15 (1/2)

Лёжа на кровати, Гермиона вглядывалась в темноту лондонской ночи, подспудно вспоминая некогда увиденный ею знаменитый «Чёрный квадрат» Малевича. Подсознательное стремление усмотреть за плотной пеленой чёрной краски нечто большее, чем очевидный геометрический рисунок, изобразить который под силу любому школьнику, казалось ей тогда граничащим с одержимостью. Гермиона Грейнджер не любила не знать ответов на собственные вопросы, однако мировой шедевр засел в её мозгу неразгаданной тайной. Теперь же, хотя она и знала, что причиной непроглядной тьмы были плотные ряды облаков, надёжно укрывшие от её взора луну и звёзды, всё равно продолжала силиться увидеть что-то сквозь них, будто однажды это поможет ей разглядеть и в Драко Малфое нечто, что всегда видел в нём один лишь профессор Дамблдор. Она не обладала талантом к прорицаниям, однако было нетрудно догадаться, что теперь, когда глава Ордена в магической коме, разбираться с его далеко идущими планами предстояло только ей и никому кроме неё.

Прочитанная таки книга о традициях чистокровных семей, которым Уизли не придерживались, помогла очень незначительно. И, к сожалению Гермионы, утвердила в мыслях, что скорее всего она не ошиблась относительно того брошенного на неё Малфоем взгляда. Их нелепые традиции передачи родовой магии обязывали хранить невинность до церемонии бракосочетания. Лютая древность, давно отживший своё рудимент в маггловском мире загонял их в те рамки, соблюдение которых Грейнджер искренне оценила как особо циничный вид мазохизма. Однако Драко Малфой наверняка трясся как лист на осеннем ветру над этой нелепостью, искренне верил в то, что наличие родовой магии давало ему хоть какое-то преимущество перед теми, у кого её не могло быть по определению. Волшебнице пришлось с обречённостью констатировать, что если она права, то шансы получить от него положительный ответ сводились к нулю.

Очень хотелось заплакать, но целительницы буквально силой заставляли каждого пить Успокаивающую настойку, стоило им заметить заблестевшие от малейшего намёка на слёзы глаза. Гермиона злилась на такую расточительность, не так уж легко было восполнять запасы в их опальном положении, да и зельеваров уровня Северуса Снейпа в Ордене не было и в помине, а потому она не понимала, на что рассчитывали Ремус, Кингсли и Грюм, позволяя подобное. Едва ли ходящие по особняку на Гриммо сомнамбулы так уж сильно поддерживали друг в друге боевой дух и готовность двигаться дальше. Так или иначе, лошадиные дозы успокоительного оказали на неё странное воздействие: в глазах будто пересохли слизистые, но закрыть их, чтобы провалиться в сон, было невозможно, поэтому, вернувшись в свою комнату, она просто неподвижно лежала и словно смотрела на происходящее со стороны, анализируя худшие сценарии развития событий.

Грюм поделился с ней, что крестраж удалось уничтожить, и отдал распоряжение разыскивать остальные, причём намекнул, что время для скорби по окончании войны у неё ещё будет, а вот если продолжать медлить, то поводов для неё может стать гораздо больше. Признавая его правоту, Гермиона приняла решение вернуться к поискам с утра. Прошла добрая неделя с их встречи с Малфоем, и если бы он созрел для чего-то, то давно вышел бы на связь.

Умом она понимала, что после убийства Люциусом Рона должна была возненавидеть его сына, но вопреки логике в голове навязчивым голосом, напоминавшим почти не прекращающееся ворчание Кикимера, роились совсем иные мысли. Ощутил ли Тот-Кого-Нельзя-Называть гибель крестража и стал ли он магически слабее, и если да, то на сколько? Не возложили ли на Драко ответственность за это? Не было ли его молчание криком о помощи? Вдруг его пытают, чтобы узнать, где он спрятал крестраж? Или заставили вернуться к миссии под так любимым проклятым Лордом Империусом? Вдруг его насмерть заморили голодом?

