16 (1/2)

Они появляются по очереди.

Первым выходит Реддл, и отточенными, быстрыми движениями смахивает пепел с плеч чёрной мантии. Чужеродный, лишний для него материал. А он излишне чист и опрятен. Настолько, что и не верится.

Альбус едва ли может разглядеть на его лице черты мальчика, которого встретил в приюте.

Ты его недооценил. Ты его предал: привёл в магический мир и отвернулся. Конечно, он зол.

Но мог ли ты тогда поступить иначе. Слишком его взгляд был похож на взгляд Геллерта. Он так же закипал, так же добивался желаемого. И ты точно знал, чем он закончит.

Не учел лишь самую малость. У Гриндевальда в момент становления был ты.

У Реддла война.

Но во что он мог превратиться, что министерство всерьез посчитало продолжение войны менее разрушительным.

Или был другой план.

Альбус изучает лицо Тома. Он ведь сам прервал дуэль. И сам наказал себя за это, отправившись на фронт, откуда принес нестираемый с лица отпечаток.

Он сам, а не министерство.

Что ж, эффект Геллерта звучит куда лучше, чем убийство несовершеннолетнего в прошлом. Но реальность повернула в другое русло сильно раньше, чем предполагало министерство из будущего.

Следом за Реддлом из камина выходит Эдд Розье. Настороженный, он пристально оглядывает комнату, затем протягивает профессору ладонь для приветствия. Тоже израненный фронтом. Альбуса передергивает изнутри. Так неправильно и нечестно. Никто из Ордена Феникса не рискнул сунуться на фронт. Они воевали в магической войне, но никогда не видели окопы маглов.

Оттого никогда по-настоящему не прощались с жизнью.

Афелия, Алектус и Диана заходят в комнату один за одним. Дамблдор наклоняет голову вбок, чтобы рассмотреть и их лица. Он никогда не уделял им должного внимания. Дети Слизнорта. Выродки чистокровных семей себе на уме.

Он и представить не мог, как быстро они смогут повзрослеть.

Ему хотелось увидеть бронзовый загар на их коже и отдохнувшие лица.

Их поездка выглядела как побег на курорт. Сложно было предположить, что Том просчитывает наперед. Выбирает страну, где не будет фронта, где уже подорван режим. Где он может действовать, меняя общество изнутри и общаясь с другими странами.

Его ребята бледнее бледного. И чересчур серьезны. Это лучшее подтверждение, что их побег был большим участием, чем действия многих из тех, кто остался.

Вальбурга и Орион выходят из камина следующими. И если второй почти не меняется с выпускного, только щеки становятся более впалыми, то девушка совсем на себя не похожа. До Альбуса наконец доходит, что со всеми ними случилось. Они попробовали вкус крови. И им, очевидно, не принесло это удовольствия.

Гермиона говорила, что в её будущем они упивались смертями.

Но в первую очередь смертью упивался Том, выходит, эффект Геллерта вполне рабочий инструмент.

Друэлла и Сигнус появляются следом. И вид Розье дарит Альбусу луч надежды. При виде профессора она расплывается в улыбке. Они виделись совсем недавно. Она еще пропитана Хогвартсом. Что сложно сказать про Сигнуса, но рядом с ней он старается, и в отличие от остальных, в его взгляде видны искры.

Но дальше из камина выходит Эндрю Нотт, и внутри Дамблдора надламывается все светлое, что было.

Ты уверен, что сможешь с ними справиться? С ними, кто выбрал свой путь, сложнее и тернистее твоего.

— Профессор! — живой голос Абраксаса будто вырывает его из пропасти, в которую он пытался провалиться, коря себя за то, что сделал для своих студентов недостаточно. — Рад вас видеть снова.

Но и Малфой выглядит сильно старше своего возраста. Столкни их с Орденом, и Пожиратели разорвут их в клочья не заметив. А голос Абраксаса будет подбадривающе звучать на фоне.

Вместе с твоим Орденом они разорвут и себя.

— Мы можем не делать этот шаг, — Тео не смотрит в глаза Гермионе. Он сжимает летучий порох в ладони и не отводит взгляда от языков пламени.

— Можем, но мы сделаем, — они не должны были оставаться вдвоем. Нотт должен был поддержать отца, но вовремя не сделал шаг. И Малфой опередил его, понимая, что Эндрю нужна поддержка прямо сейчас, а не мгновение спустя.

— Я знаю, где можно добыть отличный кофе, здесь недалеко, на соседней улице.

Слова звучат невпопад, словно плохо написанный сценарий.

