Милый (Юнмины) (2/2)

— Нет-нет, я… Он милый. Можно потрогать?

— Ты намекаешь на ещё один раз?

— Не прямо сейчас, нет. Это странно для тебя?

— Нормально, только... У тебя ведь точно такой же.

— Но твой милый!

Юнги закатывает глаза, сдерживая улыбку.

— Невероятно. Ты невероятен.

— Останешься на ночь?

— Если ты действительно этого хочешь.

У Чимина много желаний. Он хочет долго обниматься утром, выпрашивать поцелуи, кофе и проводить с Юнги время. Они видятся ещё несколько раз чтобы переспать — Чимин просит быть жёстче в постели и нежнее за её пределами. Это отличается от сценария, в котором после секса разве что не пожимали руки со словами: «Было круто, спасибо, я перезвоню», с расхождением по разным углам Сеула. Юнги ночевал, готовил завтраки, ворчал что Чимини — капризная принцесса, кормил мороженым с ложки и на вопрос позвонившего Хосока: «Что ты делаешь у Чимина?» прикрыл трубку.

— Мы встречаемся?

— Ну да.

— Ага. Хо, мы встречаемся, вот что.

Внутренний голос Чимина победно поёт: «Он наш!», а рукой он лезет в трусы, не сильно сжимая промежность.

— Что за манера у тебя такая…

— Привыкай.

— Ты же в курсе, что твои ладошки вызывают эрекцию?

— Меня устраивают оба состояния члена.

— Ладно…

Образ бэд-боя остаётся в активной фазе где-то там, для незнакомцев, в рифмованных текстах альбома и на промо-снимках. Дома Юнги спокойный, даже ленивый, уставший после работы и смотрящий баскетбольный матч в спортивных штанах и безразмерной футболке.

— Йоу! — приветствует пришедший позже Чимин, растопырив пальцы. — Свэг.

— Дурачишься с порога.

— Слушал твой микстейп по дороге. Хочу себе татуировку с названием песни…

— Окей, детка. Ты не мог бы…

— Отвлекаю?

— Немного.

Полулёжа на диване со стаканом виски, Юнги приподнимается, разрешая приспустить со своих бёдер штаны и трусы к коленям. Чимин ложится на бок, потираясь щекой о голую кожу и здоровается отдельно с членом, легонько целуя в скрытую за крайней плотью головку.

— Миленький.

— Угу, — вплетая пальцы в густые волосы на затылке, старший к этому действительно привык.

— Как насчёт минета?

— Тут баскетбол.

— А тут я. Что для тебя важнее?

— Не ставь так вопрос, это не справедливо, вы не равноценны.

— Что ты любишь больше? Минет или баскетбол?

— Чимина. Но я был бы очень благодарен, если бы… Господи, ты там что, плачешь?