Глава 7. "Б" – для "бродяжка" (1/2)
Два раза.
Ровно столько ей уже довелось побывать в кабинете профессора Дамблдора за первую учебную неделю.
В первый раз — он сверлил ее голову легилименцией с таким усердием, что у нее кровь пошла носом.
Он извинился. Предложил лимонных долек.
Она отказалась.
Во второй раз — он увидел то, чего увидеть был не должен. И ведает Мерлин, Джин не собиралась в чем-либо раскаиваться. В конце-концов, залезь он в голову какому другому студенту — любому, совершенно — и еще вопрос, что нашлось бы там.
Ее дела — это ее дела. Не было вообще никакой разницы, что она совершила, если он выведал об этом, сунув нос в ее воспоминания!
— Мисс Бонэм… — профессор обескураженно опустил палочку. — В стенах этой школы подобное поведение неприемлемо. Не говоря уже о том, что совсем оно не подобает благовоспитанной юной волшебнице. Я…
— Ничего не сделаете, — закончила за него Джин, с болезненной гримасой растирая виски. — Улики, являющиеся воспоминаниями несовершеннолетних, не подлежат рассмотрению. Не говоря уже о том, что лезть в голову несовершеннолетнего… вообще незаконно. А если уж дело касается целительской практики, то медицинский персонал не вправе разглашать…
— Увлеклись законотворчеством? — с преочень доброжелательной улыбкой прервал ее Альбус Дамблдор. Глаз его она не коснулась. — Или вспомнили что-то?
Джин в упор посмотрела на него. Он выжидательно приподнял кустистые брови.
— Первое, — нехотя отозвалась слизеринка.
— Первое, — кивнул он. — Что же, Ваша тяга к знаниям похвальна.
Он сидел за широким столом красного дерева. С резными боковинами, с латунными львиными лапами на концах ножек.
— Просто перестраховываюсь, профессор. — Джин поджала губы, разглядывая все это помпезное великолепие.
— И тем не менее, мисс Бонэм. Мне будет сложно оставить без внимания этот… инцидент. Я вынужден буду просить профессора Слизнорта…
Девчонка вскочила с кресла, стискивая кулаки. Ногти вонзились в ладони.
Дамблдор не имел ни малейшего права так поступать.
— …приглядывать за Вами. Во избежание неприятных повторений.
Она резво отвела взгляд от профессорова лица. А кулаков не разжала:
«Как благородно!»
Она выдохнула.
Его кабинет — именно в нем отныне проходили их встречи — был светлым и теплым. С большим камином. Из того же оттенка древесины, что и стол. Он отбрасывал на паркетный пол оранжевые пятна.
В отличие от каморки в подвале, здесь Джин чувствовала себя в достаточной степени уютно.
До того момента, пока профессор не направлял на нее палочку.
Глаза Бонэм вперились в портьеры, прячущие большое окно. Бордовые. Даже свечи, расставленные по кабинету и те — из красного воска.Все здесь было таким… гриффиндорским.
— Полагаю, на сегодня достаточно, — после недолгой паузы, сказал Дамблдор. — Условимся в следующий раз встретиться в воскресенье. В то же время.
— Конечно, профессор, — выдавила из себя Бонэм и спешно развернулась на каблуках.
Ей хотелось покинуть его как можно скорее. От злости сердце гнало кровь по венам стремительнее. Слизеринка вся раскраснелась.
Но потянувшись к латунной ручке, прежде, чем распахнуть дверь и, наконец, убраться отсюда подальше, она все же остановилась. И бросила, не оборачиваясь:
— Спасибо, профессор.
Поддавшись ей, дверь отворилась с едва слышным скрежетом. Дышать сразу сделалось легче.
«Мерлин…»
***</p>
Факелы в коридорах не горели. Время было уже далеко послеотбойное. Бонэм пришлось зажечь Люмос, к неудовольствию живых портретов. Но иначе ступени грозились столкнуться со лбом. А падать ей совсем не хотелось. Неделя и так понаставляла шишек и кровоподтеков.
Славно, что Мередит Боунс — целительница из Больничного крыла — хорошо знает свою работу.
