Горячо-холодно (Юнмины) (1/2)

Как же чертовски холодно.

Юнги стоял в темноте кухни, ожидая, пока закипит вода в чайнике, и смотрел в окно, за которым всё было покрыто белым, колким снегом.

В большой чашке с двойными стенками из стекла, содержимое всё равно остывало быстро. Как и всё в этой квартире, как и его собственные внутренности.

Холодно.

Выбирая сменную одежду, чистую, взамен тех слоёв, в которых он прел, Юнги достал толстовку, которую обычно не носил дома. Стоило заняться стиркой и глажкой, но длинные пальцы сковывало, мысли текли медленно, всё было лень.

Набрав полную ванну, переминаясь с ноги на ногу на кафельном полу, он торопливо разделся, погружаясь в воду и чувствуя, как каждая мышца, наконец, расслабляется.

…Он почти допил чай, полулёжа, когда раздался звук поворачиваемого в замке ключа, возня и топот из коридора — пришедший стряхивал снег, и вскоре порозовевший нос любопытно сунулся в щель приоткрытой двери.

— Ты либо туда, либо сюда, не выпускай тепло.

— Так и знал, что застану тебя тут, — то ли с хмыканьем, то ли с шмыганьем, Чимин боком протиснулся.

Прищурившись, Юнги наблюдал, как тот снимает джинсы вместе с термобельём и носками, и оставшись в трусах и свитере, перекинул ноги через бортик ванной, садясь на него.

— Не замёрз?..

— Да не то чтобы.

Проверяя рукой под водой, Юнги пощупал маленькие пальчики, пощекотав и ступню — хохотнув, Чимин улыбнулся, солнечно.

— Мы снеговика слепили, и назвали в твою честь, ты как будто бы рядом был, с нами.

— Чимина, ты же знаешь…

— Знаю.

Зимой они почти не проводили время вместе на улице. Пока Чимин танцевал под первым снегом с детским восторгом, подставляя ладони, и не дыша разглядывая каждую снежинку, хрупкую, уникальную, Юнги сонно отлёживался дома, как в берлоге, пропахшей хвоей и мандаринами.