— Что происходит? — Гермиона напрягается.

Но в отличие от неумелого сценариста, Тео точно знает, чего он не хочет — снова погружаться в войну. Его устраивало быть в стороне. Вдали от фронта. Мнимой, но безопасности.

Ему нельзя снова в Англию. И ему не надо.

— Ты ни разу не пробовала жить нормальной жизнью, все время находишь причину для жертвы. Стоит попробовать хоть раз иначе.

— Тео? Что ты такое говоришь?

— Ты не обязана следовать за ним, — он делает шаг назад, отходя от пламени, будто оно может его обжечь.

— Мы здесь ради этого, Тео. Это был наш общий выбор, что теперь случилось?

Он бросает на неё растерянный взгляд, продолжая избегать глаз Гермионы.

— Ничего, нам и правда пора, — и не закончив разговор, шагает в пламя, чтобы исчезнуть.

Альбус наблюдает, как из камина выходит еще один Нотт, он не сомневается в этом. Они слишком похожи. Даже их послевоенные ужимки схожи. Только у этой версии было чуть больше времени отойти. Удивительно, как дети похожи на родителей. Как завораживающе, когда они оказываются в одном времени ровесниками.

Последней из камина выходит Грейнджер. Замыкающая цепь вернувшихся в Англию Пожирателей. В отличие от прочих, в её глазах Альбус находит решимость и уверенность. Это схоже с Томом. Но продиктовано иным.

Дамблдор удивляется: Реддл доверил ей завершить перемещение. Не Эдду — того он взял первым, чтобы в случае чего помог Тому защитить территорию для прибывающих. Не Абраксасу, хотя тот был рядом с Гермионой почти до самого конца. Он выбрал её, как человека, которому доверяет больше прочих. Осознанно или случайно?

Она была единственной, в ком Том не стал сомневаться.

— Рад тебя видеть, — Альбус протягивает девушке ладонь.

— И я вас, профессор, — губы трогает легкая улыбка. — Полагаю, нам всем стоит передохнуть перед встречей с Орденом.

На секунду кажется, что её предложение единственно верное. Но это лишь мгновение, которое Том бесцеремонно разрушает.

— Я встречусь с ними сегодня, — Реддл оказывается позади неё, принимая удар. — Остальные пусть выспятся перед завтрашним днем.

— Том, здесь нет ловушек, они готовы вас принять, — профессор старается, чтобы в его голос не закрались нотки сомнений. Он долго готовил почву. Он продумал каждую деталь, чтобы школьные враги могли теперь пожать друг другу руки.

— Безусловно, поэтому нет сложности в том, чтобы представить меня им сегодня.

Его челюсти сжимаются. Он напряжен примерно так же, как был напряжен, когда впервые вошел в Большой зал, когда сел под распределяющую шляпу и услышал приговор, отправившись безродным в Слизерин.

И после Альбус видел это выражение лица каждый раз, когда встречался с мальчиком в коридоре или на занятиях. Всегда напряженный, всегда сосредоточенный.

— Я прослежу, чтобы все благополучно устроились. Мы остановимся в моем поместье, а связь с вами установим завтра через камин, — Абраксас оглядывает ребят, принимая решение, как лучше переместиться и после впустить в дом Тома.

Но в этот раз все иначе. В школе он всегда боролся против, теперь борется за. И оттого находит поддержку во внешнем мире.

— Что ж, а я составлю тебе компанию в знакомстве, — Гермиона сжимается, произнося слова вслух.

Теперь время столкнуться лицом к лицу с предками друзей. И постараться не разочароваться в них.

Хоть бы они были не сильно хуже, чем Пожиратели.

И лишь бы не такими же.

Том поворачивает лицо в её сторону, одним взглядом спрашивая, уверена ли она, и, считав ее эмоции, удовлетворенно кивает. У него нет сил спорить, ему действительно нужна поддержка. И он даже рад, что вызвалась именно она.

Слава Мерлину, именно она.

Отчего-то Реддл уверен, что Гермиона сможет понять его недоверие и стремление все перепроверить. Никого из тех, с кем им предстоит познакомиться, не было в последний год рядом. Что они делали?

Кому и во что на самом деле верили?

И, что ещё важнее, что они видели.

В это время Афелия крепче сжимает запястье брата, неотрывно смотря на тень от пламени свечи на столе Альбуса. Их в очередной раз вырвали из нагретого места. Лишили всего. Снова обустраиваться. Снова привыкать. Снова обрастать мнимой безопасностью.

На коже Алектуса остаются едва заметные синяки от её тонких пальцев.