Часть 2 (1/2)
Хочу кого-нибудь убить. Вот как открыл глаза — сразу понял, что хочу кого-нибудь все-таки убить. За что? Во-первых, мне одиннадцать лет, и осенью, насколько я знаю Тринадцатую, мне светит Хогвартс. То есть зелья и прочие радости, которые я и сам любил описывать. Я мальчик, что уже запутывает ситуацию, ибо фамилия — Грейнджер. А имя… Вот из-за имени и хочется убивать. Нас двое у родителей: Гермиона и Никострат. Близнецы, значит, и оба попытались «закончиться»<span class="footnote" id="fn_32349003_0"></span> в школе. От чего — Асклепий его знает. Соответственно, судя по пиликанью монитора, лежим в интенсивке.<span class="footnote" id="fn_32349003_1"></span> У меня слабость, некрасиво ведущее себя после гостевого визита на тот свет сердце и, в общем-то, все. У сестренки на соседней койке, судя по монитору, состояние нецензурное. Это нехорошо.<span class="footnote" id="fn_32349003_2"></span> В вену нам льют историю медицины чуть ли не восьмидесятых годов. Или у них больше нечего, или читать местные коллеги не любят. Но имя… Это ж как надо сына не любить, чтобы его Никостратом назвать, а?! Родители начитанные, но вот подумать, каково ребенку будет в школе… А каково ребенку в школе, кстати?
В открывшуюся дверь вплыл местный эскулап. Рожа брезгливая. За ним торопятся родители. Интересно, кто у нас нонче Грейнджеры? Лечебники или стоматы? Если второе — то грустно, конечно. Сейчас будем ссориться, это я уже вижу, потому что ведет себя коллега непрофессионально. Ну, сначала немного театра…
— Ваш сын умирает, — сообщил местный врач родителям ребенка. — Уже агония началась, — монитор с ним не согласен, но мы поможем — тихо снимем нейтральный электрод.<span class="footnote" id="fn_32349003_3"></span>
— Нет! Нет! Сделайте что-нибудь! — закричала, по-видимому, мать, которую обнял мистер Грейнджер. А кто это еще мог быть…
— Все, асистола, время смерти… — успокоенно сообщил эскулап, и тут я открыл глаза.
— Вы в некромантию верите, доктор? — невинно поинтересовался милый ребенок, я то есть.
— Нет! Нет! Ты же умер! Я же видел! — закричал местный и куда-то убежал.
— А психически нормальные доктора здесь есть? — спросил я у родителей, снимая систему<span class="footnote" id="fn_32349003_4"></span> и отключая электроды. Миссис Грейнджер при этом упала в обморок. — Нервные все какие… — и в этот момент сестренка остановилась.<span class="footnote" id="fn_32349003_5"></span>
Не знаю, что и как произошло — я к ней просто прыгнул, занимаясь тем же, чем и каждый день. Это же палата интенсивной терапии, здесь все нужное есть, поэтому родители изобразили памятник себе, а я пытался раздышать девочку, представляя, что в руки перетекает «магия», что бы это ни значило. Спустя несколько минут глаза моей здешней сестренки открылись и… Это не объяснить. Пресловутая связь близнецов — как сообщающиеся сосуды. Мы будто бы на мгновение стали единым целым, я почувствовал, что малышке холодно, и обнял ее. Так мы и застыли, а вот Грейнджеры наконец отмерли и, кажется, кого-то будут бить. Надеюсь, что не меня. Теперь я вспомнил, отчего мы закончились<span class="footnote" id="fn_32349003_6"></span> — Миону захотели побить, хоть это и запрещено, и я, естественно, не дал. А она выдала от страха то, что называется стихийным выбросом, и остановилась.<span class="footnote" id="fn_32349003_7"></span> Ну и я вслед за ней, ибо мы с ней одно целое.
— Сын… Как Миона? — поинтересовался мой местный отец, надо к этому, кстати, привыкать.
— Остановка, семь секунд, самодых… эээ… дышит самостоятельно, стабильна, — рефлекторно отозвался я. — Закончились мы от агрессии префекта, сестренка от страха, а я за компанию.
— Умерший, по словам мистера Уилиса, ребенок изъясняется медицинским языком, — донеслось от двери, где обнаружились недвижимые реаниматологи.
— Неуч он, этот ваш Уилис, — проникновенно сообщил я, позабыв, сколько мне тут лет. — Наипервейший признак остановки — отсутствие дыхания, а не электрическая асистолия<span class="footnote" id="fn_32349003_8"></span> на мониторе. Мало ли что с тем монитором…
— Согласен, — развеселился, по-видимому, заведующий отделением. — И сестру ты вытащил, что еще страньше…
— Нормально, — пожал я плечами, тут только сообразив, как выгляжу: пацан одиннадцати лет откачал девочку того же возраста и теперь критикует коллег. — Я точно не сплю?
— Не спишь, братик, — прошептала моя сестра, которую я никому не отдам: ни смерти, ни магам — никому. Она будет жить и будет счастлива. Вот только с магией у нее могут быть нюансы. Странно, что я не вспоминаю ни о жене моей любимой, ни о детях… Видимо Тринадцатая побеспокоилась.
***</p>
Психиатру нас, разумеется, показали. Хороший мужик оказался, весело с ним потрындели, незаметно переведя разговор на местных коллег. Мое возмущение он понял, особенно когда я его тесты сходу прощелкал — это ж история, а историю я помню еще по академии. Ничего нового в психиатрии за тридцать лет не придумали. Так что решили нас из больницы забрать и к папе положить, мистер Грейнджер оказался педиатром. Чего не помог, спрашивается…
— Ты меня спас, братик, — прошептала мне Миона, когда мы лежали рядышком в машине, — стал совсем другим и спас. Но я тебя все равно люблю.
— Я тебя тоже люблю, сестреночка, — это чистая правда, я ее действительно ощущаю сестрой. — Все будет хорошо.
— Я верю, — ответила она, прижимаясь ко мне. — Огонек внутри погас только…
— Может быть, оно и к лучшему, — погладил сестренку. Ибо без тролля и Дамблдора она легко проживет, а что здесь с лохматым — в школе разберемся. Несмотря на то, что я пишу почти исключительно Гармонию,<span class="footnote" id="fn_32349003_9"></span> сейчас-то это не игра, не книжка, а жизнь. А в жизни я буду защищать своих до последней капли крови. Поэтому пусть лучше будет так.
— Как скажешь, — кивнула моя сестренка. — Огонек был хороший, только будущее непонятное… Старуха еще та пугающая…
К нам приходила МакГонагалл, за покупками ходить, значит, только я этого, кстати, не помню. Зато сестренка запомнила, что женщина наличию двух магглорожденных не обрадовалась, сообщив, что и одного будет вполне достаточно. Потому у меня возникли нехорошие мысли на тему: просто ли так учителя захотели простучать девочку по нижней половине организма… Ибо… хм… Надо восстанавливать навыки, ибо тело у меня одиннадцатилетнее, а память… Учитывая очень динамичную молодость, надо отрабатывать удары, броски и обзавестись ножиком поострее.
— Вот и не надо тебе таких старух, лучше с мамой и папой, а я справлюсь, — я прижимал Миону к себе, а она просто закрыла глаза, улыбаясь.