9 (1/2)

— Кажется, это первый раз после нашего переезда, когда я вижу, чтобы ты пил без Абраксаса, — Эдд застает Тома на кухне их дома. Том сидит в темноте, пытаясь загипнотизировать бокал, стоящий перед ним.

И это выглядит отторгающе странно.

Хотя Розье видел и не такое.

В голосе Эдда нет осуждения или обиды. Однако Реддлу становится неловко от его замечания. Он передергивает плечами и морщится, стараясь отвернуться от приятеля.

Первый, обжигающий глоток спиртного они сделали вместе. Волан-де-Морт не пил. Никогда. Алкоголь казался ему наибольшей из слабостей, ворующей ясность сознания.

Но на фронте «ясность сознания» была именно тем, что хотелось потерять. И потому они пили с Эддом не морщась, надеясь поспать хоть немного без тревожных снов. Мечтая воскреснуть в ином мире. Ровно тогда Волан-Де-Морт и потерял контроль над телом и будущим. И что ещё важнее — над настоящим.

Его, казавшиеся сильными стороны, превратились в пыль.

— Присоединишься?

— Если тебе нужна компания.

Том в ответ молча притягивает второй бокал, громко откупоривает начатую бутылку и наливает огневиски.

— За спокойствие в доме, — они выпивают не чокаясь. И Реддл мысленно благодарит Розье за то, что он ничего не спрашивает. Только соглашается, принимая его настроение.

Этот день прошел из рук вон плохо. Вряд ли кто-то из домочадцев мог не почувствовать витающей в воздухе тревоги, но все, как всегда, подстраиваются и под это. Тома всё еще удивляет, как просто его ребята принимают изменения. Сам он переживает каждое событие внутри себя громко и болезненно.

Порой ему кажется, что они просто не задумываются о глубинных причинах всего того, что происходит. И от этого становится еще больше не по себе.

— Что ты собираешься делать дальше?

Вопрос выводит Тома из состояния оцепенения. Он благодарен молчанию Эдда, но этому вопросу благодарен ещё больше.

Розье задавал этот же вопрос миллион раз до и каждый раз попадал в максимально правильное время — у Реддла всегда был ответ. Ответ всегда был у Волан-де-Морта.

А теперь он не может ответить даже на простой вопрос: есть ли у него силы существовать без Темного Лорда и так же успешно вести за собой людей? Находить выходы из непростых ситуаций?

Ты не должен был отказываться от части себя.

Волан-де-Морт убил бы Гермиону и Теодора до того, как она успела рассказать про будущее. Том отчетливо чувствовал в себе нарастающее желание сломать ей и Нотту шеи. Предвкушение крови душило и заставляло тело дрожать. Темный Лорд любит жертвы. Он любит смотреть на чужую смерть, принося таким образом жертвы вместо себя.

Скорее всего, он никогда бы и не пустил на порог этих гостей.

И не сбежал в Италию. И не прятался.

Быть может он был умнее? И безопаснее для Пожирателей.

А были бы люди, готовые слепо за тобой следовать, если бы он остался?

Том переводит взгляд на Розье, снова поднимая бокал.

Ты изменился в первый раз, чтобы выжить. Ты придумал его, чтобы сохранить рассудок. Ты пытаешься отказаться от него теперь с теми же целями.

И это всё правильные решения.

— Ты ещё помнишь звуки выстрелов?

— Всегда, — кивает Эдд. — Равно как и звуки разрывающихся бомб, стоны раненых. И слезы друзей убитых.

Это всё стало их частью. Кровью и плотью, от которых невозможно избавиться. Всё то, с чем Волан-де-Морт не мог сосуществовать.

— Я должен остановить войну и насилие. Это всё, что я собираюсь делать. Исправить то, что начали маглы и никак не закончат волшебники.

Розье тяжело вздыхает, реагируя на слова друга.

Должен.

Том придумывает для себя слишком много обязательств. Вернувшись с фронта, он пытается на себя взвалить куда больше, чем может вынести на самом деле. Розье оценивает по себе. Сам бы он давно сломался. И от того Реддл вызывает больше восхищения, чем когда-либо.

Они все много чего должны. И все отлично научились забывать о долгах.

— Так сделай это, — Эдд поднимает взгляд на друга, сам вздрагивая от слов, которые произносит. — Разреши себе это сделать.

