9 (2/2)

— Мне жаль, что нас расселили. Если честно, я успела к тебе привыкнуть.

— Почему ты перестала видеть в них врагов?

Он не собирается ударяться в сентиментальные разговоры. Тео не интересно, что она чувствует. Тем более, что она чувствует к нему. Нельзя привязываться. Нельзя думать о ней, как о друге. Это все будет ложью. Которая в конце принесет боль.

Её лицо сереет. Лучше бы он не спрашивал. Просто кивнул и они бы закончили разговор, разойдясь по разным частям дома к разным людям.

«Если бы они меня не нашли, я была бы уже мертва. У них просто не было времени, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров. Когда они появились, тролль уже собирался меня прикончить», — она проваливается в прошлое слишком просто.

Холодные стены Хогварста были пропитаны такой необходимой ей магией. Но родными они стали только после того, как зародилась их дружба с Гарри и Роном. А когда они стали чужими, все волшебство исчезло.

Грейнджер ненавидит чувствовать себя чужой. Недостаточно удобной. Они думали, война закончится — все вздохнут спокойно и смогут наконец-то пожить с удовольствием. Но война не заканчивается никогда.

У неё нет финала, после которого начинается отдых. Или хотя бы просто короткая передышка.

Почему-то никто не пишет о том, что когда война заканчивается, остается не райский сад, а пепелище с людьми, разодравшими свою психику в клочья.

Никто не предупреждает, что цели, ради которой в войну вступают, невозможно достичь.

В этом доме никто не питал иллюзий на этот счет, в отличие от их времени. И она чувствует себя к месту благодаря этому. Когда всё закончится, её не выкинут на берег, заставив задыхаться в одиночестве. А если совсем повезет, то и вспышки фотокамер снимут других героев. Испортят жизнь кому-то другому, не ей.

— Просто учусь жить в новой реальности. С ума сойду, если буду постоянно напоминать себе, кто их дети, — Гермиона решает соврать. И это оказывается слишком явной ложью, чтобы Тео смог поверить в её слова.

— Хорошо, — но он кивает, не желая доводить её. Достаточно и того, что она продемонстрировала слабость, которой можно будет воспользоваться позже. — Я в самом деле переживал, как ты освоишься здесь. Ведь тебя учили иначе.

Гермиона хмыкает и поджимает губы. Какая глупость. Нотт переживал. Стоит сбежать от этого разговора, пока вы не ушли в сентиментальные замечания насчет друг друга.

Будто не ты задала тон.

— Мне пора, нужно успеть со своими делами до встречи с Вальбургой.

— Угу, — Тео кивает, — конечно.

Грейнджер быстро поднимается со своего места. Все это время она сидела на краю спального места Нотта, отказавшись портить идеально заправленную кровать, которую еще вчера считала своей.

Перед выходом она окидывает комнату взглядом: до этого все её внимание было приковано к Тео, но сейчас она отвлекается. Они пробыли в этой комнате вместе не так долго. Большую часть времени было беспокойно. Часто она пыталась избежать разговора с Ноттом — притворялась уставшей, спящей, сбегала в сад к Вальбурге или пряталась за книгой. Даже на кухне с Томом она чувствовала себя спокойнее.

Но теперь скучает по вчерашнему дню. Тео из её мира. И в этой комнате они были в мнимой безопасности понятной для них реальности.

Нотт провожает её взглядом, позволяя ей дойти до двери.

А потом решительно догоняет, не давая себе времени одуматься.

— Извини, — и мгновенно накрывает её губы своими, обнимая девушку за талию, прижимая к себе.

Он точно этого не хотел и, конечно, никогда не собирался всерьез её целовать. Это вышло непроизвольно. Слишком много эмоций для его нервной системы. Слишком много событий.

Ему нужен якорь. Стержень в её лице.

А ещё ему не хочется, чтобы она досталась Абраксасу или Тому, когда последний признает их с Гермионой сходство.

Нотт хочет повернуть происходящее в свою сторону. Сыграть по своим правилам. Может быть, единственный раз в жизни. Ведь во второй раз вряд ли выйдет.

— Не делай так больше, — сначала Грейнджер отвечает, её губы оказываются невероятно чувственными и теплыми. Где она успела так научиться? Как будто ей тоже нужен этот поцелуй. Как будто и она на самом деле стоит на краю нервного срыва.