То ли последняя шокирующая мысль «пробила» магию зелья, то ли просто завершилось, наконец, время его воздействия, но слёзы всё же хлынули из глаз, однако долгожданного облегчения, на которое так рассчитывала Гермиона, не принесли. Осознание, что о смерти Драко Малфоя она будет горевать ничуть не меньше, чем о любом из Ордена, стало для неё тем открытием, к осознанию которого девушка просто не была готова.

— Гермиона, милая… — услышала она сквозь собственные рыдания голос Гарри, почувствовав его ладонь на своём затылке.

— А, Гарри… — протянула она и, не поворачиваясь к нему лицом, аккуратно промокнула пальцами заплаканные глаза, стараясь не тереть, чтобы не предстать перед ним с лицом, напоминающим опухшую свинку.

— Опять даже не слышала, как я вошёл, — неодобрительно покачал он головой, когда она приняла вертикальное положение и повернулась в его сторону. — Опасно это, Гермиона, когда же ты поймёшь? Думаешь, Пожиратели Смерти не осознают, насколько мы теперь уязвимы?!

— Странно, что тебя это волнует, — неожиданно для себя окрысилась она. — Своим поведением ты очень чётко дал понять, о ком впредь намерен заботиться, — Гермиона чувствовала, что её «несёт», но уже не могла остановиться при всём желании. В тот момент она прекрасно понимала, в каком невыгодном свете себя выставляет, что куда мудрее было бы оценить сделанный им первый шаг, но, чёрт возьми, она по горло была сыта войной с Волдемортом и не собиралась развязывать боевые действия за любого из мужчин на этой планете. Даже за Избранного Гарри Поттера. Уж если в чём Гермиона Грейнджер была убеждена абсолютно точно, так это в том, что для любимого человека должна всегда быть вне конкуренции.

— Гермиона… — попытался он перебить её, однако девушка не позволила:

— Я уже двадцать лет Гермиона, Гарри Поттер! С чего ты взял, что можешь вот так вернуться, как ясно солнышко, а я стану танцевать от счастья?! — продолжала она, больше не позволяя ему вставить и слова. Ей будто хотелось проверить его на прочность, узнать, какой станет та красная линия, зайдя за которую она потеряет его, чтобы понять прежде всего для себя, готова ли принять его обратно. — Если уж решил меня бросить, то должен был найти в себе смелость прямо сказать об этом! Понимаю, что на Гриффиндор ты попал только потому, что попросил Шляпу сам, но всё же ты вроде бы и ушёл от меня из-за желания геройствовать, так почему не начать с мелочей?! Таких, например, как поставить бывшую любовницу в известность, что она стала таковой?! Или расчёт на то, что ярчайшая ведьма своего поколения сама поймёт очевидное?! Так вот, хрен тебе! Ни на унцию не облегчу твою задачу! — с этими словами она жёстко, со злостью накрыла своими губами его, словно пытаясь дать понять, что считает себя в полном праве делать это, пока не услышит от него что-то иное. К её удивлению, Гарри с готовностью ответил на поцелуй, хотя она ожидала, что он будет сопротивляться, что вложенная в поцелуй ярость, не имеющая ничего общего с былой теплотой их отношений, станет для него сигналом о неправильности происходящего.

Этого не случилось. Вместо того, чтобы пытаться что-то объяснить, опровергнуть, он обвил руками её талию, прижимая так близко к своему торсу, что она могла чувствовать, как постепенно ускорялся ритм его сердцебиения. И когда его правая рука переместилась к её груди, начав расстёгивать пуговицу за пуговицей, Гермиона осознала, что невольно именно помогала, что Гарри более чем устраивало подобное развитие событий, когда после секса продолжать выяснение отношений станет откровенно странно.