Реддл усмехается.

Для этого Гермиона с Теодором здесь. Судьба на твоей стороне. И всё вокруг кричит об этом.

Сделай это. Разреши себе вершить судьбы. Разреши себе говорить на весь мир.

Том Реддл тоже на это способен. И ты никогда в этом не сомневался.

Но никогда раньше ты и не сталкивался с подобной реальностью. Том зажмуривается, на секунду переносясь в прошлое. Он слышит звуки разрывающихся бомб. Сначала около Лондона, когда он был в приюте. Смерть, летящая с неба.

Никто из волшебников даже не попытался вытащить его из ада, устроенного маглами. Тогда ли Волан-де-Морт всерьез вступил в права?

В следующий раз он услышал тот же звук на передовой. Но в этот раз страха не было. В этот раз он точно знал, что делать — его движения были отточены и уверены. И спасали людей вокруг.

***</p>

— Ты когда-нибудь готовил для сокурсников снотворное, антипохмельное и успокоительное после трудного дня?

Нотт старается сфокусироваться на словах Грейнджер. Едва ли ему это удаётся. Внутри продолжает кипеть ярость. Он тяжело пережил вчерашнее унижение, даже несмотря на внезапную поддержку Ориона после.

Ночь в одиночестве тоже не прошла даром. Стены давили, как в его старой комнате в доме отца. Бежать некуда. Ты один против всех, и завтра жизнь снова проверит тебя на прочность. Есть ли что-то, что поможет тебе удержаться здесь?

— Для Драко быть может пару раз… — она ждёт ответа, и он не может себе позволить молчать, карие глаза смотрят на него с неподдельным интересом.

Она изучает их через тебя.

И пусть. Зато смотрит так, будто он, Нотт, особенный. Ему не хватало этого взгляда ночью, чтобы успокоиться. Ему не хватало её ночью, чтобы прийти в себя и отделить кажущееся от действительного.

Грейнджер словно разряд электричества. Боль из его прошлого, напоминание, почему они здесь и ради чего.

Слишком многое вас связывает, Том не имел права влезать в ваш быт. Словно детей по разным углам развел. Тео изо всех сил старается казаться сдержанным. Сохранить лицо. Но вокруг слишком многое вызывает раздражение.

Гермиона хмурит брови от затянувшейся паузы.

— Но обычно это делал Блейз. Мы же не были близкими друзьями в школе, — и были ли вообще друзьями? Хорошие воспоминания память Нотта предпочитает стирать. Теперь он ещё и может сравнить их с первым поколением Пожирателей. Не были, они никогда не были друзьями. — А если там был яд? Она не могла пытаться тебя отравить?

Грейнджер скептически морщится. Тео злит, что несмотря на всё, она продолжает напоминать ему Тома. Его лучшую версию разумеется. Она кажется таким же болотом, и так же затягивает внутрь. Ему нельзя снова утонуть. Это будет слишком глупо.

— А я чудесным образом успела закинуть в рот безоар? Глупости, я способна учуять почти все ингредиенты известных ядов. И сделать логические выводы из того, что почувствовала — тоже.

При всём прочем, она остается собой из школьных лет. Такой же дотошной, уверенной в своих знаниях и невыносимо идеальной.

Тео не сомневается, что она способна узнать ингредиенты ядов. Но ему дико от мысли, что она может доверять кому-то в доме, кроме него.

Это выходит за рамки плана. Или наоборот? Какой был план, дементор возьми.

— Что если яд в трёх сосудах и смешивается в тебе? А если он имеет накопительное действие? — Нотт не сдаётся. Ещё в его голове не укладывается, что Афелия могла просто позаботиться о новой соседке. Нет, это чересчур не похоже на слизеринку со скверным характером.

Грейнджер, судя по всему, это не смущает. Она наклоняет голову вбок, показывая, что злится на реакцию Тео. Ей хочется мыслить шире, найти причины, а не предугадывать последствия.

Она чувствует себя здесь своей. Что раздражает ещё больше.

— Что ж, если это был не яд, то полагаю, ты выиграла джекпот в лице своей новой соседки. А мне остаётся дождаться приезда отца. Надеюсь, он будет жить в моей комнате.

Тео выдыхает. И Грейнджер улавливает, как у него внутри обрывается что-то очень важное.