Но потом Гермиона приходит в себя и мягко отталкивает Тео, мгновенно заканчивая поцелуй. Магия момента исчезает.

И все происходящее больше не кажется правильным. Такая глупость.

— Не буду, — Нотт отступает, обиженно хмурясь, но затем возвращает себе уверенное выражение лица. — В следующий раз ты поцелуешь меня сама.

Зачем? Но он отчего-то уверен, что так и произойдет. Она вернется. Обожжется об настоящих монстров. Разглядит в них себя и приползет к нему.

Гермиона закрывает дверь комнаты за своей спиной, поджимая губы. Тео. Дементор возьми, Тео.

Он по крайней мере не порождает внутри тебя желание убивать.

***</p>

— Малфой, серьезно? — Реддл застает Абраксаса в саду после тренировки.

Парень остается последним на улице, он лежит на траве, выравнивая дыхание. Волшебная палочка валяется недалеко от руки. Достаточно близко, чтобы среагировать, но недостаточно для человека, который всерьез намерен от кого-то обороняться. И это заставляет Тома поморщиться.

— Судя по довольным лицам Вальбурги и Гермионы, они тебя победили, верно?

Реддл не скрывает злости в голосе: девушки выглядели слишком счастливо. Слишком уверенно и спокойно. Если бы они знали, что он наблюдает за ними в этот момент, то вели бы себя совсем иначе.

— Двое против одного, я держался прекрасно. А как прошел твой день?

— Зачем ты с ней занимаешься? — Малфой зря начинает оправдываться, чем вызывает только больше гнева.

Тома бесит, как просто Абраксас принимает факт того, что Гермиона с Теодором из будущего. И как легко он сходится с девушкой после этой новости. Будто берет шефство над гостьей, а она позволяет Малфою это сделать.

Сам Реддл понятия не имеет, как теперь себя вести с ними. Тео вызывает чувство опасности, и его новая дружба с Орионом только подтверждает, что к парню стоит присмотреться внимательнее. А Грейнджер…Тому хочется впитать ее в себя. Со всеми её эмоциями и чувствами. Она похожа на быстрый ручей ледяной воды в их засушливой рутине.

Как бы только это переварить и использовать в свою пользу. На пользу Пожирателям.

— Она достойный соперник, — Малфой пожимает плечами, игнорируя нервозность друга. — Почему нет?

— И ты даже не спросил, где и у кого она научилась этим соперником быть, — Том не спрашивает, он точно знает и указывает Абраксасу на его ошибку своим замечанием.

— Она мне и не расскажет. Но может ты попробуешь?

Малфой поднимается с травы, внимательно глядя на Реддла.

Причина злости Тома ещё глубже. И Абраксас пытается прочитать по лицу друга, что произошло на самом деле.

Их план быстро прекратить войну трещит по швам. Реддл бьется в закрытые двери. Маленький шажок вперед, два назад. Митинги, которые они устраивают среди маглов, — начали подавлять. Послы стран отказываются от сотрудничества со сбежавшей оппозицией.

Им всем теперь нужен допинг, чтобы выстоять. Чтобы не опустить руки

— Нет времени, я собираюсь вернуться в Лондон, — Том подергивает плечами.

Она из будущего, а ты постарайся не прикасаться к иному времени, чтобы сохранить и без того хрупкое равновесие.

— Решился на разговор с Дамблдором?

— У меня нет выбора, — Реддл отрезает. Он сравнивает манеру общаться Малфоя с Розье, и ловит внутри себя зарождающееся раздражение.

Абраксас словно насмехается, хоть и переживает больше других.

— Возьми с собой Гермиону.

— Какие ещё лишние обузы мне прихватить? — он продолжает злиться, хотя внутренне абсолютно согласен с другом. Но как позвать ее с собой и не затронуть нить времени, которую трогать нельзя.

— Альбус заинтересуется гостьей из будущего. Отчего-то мне кажется, она станет решающим аргументом в нашей совместной работе.

— Тогда быть может мне позвать Тео? Он ведь тоже здесь чужой.

Малфой выдерживает тяжелый взгляд Реддла, не отводя глаз.

— Ты знаешь, почему нет. У него другая боль и другие преимущества. И он идеальный сопровождающий, но не для этих переговоров.