— Поверить не могу, что ты действительно готов замять нашу размолвку сексом! — оттолкнув его, возмутилась она. — Тем более сейчас, когда мы всего несколько дней назад похоронили друга!

— Просто мне показалось, что тебе это нужно… — Гарри выглядел растерянным, словно совершенно разучился чувствовать её настроение. Как будто кто-то применил к нему Обливиэйт, стерев налаженное за годы отношений взаимопонимание. — Ты первая меня поцеловала…

— Я сделала это по совсем иной причине, — Гермиона отмахнулась. Говорить предстояло о многом, а если он не понял, что толкнуло её наброситься на него с поцелуями, то разжёвывать ещё и это хотелось в последнюю очередь.

— Ты действительно полагала, что я не захочу целовать тебя, потому что решил бросить? — Вероятно, Мерлин всё же сжалился над Гермионой, раз Гарри, наконец, вспомнил о том, что было до этого проклятого поцелуя. — Гермиона, Джинни просто нуждалась во мне после смерти Рона… Я не изменял тебе, но не мог же отказать… Она винит себя в его гибели, представь только, насколько ей тяжелее всех нас.

— Как хорошо, что мне-то легко и ничья поддержка не нужна, — ядовито прокомментировала она в ответ. — У Джинни, смею напомнить, есть братья, родители! Ты же постоянно меня попрекал тем, что мы всё ещё не женаты, однако это не помешало тебе в тяжёлый момент забыть о том, что мы почти семья! Рон и мне был как брат, Гарри! Я тоже страдаю! — она не хотела плакать снова, однако слёзы полились по щекам вне зависимости от её желания. — И ещё: ты оставил меня в одиночестве до гибели Рона! И плевать хотел на то, что я пыталась выполнить задание Дамблдора в его отсутствие! Кроме него, только ты полностью в курсе ситуации, однако разрабатывать стратегию переговоров с Малфоем мне пришлось в одиночестве! И это потому, что ты рвёшься в бой туда, куда не надо, зато когда нужна реальная помощь, рядом тебя нет!

— Годрик всемогущий, Гермиона, мне напомнить тебе, что послужило причиной нашей ссоры?! — отчеканил Гарри, тоже переходя в наступление. — Ты действительно считаешь, что была права, когда отдала крестраж тому, кто покушался на Дамблдора?! Что предлагать ему сотрудничество — великолепная идея, тем более теперь?!

— А он тут при чём?! Не с палочки Драко слетела Авада сейчас, а при нападении на Дамблдора он вообще её опустил! — не имея понятия, присутствовал ли всё же младший Малфой на ставшем для Рона последним сражении, девушка решила интерпретировать все сомнения в его пользу. — Если хочешь знать, он не отдал крестраж Сам-Знаешь-Кому!

— Так вы теперь будете искать их сообща? — прищурившись, уточнил Гарри, которого, похоже, аргументы Гермионы не впечатлили.

— Я жду его решения, он попросил время подумать.

— Или на пару с папочкой празднует убийство Рона и тяжёлое состояние Дамблдора! Когда ты виделась с ним? — требовательно спросил он.

— В тот день, когда погиб Рон, — Гермиона посмотрела прямо ему в глаза.

— Долго он думает, — с несвойственным ему ехидством прокомментировал Гарри. — При этом крестраж держит у себя. Не думаешь, что пусть и не формально, но его ответ ты получила?

— Завтра с утра я отправлюсь продолжать поиски, если ты об этом, — устав спорить, пообещала она. — Если Малфой на каком-то этапе захочет подключиться, то продолжу с ним.

— А если не захочет? Как ты достанешь монету, которая теперь у него? — Гарри продолжал наседать, отчего Гермионе подумалось, что его в первую очередь заботит уже отстаивание собственной правоты, а не успех миссии.

