М(учения) (Юнмины) (2/2)

— Он ко мне клеится? Какова вероятность?

— Ну, сто процентов из ста?

— Ебать… И что делать?

— Местами слова поменяй.

Юнги запускает в старшего подушкой.

Чимин снова в очках и какой-то нервный.

— Всё в порядке?

— Сессия скоро. Напряжно.

— Понимаю, да…

— А ты как со стрессом справляешься?

— Провожу время с Пак Чимином.

— И как тебе? Нравится? Расслабляет?

Пак лежит у стены, согнув ноги в коленях, и открыто, прямо смотрит в глаза, с улиточной скоростью пробираясь пальцами под футболку.

— Ты девственник?

Юнги хотел спросить не это, но шумно сглатывает от тихого: «Да», и все просьбы научить играют новыми красками. Надо срочно сосредоточиться, взять себя в руки и… Что-то сделать, потому что Чимин уже тяжелее дышит и собирается снять очки.

— Оставь их.

Это похоже на порно. Ни признаний, ни свиданий, ничего поэтичного, романтичного. Чимин привлекателен и по всей видимости находит привлекательным Юнги, что мысленно матерится из-за закончившейся смазки.

Первое касание губ короткое, с громким чмоком. Младший стягивает с себя одежду, давая понять, что согласен и готов, Юнги еле успевает перехватить ладонь у трусов, накрывая вставший член через ткань, не сильно сжимая.

Слишком много обнажённой медовой кожи. Слишком много впечатлений вызывает чужое неизученное тело. Чимин выгибается от каждого движения, хочет раздеть, хочет всё и сразу и только мешает.

— Руки за спину и под попу. Сиди смирно.

…Детский лосьон Сокджина в прозрачном флаконе с розовой крышкой льётся маслянистыми струйками по накаченной груди, по втянувшемся животу, впитывается в пояс нижнего белья. Кончиком пальца Юнги обводит напряжённый сосок, скользит ко второму, обрисовывает мышцы пресса, разводит ноги Чимина шире, царапая по внутренней стороне, и как бы случайно задевает дёрнувшийся член.

— Не издевайся…

— Не спеши.

Такое занятие интереснее, чем учёба. Яркие реакции, полустоны, хныканье из-за высокой чувствительности, Чимин извивается на месте и замирает от хлёстких шлепков.

— Поцелуй меня?

В очках не очень удобно, и пока у младшего закрыты глаза, Юнги, наконец, лезет в трусы, сжимая плотно. Горячий, гладкий, дрожащий, подмахивающий бёдрами в такт, он благодарно стонет и воет, когда Мин возвращает внимание соскам, выкручивая их и наблюдая, как темнеет взгляд и пятно от естественной смазки на белой ткани.

Младший постоянно на грани, ему не хватает чуть-чуть, ещё бы один вдох, одно движение, но Юнги опять поливает, размазывает, дразнит, ласкает, хлопает прямо по головке и прикусывает за плечо. Он и сам едва держится, полностью одетый и заведённый. Интересно, насколько Чимин терпелив и послушен, когда стоны становятся звонче, а колени неконтролируемо пытаются сомкнуться. Он дёргается конвульсивно, и стыдно от того, как быстро длинные пальцы трут по уздечке, и слишком хорошо. Кусая Юнги за губу, он кончает и просит кончить тоже — себе на лицо.

Привстав, хён доводит себя в пару движений до разрядки, заливая очки.

— Я всё испортил.

Тэхён изучает следы от ногтей на ягодицах, мнёт наливающиеся синяки.

— Да вроде неплохо.

— Нет, это я сам себя… Я всё испортил, потому что Юнги-хён теперь меня избегает. А вдруг он подумал, что мне нужен только секс и ничего больше?

— Ну так попроси его научить тебя всему остальному.

— Мне казалось, что всё очевидно! Мы проводили время вдвоём, пили чай, валялись…

— Ты ему хоть признался в симпатии?

— Нет.

— Ну так иди и признайся.