Воскрешение (Юнмины) (2/2)

На этот раз ему снится сон — пещера, с пляшущими тенями вокруг костра. Сноп искр, лижущие языки пламени. Глухие удары барабанов, топот в такт. Чимин прижимает руку к туше освежёванного животного, и оставляет кровавый отпечаток ладони на стене. Он пытается произнести своё имя, почти размыкает губы, напрягает связки…

— М-м-м-м-м…

— М-м-м-м, — слишком мелодично для передразнивания раздаётся совсем рядом.

Чимин хмурится.

— Почему такой серьёзный? — всё ещё напевая, и это голос хёна.

— Я серьёзный?

— М-м-м. Привет.

В сером свете тусклого рассвета, приглушённого тяжёлыми шторами, бледное лицо Юнги выглядит призрачно. На тонких губах лукавая полуулыбка.

— Ты. Это был ты.

— Да?

— Юнги-я.

— ..Как ты оказался в моей кровати?

Воздух прозрачный и чистый, свежий. Хрустальный. Чимин старательно дышит.

— Вчера, я вернулся из студии и не ожидал, что обнаружу тебя здесь, свернувшегося калачиком. Ты похож на божество.

В мозгу рвётся очередная цепочка. Логическая связь.

— Древнее, как первородный грех, — невозмутимо продолжает Мин. — У тебя размазана косметика, и ты всё ещё красив. Неземной красотой.

Чимин вцепляется в край одеяла, натягивая его до носа. Постельное бельё тёмно-синее, мягкое. Он задерживает дыхание. Недоверчиво щурится.

Юнги медленно моргает. Он лежит близко, и может быть, на какой-то из своих ступеней хронической усталости.

— Останься.

— М-м.

Младший ищет его руки под одеялом, протягивает их к себе, всматривается в глубокие линии на ладонях. Тычется носом в правую, ведёт вверх, по безымянному пальцу, приоткрывая рот и коротко, влажно касается языком самого центра.

Чимин весь в золотых блёстках.