— В этом разговоре есть какой-то иной смысл, кроме продолжения ссоры? — прищурилась она. — Если хочешь снова получить причину, чтобы уйти отсюда хлопнув дверью, то можешь сделать это прямо сейчас! — холодно усмехнулась Гермиона уголками губ, выдержав его просверливающий насквозь взгляд. — Дамблдор очнётся, и мы с ним сориентируемся ровно в тех обстоятельствах, какими они будут к тому моменту! Могу только сказать, что, в отличие от остальных крестражей, нам хотя бы известно местонахождение этого! И если ты думаешь, что отнять монету у призрака легче, чем у волшебника, то могу тебя уверить, что это не так!

— Смысл этого разговора в том, что я хочу помириться, — вздохнув, Гарри притянул её к себе, уткнувшись носом ей в плечо. — Но это сложно сделать из-за того, что ты такая упрямая. — На этих его словах Гермиона вновь отодвинулась от него, сжав губы в тонкую нитку, что отнюдь не предвещало для мистера Поттера того, что примирение всё же состоится.

— Я упрямая? — уточнила она, будто могла ослышаться. — Да ты просто саботируешь мою миссию с самого начала так, будто я вообще ни на что не способна! Раньше ты всегда в меня верил, так что поменялось?!

— Гермио-о-о-она, — тяжело вздохнул он, — неужели ты не видишь, что ситуация прямо противоположная? Это ты, да и остальной Орден, давно не верите в меня и списали со счетов. Я из полноценного волшебника превратился в пресловутый символ победы, в предмет мебели! Когда мы с Дамблдором проверяли теорию о том, что крестражи могут быть в каких-то значимых для Сама-Знаешь-Кого предметах, он доверял мне, считался со мной, но с тех пор, как мы поняли, что медальон и кольцо были лишь ложным следом, всё перевернулось с ног на голову! Если бы он спрятал частицы души в них, мы с тобой искали бы их вместе…

— Ты же понимаешь, что это было бы слишком просто? — обезоруживающе улыбнувшись и резко сбавив тон, спросила Гермиона. — Но ведь есть и плюсы, он так хорошо их спрятал, что теперь и сам не может найти, души скрывают крестражи ото всех.

— Как же спрятал монету Малфой, что Сама-Знаешь-Кто не может найти? Слушай, а это ведь отличный план! Попробуй узнать, какая магия способна скрыть осколок души от владельца? Если сможешь это сделать, то мы вернём тот крестраж, что ты ему отдала! — явно приходя в восторг от собственной идеи, воскликнул Гарри и, подскочив с кровати, начал мерить шагами комнату.

— Я не стану этим заниматься, — покачала головой Гермиона, отчего он застыл на месте. — Дамблдор приказал мне завоевать доверие Малфоя, и вряд ли у меня это выйдет, если я обворую его! Когда мы виделись в последний раз, Драко просил меня начать изучать информацию о маггловских цыганах, если это и есть зацепка, отправлюсь в поселения, возьму с собой призрак женщины, с которым подружилась, пусть и без Малфоя, но вдвоём мы с ней справимся. — Говоря это, Гермиона старалась быть как можно более убедительной.

— Эта душа… Она здесь? — поёжившись, словно от холода, уточнил он.

— Нет, хотя ей бы этого хотелось, — не удержалась от смешка Гермиона, решив всё же сжалиться над Гарри и не рассказывать, в какой момент Элизабет находилась в их комнате. — Но у нас имел место разговор о границах, было непросто, но она меня услышала. И действительно хочет помогать. У меня есть идеи, стратегия, напарник в перспективе и запасной план. Умоляю, просто позволь выполнить это задание без постоянной тревоги о том, что ты так мечтаешь натворить глупостей. Я тоже хочу помириться, Гарри, но твоя обида на Дамблдора за то, что он сменил стратегию, не должна мешать делу.

