Но если ты свалишься ночью с кровати, это твои проблемы. / Тогда держи меня крепче (Юнмины) (1/2)

Юнги замирает, буквально слыша мелодию в своей голове. Его зрачки расширяются, и он резко откидывает в сторону так и не надетую пижамную рубашку, бросаясь к письменному столу в гостиничном номере. Как хорошо, что Чимини, сосед по комнате в этот раз, совершенно не претендовал на него и Юнги смог заставить стол своим оборудованием. Как хорошо, что Чимини ушёл радоваться жизни с остальными, и как хорошо, что завтра выходной в их плотном расписании тура. Юнги разминает пальцы, пока загружается программа, постукивает голой пяткой по ковролину, предвкушая время наедине с музыкой и уверенный, что должно получиться нечто достойное.

Юнги выпивает все напитки из мини-бара и приканчивает пакетик с арахисом. Он наслаждается тем, как всё происходит спонтанно и гладко. Это не похоже на обычные вечера, когда он сидит в шёлковой пижаме и с бокалом вина, медитируя в одну точку. Сейчас он в трусах, мурлычет мелодию, подтягивая дорожки в настройках.

Маленькие бутылочки с виски и джином, пивом и водкой разбросаны вокруг с обёртками от шоколада и желейных мишек. Хаос, творческий процесс, и его почти не отвлекает от создания тот факт, что он возбуждён с самого начала, изредка поглаживая себя сквозь бельё, когда напряжение становится трудно терпимым. Всё сейчас отходит на второй план, даже если это «сейчас» длится часами. Плодотворными и наносящими ущерб здоровью — он мог бы поспать, поесть нормально, подрочить в конце концов, повеселиться с друзьями… Плевать, ведь музыка, звучащая в сознании, обретает реальное воплощение, проникая теперь извне, в уши. Он закрывает глаза, наслаждаясь тем, как верно сумел передать настроение и переливы в нотах.

Чимин врывается в гостиничным номер ураганом. Включает верхний свет и, щурясь, тычет пальцем в сторону Мина.

— А-гааа! Ты не спишь! Я так и думал.

— Как раз собирался лечь.

— Конечно, хён, я тебе верю.

Невпечатлённый Юнги не ведётся, потягиваясь с хрустом и медленно вставая. Чимин пьян, гораздо сильнее чем старший, на которого шкалики с алкоголем не произвели почти никакого эффекта.

— И что… О. Ого. Ого-го. Хёёёён, ты… Вау.

— Красноречиво.

— По крайней мере, я рад что не помешал, судя по тому, что ты уже… Закончил.

— О чём ты вообще?

— Ты мокрый.

Чимин пялится вниз, между ног, где серая ткань вся в влажных пятнах.

— Это не то, нет. Я не смотрел порно и не спускал в трусы. Забей.

— То есть… Погоди. Юнги-хён, твоё тело умоляло тебя о сексе, а тебе было лениво?

— Я не ленивый, мне было просто не до него.

— Ох, хён. Тебе следует заботиться о себе лучше.

— Дурацкий разговор, давай-ка лучше ложись спать, Чимини.

— Ммм… Знаешь, ты мог бы позволить это сделать мне.

— Что?

— Позаботиться о тебе.

Поджав губы, Юнги молча смотрит на него около минуты.

— Ты пойдёшь и почистишь зубы, ляжешь в кровать и на утро не будешь помнить об этой ерунде, ладно?

— Не соглашусь.

— Придётся.

С Джином гораздо проще, он лучший руммейт потому, что умеет не обращать внимание на подобные эпизоды. Он бы пожурил за бардак и стряс обещание обязательно прибраться, уж точно не пялясь на член и не предлагая провокационные вещи. Чимин… Ему как будто только и нужен повод, чтобы подобраться ближе. Юнги не силён в намёках и подкатах, в частности, в их распознавании, ведь обычно ему кричат: «Выходи за меня!», и сразу всё ясно. А Чимин… Возвращается из ванной, приподнимает одеяло…

— Это не твоя кровать.

…и закидывает ногу поверх, прижимаясь сбоку.

— Странное чувство, я словно и протрезвел, и стал ещё пьянее. Единственное, что я точно знаю, так это то, что не забуду об этом.

— О ч…

Чимин улыбается, плавно перемещаясь и оказываясь сверху, начиная откровенно потираться о пах.

— Мне нравится, что ты течёшь. Я хочу сам стать причиной.

— Кажется, ты заигрался.

— Я вполне серьёзен. Пожалуйста, не мог бы ты…

Положив руки на плечи, собираясь оттолкнуть, Юнги обводит ладонями крепкие мышцы. Горячая кожа под пальцами и дразнящие круговые движения бёдер приводят к тому, что он как-то забывает, о чём именно они говорили.

— Что?

— Не сопротивляйся.

Это неправильно настолько, насколько вообще возможно, и оно же — именно то, что ему нужно. Видимо, Юнги слишком устал и больше морально, чем физически, задолбавшись держать всё под контролем. Он приподнимается, когда Чимин стягивает с него бельё и стонет от тепла губ, что нежно обхватывают головку. В комнате не горит свет, только цветные всполохи вспыхивают за закрытыми веками, и ярче чувствуется вязкая слюна и кончик языка, лижущий размашисто и медленно, чтобы затем наоборот, мелко и часто только на одном месте…

Не то чтобы Юнги никогда не представлял такого. Что пряди волос Чимина будут щекотать внутреннюю поверхность бёдер, и старший станет машинально собирать их в хвостик, убирая со лба и слабо проводя ногтями по чувствительной коже за ушами.

— У тебя отлично получается.

— Спасибо, — отстраняясь, Чимин усмехается и насаживается обратно поглубже.

Юнги предпочитает оральный секс любым другим видам, даже с учётом своей бисексуальности. Никакое другое отверстие в теле не сравнится со ртом, поскольку именно так принимающая сторона становится из пассивной — активной. Ткани в полости рта идентичны тем, что в вагине, и конечно же, там есть зубы, но наличие гибкого языка компенсирует все вероятные неудобства. Юнги едва толкается навстречу, задавая темп и слушая неуместные в любой иной ситуации звуки, мокрые чмоки и пошлое хлюпанье, протяжные стоны, заглушённые членом, и, Господи, это ведь Чимин чуть ли не давится и сосёт с энтузиазмом.

— Я сейчас…

— Угум.