Кабинет Дамблдора располагался от Слизеринских гостевых залов на приличном расстоянии. И еще больше Джин ненавидела их совместные занятия из-за того, что приходилось возвращаться так далеко, одной и в ночи.
Первая учебная неделя выдалась… чем-то сродни преисподней.
Нога соскользнула с отколотого края ступени, и Джин резко выдохнула, неловко приземляясь на следующую. Лодыжку прострелило болью – острой, горячей. Бонэм пришлось закусить губу, чтобы побороть стон. Щиколотка не зажила еще до конца – такой вот подарочек от Араминты.
– С-сука, – прошипела Джин, борясь с желанием опуститься на лестницу.
Нет, ей нужно вернуться в комнату. Ей нужно отдохнуть, наконец. Прошлая ночь, сдобренная ”Костеростом” , выдалась бессонной.
Сука Мелифлуа заколдовала ее – Джин Бонэм – сапоги.
Вся минувшая неделя, разумеется, полнилась мерзкими шалостями, но… сапоги были апогеем.
Вчера была среда, а потому после обеда у Бонэм в расписании значился «Уход за магическими существами». В отличие от других предметов, напротив этого стояла пометка — «на улице». И Таиса посоветовала ей переобуться — подле Темного леса слякотно, да и день выдался не из теплых.
Отправляться в спальни Джин было конечно же лень, но вспомнив свой промах на Травологии... Занятия проходили в теплицах, и, проигнорировав рекомендации Урхарт, Бонэм отправилась на урок прямо в школьных туфлях. А затем пол вечера оттирала их – вручную – ведь грязь, споры и соки волшебных растений могли вступить с магией в конфликт. Больше Джин Бонэм решила советами сокурсницы не пренебрегать.
Пропустив мимо ушей очередную колкость от Араминты — а это требовало от нее особых усилий, слизеринка спешно направилась в спальни. Вот только торопиться ей было ни к чему — на Уход за магическими существами попасть все равно не удалось.
Джин быстро сменила обычную школьную мантию на прогулочную, обитую мехом. И, поправляя перед зеркалом, заплетенные в две косы волосы, всунула ступню в сапог.
И тот раздробил ей кости, расплющив ногу.
Магия комнаты заглушила вопль. Очень удачно. Так что на помощь никто не явился — не то, чтобы она ожидала.
Бонэм потеряла сознание на какое-то время, а когда пришла в себя — стащить зачарованную заклятьем капкана обувку самой так и не удалось. Пришлось едва не ползком добираться до Больничного крыла. Коридоры школы пустовали в это время дня. Опять же очень удачно.
Миссис Боунс подлатала ее. Долго и настойчиво выспрашивая, как же получилось так, что сапоги оказались прокляты. Джин так же долго и упорно отмалчивалась.
О нет, с Мелифлуа она поквитается сама.
И поквиталась.
Что, к несчастью, случилось увидать Дамблдору в ее голове.
Бонэм оглядела черноту перед собой.
Лестничное полотно, в темноте казавшееся бесконечным, было сейчас неподвижно. К счастью. Света палочки хватало всего на несколько ступеней, остальная часть скрывалась во мраке.
Портреты на стенах почти не двигались. Все вокруг погрузилось будто в оцепенение. Стук каблучных набоек порождал холодное эхо. В ночном Хогвартсе было так тихо, что Бонэм собственное дыхание казалось неуместно громким.
Ничего.
И никого. На многие метры вокруг.
Было это так… неуютно.
Джин передернула плечами. И ускорила шаг.
— Что Вы здесь делаете?
Слизеринка едва не взвизгнула от рассекшего тишину голоса. Она неловко ухватилась за перила, отчего голубой луч Люмоса запрыгал по стенам. Сердце бешено молотило в висках.
Ее глаза испуганно бегали с пару мгновений в поисках нарушителя ночного безмолвия.
Пока не нашли.
У подножья лестницы, окруженный темнотой, стоял староста школы. В его руках не было палочки. Бледное лицо лишь ловило отголоски света от ее собственной. Не подай он сперва голос, наткнись она на него сама — зыркающего из кромешной темени блестящими глазами — и Джин перебудила бы, наверняка, весь замок своим воплем.