— Пока он в коме, а стратегию можно сменить снова, — процедил он, не сдавая позиций. — Знаешь, у меня теперь очень много времени на то, чтобы подумать. Ваш план шит белыми нитками. Потенциальный напарник, которого ты называешь по имени, не величал тебя на моей памяти никак иначе, кроме как грязнокровка. Хотя нет, однажды назвал по фамилии. На втором курсе, когда говорил о том, как было бы хорошо, если бы из-за того, что Тайная комната открыта, погибла именно ты! Мы с тобой сражались с ним после покушения на Дамблдора! Малфой не пришёл в Орден, не просил помощи, мы навязываемся ему и надеемся на то, что сумеем убедить! Куда разумнее будет найти отданную ему монету. Он уже оценил твой эффектный жест, вряд ли он проверяет тайник ежедневно! Подумай, Гермиона! — он обхватил её ставшими ледяными пальцами и слегка встряхнул. Это было почти больно, и девушка поспешила повести плечами, чтобы освободиться из его хватки. Гарри разжал пальцы и вновь встал на ноги, глядя на неё сверху вниз: — Если он присоединится к Ордену, так всё равно отдаст монету, а если нет, то когда Лорд его расколет — вопрос времени!

— Я буду искать привидение в цыганском поселении, — продолжала настаивать на своём Гермиона. — Прошло не так уж много времени, чтобы считать молчание Малфоя отказом! Он не самый храбрый волшебник на свете, пусть думает столько, сколько необходимо!

— Чудесно, как скажешь, — неожиданно покладисто кивнул Гарри, хлопнув себя по швам на брюках. — А я в это время могу спокойно искать монету, которую больше не хранит проклятая душа! Твоим аргументом, почему я не могу подключиться к поиску, было то, что я не вижу души, так вот: с этим крестражем её нет! Мы могли бы делать это вместе, но раз Малфой в качестве напарника для тебя более предпочтительная кандидатура, то я сам займусь изучением магии крестражей и узнаю, как ещё их можно скрыть!

От последних слов Гермиона некоторое время сверлила его немигающим взглядом, надеясь разглядеть в его мимике малейший намёк на дурную шутку, однако пришлось признать: Гарри был серьёзен как никогда. И он действительно плевать хотел на её просьбы и собирался делать только то, что сам считал правильным.

— Знаешь, я уже жалею, что делилась с тобой деталями своего задания, — покачала она головой в ответ. — Отчего-то я была уверена, что времена Хогвартса и безбашенных поступков прошли, что ты взрослый человек и осознаёшь последствия собственных действий, но, очевидно, это не так. — Девушка огорчённо покачала головой. — Удивительно, что ты после гибели Рона не натворил глупостей…

— Намекаешь на мою инфантильность? Ты, та самая, кто отдала крестраж Малфою и теперь с наивностью первокурсницы верит, что он прибежит и предложит сотрудничать?! — заводясь всё больше, почти выкрикнул он последний вопрос в лицо Гермионе. — Знаешь, с меня хватит! Годрик свидетель, я хотел помириться, но это просто невозможно! Если ты не желаешь моего участия в своём задании, не стану больше навязываться! Как же жаль, что Сириуса нет в живых, он никогда бы не позволил превратить меня в комнатное растение! Ах да, если тебе так интересно, я не отправился нападать на Пожирателей Смерти в день похорон только потому… — продолжил он, однако осёкся.

— И почему же, Гарри? — понимая, что он неспроста замолчал, подняла бровь Гермиона.

— Неважно, — отмахнулся он. — Главное — что всё же не натворил глупостей, в отличие от тебя!

— Неважно ли? — прищурилась она в ответ. — И что же, вернее, кто в состоянии удержать тебя от желания отомстить? Я слишком давно тебя знаю, Гарри Поттер! Может быть, признаешься, наконец, что на самом деле происходит?! Ты спал с ней, не так ли?!

— Происходит то, что ты, видимо, переобщалась с привидениями и врагами и видишь теперь то, чего нет! Только так можно объяснить, что ты допускаешь мысль о том, что я способен на подобную подлость!

