз не давил на Гермиону, просто описывал ситуацию со всех сторон. — Надежда, что у мистера Маклаггена его не отняли, всё же есть. Все операции по спасению до этого проходили гладко благодаря информатору, который предупреждал, когда пленники находились в камере и когда никто не мог засечь активацию портключа. — Грюм определённо не собирался приукрашивать: — Прошла пара месяцев, так что если Маклагген всё же жив, едва ли он ещё интересен настолько, что за ним следят каждую секунду.
«Грейнджер, приоритет по твоей поимке для Пожирателей Смерти приравнен к Поттеру», — она была абсолютно уверена, что предупреждение Драко озвучил отнюдь не просто так, однако очередное варварское решение Гарри, обрёкшее Кормака на мучительные дни и недели плена и пыток, буквально отнимало у неё моральное право отказать. Отчаянно хотелось подчеркнуть этим поступком, что в её сознании годы войны не стёрли границу между правильным и неправильным. Ведь если и они начнут выискивать собственные критерии, оправдывая деление волшебников по возможности внести потенциальный вклад в победу на важных и тех, чьё спасение стратегически нецелесообразно, то Волдеморт мог бы уже сейчас начинать праздновать победу. Если не собственную, то своей навязываемой идеологии.
— Я готова, — умышленно глядя только на Грюма, кивнула она, не шевелясь и игнорируя вновь подскочившего на стуле Гарри.
— Если с ней что-то случится… — начал говорить Поттер, однако договорить Гермиона не позволила:
— …то ты продолжишь бороться и сделаешь так, что и моя смерть не станет напрасной. Сделаешь то, что пообещал на похоронах Рона, — её наставление повисло в воздухе. На собрании в том числе присутствовали и миссис Уизли, и Лаванда — Гарри не смог бы продолжать этот спор при всём желании.
Не давая себе возможности передумать, испугаться, подключить столь трепетно ею любимые доводы разума, Гермиона взяла в руки пергамент и на несколько секунд закрыла глаза. Она надеялась, что остальные орденовцы подумают, что волшебница настраивается на перемещение с помощью портключа, и не сочтут её замешательство страхом.
Отчаянно хотелось попросить Гарри, если с ней что-то случится, передать родителям, что она их любит, однако Гермиона быстро отмела эту мысль: где она их спрятала, он не знал; воспоминания о старшей дочери они утратили и, как ей случайно открыл Драко, возвращать их было опасно. И в случае её гибели, в общем-то, жестоко и бессмысленно. Куда мудрее казалось оставить всё как есть, защитив их и от этой боли. И свято верить, что, несмотря ни на что, Гарри найдёт в себе силы победить и отвести волшебный и маггловский миры от края пропасти, на котором они находились сейчас.
— Портус, — чётко произнесла Гермиона, не видя больше смысла в оттягивании неизбежного.
Рывок — и она почувствовала, как ноги опустились на землю, моментально ощутив холод и влагу, будто приземлилась аккурат в лужу. Оглядевшись, девушка поняла, что при всём желании найти сухой участок земли не сумела бы: магия перенесла её в лес, опознать и определить местоположение которого в течение менее чем минуты возможным не представлялось. Пронизывающий насквозь ветер вперемешку со снежной крупой, которая, казалось, до крови царапала щёки, заставили Гермиону пожалеть о том, что желание оказаться в назначенном месте как можно скорее возобладало над предусмотрительностью. И под давлением момента она забыла о банальной необходимости уточнить прогноз погоды прежде, чем выйти из дома.
Молниеносно пролетающие секунды не оставляли шанса озаботиться согревающими чарами — следовало как можно скорее наколдовать Патронуса и сообщить Кормаку об активации его портключа. Наскоро оглядевшись и не заметив никого во тьме деревьев, Гермиона вытащила палочку: к её облегчению, долго думать не пришлось и буквально несколько часов назад отнюдь не самые приятные приключения подарили ей поистине одно из самых счастливых воспоминаний — поцелуй Драко.
Подняв палочку, она открыла было рот, приготовившись произнести заклинание, однако в ту же секунду рука в кожаной перчатке с силой зажала ей его, другая — выбила орудие, а голос Драко, который теперь она узнавала за доли секунды, отчего-то умоляюще прошептал:
— Если хочешь вернуться отсюда живой, молчи, — его дыхание приятно согрело успевшую основательно замёрзнуть кожу щеки. — И не вздумай колдовать, — договорил он, продолжая прижимать её к себе и держа зажатым рот.