О, как же он напугал ее.
— П-почему Вы без… — едва переведя дух, начала было Джин.
— Я Вам задал вопрос.
Джин вылупилась на него, поднимая палочку выше. Тени, что упали на лицо Тома Реддла, сделали его черты острее. Злее.
«Мерлин» — Бонэм сглотнула, безуспешно пытаясь скрыть, что от бешеного сердцебиения ей не хватает воздуха.
Но он смотрел на нее с выражением полнейшей меланхолии в глазах. Всего лишь напускное любопытство.
И слизеринка, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, заставила сердце замедлить бег.
— Я… я была у профессора Дамблдора, — выдавила Бонэм.
Лицо Тома Реддла не переменилось ни на секунду. Но вот голос в следующий миг прозвучал куда прохладнее:
— И что же, позвольте узнать, в такой час понадобилось профессору Дамблдору?
Джин спустилась на пару ступеней. Теперь староста был ближе. Теперь все его лицо купалось в синеватом свечении Люмоса. Он перестал походить на умертвие, и это подбавило слизеринке храбрости.
— Это касается моего недуга, — быстро проговорила она, глядя на него сверху вниз. — Отчего Вам понадобилось прятаться в темноте?
— Прятаться в темноте? — его голова чуть склонилась набок, — Какое идиотское предположение, мисс.
— Но Вы не использовали палочку, — щеки Джин вспыхнули.
— Прекрасно обхожусь без нее.
Она спустилась еще ниже, направляя тогда палочку прямо в его лицо. Он вынужденно сощурился, и Джин отчего-то сделалось невозможно приятно от осознания, что она доставляет ему дискомфорт. Бонэм все еще чувствовала себя мерзко-глупо, оттого, что дала понять, будто испугалась его.
«Но ты ведь действительно испугалась…»
Слизеринка поспешила отмахнуться от голоса.
— Но как Вы можете видеть, если…
— Оставьте Ваш допрос, мисс, — и хоть лицо Тома Реддла и сильнее скривилось от резкого света, он так и не сдвинулся с места. — Вас не должно быть в школьных коридорах в этот час. Минус пять очков, Слизерин. Какая безответственность.
Бонэм опешила. А в следующий миг глаза ее опасно сощурились.
— Но я ведь сказала, я была у…
— Профессор Дамблдор выдал вам разрешение находиться за пределами Ваших спален после отбоя? – перебил ее он.
— Что?
— У вас есть разрешение, позволяющее вам находиться здесь в такой час? Могу я взглянуть?
— Нет, — она соскочила с последней ступени, и теперь сияющий кончик палочки ее смотрел прямо в его переносицу. Будто это он был на допросе — не она.
— Что «нет», мисс? — он, наконец, слегка отклонил голову, уходя от прицела.
Джин внутреннее возликовала от своей маленькой мести.
— Нет, сэр, — скривилась она. — Такого разрешения у меня нет.
— А быть может у Вас есть бумага за подписью лично директора Диппета, подтверждающая, что Вам необходимо ночное… — он сделал недолгую паузу, прежде чем насмешливо добавить, — лечение у профессора Дамблдора? Быть может, получится мне увидеть хотя бы ее?
Рука ее дернулась, и Люмос снова ударил прямо ему в глаза. Превратил их из черных в охристо-карие.
— Ты издеваешься? — прошипела Бонэм.
— Мисс, я бы попросил, — он поднял руку и резко отвел от себя кончик ее палочки, — Так что? Могу я взглянуть?
— Не можете!
— Что ж, очень жаль, — он с напускным сожалением покачал головой, — Потому что ни меня, ни других старост не уведомляли о Ваших ночных визитах к Альбусу Дамблдору.
Джин скрипнула зубами.
А Том Реддл дернул уголками губ и развернулся. Разговор, видно, был окончен.
Но Бонэм требовался реванш.
— Я обязательно поговорю с директором, господин староста, — процедила она. — И вам придется все вернуть с компенсацией.
— Школьный кодекс не предусматривает компенсаций, мисс — бросил он через плечо.
И Джин была готова поклясться, что услышала в голосе его насмешку.