— Ты серьёзно?! Знаешь, от тебя в последнюю очередь я ожидала шуточек про чокнутую Гермиону, которая болтает сама с собой! Конечно, мне просто привиделось, что вас двоих часто не было за завтраком, мне приснился твой бойкот на протяжении десяти дней, и, конечно, я просто забыла ощущение твоего крепкого плеча во время похорон! И не нужно заводить песню про такую нуждавшуюся в поддержке Джинни, по всей вероятности, у неё просто потрясающий дар к прорицаниям, раз она держала тебя возле себя заранее, чтобы совершенно точно застолбить место в первых рядах, когда подвернётся момент, чтобы пообниматься! А я справлюсь и одна, какие проблемы?! Конечно, как там любит шутить Маклагген: «Грейнджер даже в душ не ходит без души»?!

— Знаешь, Гермиона, тебя считают умной, но ты порой такая… дура!

— Ну так беги от меня, такой глупой! Ведь это очень удобно — топать ногой и хлопать дверью, если что-то не по-твоему! — подскочила Гермиона с кровати, чтобы хоть немного сгладить разницу в росте. Это почти не помогло, Гарри всё равно продолжал возвышаться над ней, засунув руки в карманы. — Поставить под удар весь Орден, устроить саботаж, разрушить отношения — вот вся твоя тактика и стратегия! Хватит капать мне на мозги и пытаться навязать своё детское капризное желание лезть на амбразуру! Прости, что я, в отличие от тебя, понимаю, что у нас нет запасного Избранного!

— Знаешь, чем различаетесь вы с Джинни? — неожиданно перестав избегать говорить о Уизли, бесконечно усталым голосом спросил Гарри и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Она видит во мне человека, а ты — Избранного! И почему-то ей понятно, из-за чего после смерти друга мне невыносимо продолжать прятаться! Тебе же гораздо удобнее из раза в раз просто отмахиваться от моих слов! Пять баллов Гриффиндору за исполнительность ярчайшей ведьмы своего поколения! И да, я уйду, но только потому, что ты, похоже, только об этом и мечтаешь!

Когда уже ставший почти привычным звук захлопнувшейся двери оповестил Гермиону о том, что она вновь осталась совсем одна, девушка решила, что пора прекратить издеваться над собой, и, плюнув на то, что с большой долей вероятности проспит всё на свете, выпила зелье Сна без сновидений. Посвятить ещё одну ночь мыслям о том, что же происходило между нею и Гарри с тех пор, как она получила задание, было просто выше её сил. А оценивать реальность перспективы, что Малфой всё же выйдет на связь, — и того невыносимее.

Утро выдалось безрадостным. Бросив взгляд на часы, Гермиона поняла, что зелье в очередной раз не позволило услышать звук будильника и что завтрак предсказуемо уже закончился, однако не расстроилась из-за этого. Заставив себя отбросить казавшуюся заманчивой мысль надеть мантию-невидимку и прошмыгнуть к антитрансгрессионному барьеру, она на скорую руку собралась и, воровато оглядываясь, вышла из комнаты.

— Грейнджер! — услышала она командный голос Грюма и развернулась, постаравшись убедительно изобразить, что тот не застал её врасплох. Грозный Глаз не позволял бойцам роскоши терять бдительность, а потому если он заметил бы, что сердце Гермионы едва не упало в пятки от резкого окрика, не избежать ей тренировок на пару с Гарри, тратить время на которые она просто не могла себе позволить.

— Доброе утро, — чинно кивнула она, сдержанно улыбнувшись. — Как и было приказано, иду продолжать выполнение задания.

— Поттер с утра предлагал устроить собрание и избрать заместителя, пока Дамблдор в отключке. Что думаешь?

— Думаю, что вы с Кингсли и без этих формальностей сумеете организовать людей на время вынужденного отсутствия Дамблдора.