Он скрылся во тьме — той, которую уже не доставал свет ее палочки. Бонэм резко подняла ее выше — но то не помогло.
— Мисс Урхарт сказала мне однажды, что у слизеринцев принято помогать друг другу! — тогда крикнула она прямо туда — в черноту, донельзя раздосадованная своим поражением. — Прикрывать друг друга. Что ж, как вижу она ошиблась! Снова.
— Вы пока еще не слизеринка, мисс Бонэм, — мягко откликнулся Реддл. — Отправляйтесь-ка в спальни. Да поживее. Или получите еще и отработку.
Ее руки так и чесались отправить в него Ступефай. Да она ничего перед собой не видала.
Что ж, не таким она себе представляла первый их разговор.
Она снова осталась одна в темноте лесенного вестибюля. Том Реддл ушел, исчез во мраке совсем бесшумно.
И опять не было рядом никаких звуков. На многие-многие метры вокруг.
И Джин Бонэм запоздало поняла – она ненавидит тишину. Вот такую. Мертвую. Сдобренную отсутствием света.
***</p>
В спальню слизеринка проскользнула так тихо, как только могла. Слава Мерлину, коридоры и гостиная зала были подернуты огромным количеством заглушающих чар. Никто не услышал ее шагов, а время — как указали часы на каминной полке — и вправду было поздним.
Прежде чем пробраться к себе, Бонэм задержалась у слизеринской библиотеки.
Она успела полистать уже несколько томов, но ни слова о памяти или Змеиной ночи не нашла.
Нельзя сказать, будто сочинения Салазара Слизерина были пустым чтивом — совсем нет. Там оказалось множество любопытных заклинаний, ритуалов и зелий. Все… сомнительного действия, но в данный момент и на данном факультете Джин ничего другого и не было нужно. В конце-концов, получилась отличная месть Араминте.
На нижней полке крайнего шкафа, прямо под вензелем-подпоркой, она обнаружила корешок с подающей надежды надписью «Наказ потомкам. Том первый». Подковырнула его ногтем, и вытащила книгу из шкафа.
Отойдя на пару шагов, еще раз окинула стеллажи коротким взглядом. Промежутки между книгами почти отсутствовали. Коллекция была практически полной.
«Что ж, первогодки не особенно смышлены» — подумалось ей.
Она прижала фолиант к груди и направилась в спальню.
Ей снова лезли в голову мысли о Томе Реддле.
Мерлин, ей думалось, будто он при первом же приватном разговоре выложит ей все, что касалось ее появления в темномагической лавке.
Вообще-то говоря, она ожидала, что он первый подойдет к ней, попросит отойти в сторону и обсудит все, что ему и ей пришлось пережить в тот день. Прольет свет на ряд вещей, но…
Ей думалось, что его к ней безразличие, его надменность — то напускное. Как же иначе, ведь она — такой уникальный случай.
Но в первые дни они вообще не пересекались. Слишком разнилось расписание — Джин позже выяснила это у Араминты. Разумеется без ее ведома.
В первую половину дня в среду — до инцидента — Джин пробовала подкараулить его в Большом зале, гостиной и коридорах. Но Том Реддл все время был не один, а ей не хотелось давать лишнего повода для насмешек.
Сегодня же она была слишком занята местью Мелифлуа, чтобы отвлекаться на Тома Реддла. И вот, казалось бы, судьба сама подала ей возможность, но…
Ох, всегда было это «но».
Дверь тихо отворилась, пуская слизеринку внутрь. Той не пришлой даже касаться ее.
Таисин и Белиндин пологи были задвинуты. Кровать слизеринской старосты пустовала — оно и понятно, в эту ночь та отдыхала в Больничном крыле.
Джин на цыпочках приблизилась к собственной. Прошептала:
— Ревелио.
И затем:
— Специалис ревелио.
Но ничего обнаружить не удалось. Значило ли это, что ее оставят в покое?
«Вряд ли, Джинкси…» — прошелестел голос.
Бонэм поджала губы.
Скинув туфли, избавившись от школьной формы и гольф, слизеринка присела на край перины и осветила палочкой лодыжку. Та выглядела отвратительно.
Нет, кости срослись, но опухоль не спала до конца — нога была похожа на слоновью.
И иссиня-черные разводы на коже.
Слизеринка легонько коснулась синяка пальцем. И сразу поморщилась от тупого укола боли.
— Сука, — вырвалось у нее тихо.
Из ящика прикроватной тумбочки она призвала мазь, заботливо отложенную в склянку легкой рукой миссис Боунс.
Что ж, Джин утешало хотя бы то, что Араминта огребла за свою проделку с лихвой.
И никто, никто и слова не скажет профессорам. Как не сказала и сама Джин Бонэм. Дела Слизерина — это дела Слизерина.
Никто посторонний не влезет в это.
Просто не узнает.
«Кроме Дамблдора» — ехидно напомнил голос.
«Мордред!»
Ну и что? Ну пусть и так — все равно со стороны это выглядело, как слишком далеко зашедший розыгрыш, только и всего. В конце-концов, Джин Бонэм — и все в школе это знают — потеряла память. И много чего — обычных бытовых вещей — просто не знает… в этой версии себя.
А Араминта… что ж, с ней... ничего смертельного. Почти такое же ребячество как заклятье капкана.
Кому что — одной сращивать кости, другой наращивать кожу. Второе, правда, куда более болезненно, Джин ненароком узнала у миссис Боунс.
Но это ведь не умышленное причинение вреда. Нет-нет. Так, дурацкая шалость вышла из-под контроля.
«Он в это не поверил, Джинкси».
Джин закончила с ногой и отправила склянку с мазью обратно в тумбочку. Натянула ночную сорочку, забралась с ногами на одеяло, взяла «Наказ потомкам» и взмахом палочки задвинула полог. Уже собиралась открыть книгу, но на миг заколебалась.
Она перевела задумчивый взгляд на зеленый бархат занавески.
Делать или не делать?
«Не будь безрассудной, Джинкси»
Она фыркнула. Что ж он, разумеется, прав.
Вот только ей так хотелось чувствовать себя, будто дома…
Она резко взмахнула палочкой, отгоняя ненужные мысли, и наложила на полог защитное заклинание. И еще одно.
И еще.
Лишь после этого позволила себе вернуться к книге.
— Люмос! — в сотый раз за вечер призвала она свет.
Труды Салазара Слизерина написаны были на староанглийском.
Читать его было сложно. Уходило куда больше времени. Но Бонэм упорно продиралась сквозь рукописные закорючки.
Пропустив обращение к «Сим детям моим» на первых листах, Джин перешла к оглавлению. Ничего даже близкого к словам «змеиный» или «ночь» там не оказалось. Зато где-то к середине списка на глаза попалось «Братство и кодекс».
И что-то подсказывало Бонэм: это именно то, что ей было нужно.
***</p>
Джин Бонэм хотелось выть. Хотелось поджечь мордредовы зеленые занавески ко всем морским чертям. Спалить весь Слизерин вместе с его мерзкими, скользкими обитателями.
Она потратила на изучения «Наказа», должно быть, полночи, потому что щели полога уже чертили светлые солнечные линии на ее одеяле. Она читала умозаключения древнего маразматика до колючего песка в глазах.
И ничего толком не обнаружила.
«Тише-тише, Джинкси, ты ведь все равно что-то узнала»
Бонэм отпихнула от себя фолиант и погасила свет на конце палочки. У нее не было больше сил.
«Что узнала? Про необходимость династических браков, и как отмечать языческие праздники?!»
«Не глупи. Не только»
Она обреченно коснулась пальцами воспаленных век. Она так устала.
«Охота за сокровищами, Джинкси...»
Да, «Охота за сокровищами».
Охота за сокровищами!
Вот и все, что ей удалось узнать об «инициации». Что под этим подразумевал Салазар Слизерин — оставалось загадкой. Верно ли она разобрала его староанглийский почерк — оставалось загадкой. Имело ли это словосочетание какое-то второе значение, кроме прямого — оставалось загадкой.
Но в одном Джин было точно уверена — звучало это как полнейшая дурость. Особенно против ритуалов с кровью, кровожадных шуток слизеринцев и многозначительных переглядок соседок по комнате.
Нет, здесь должно было быть что-то другое. Ужасное.
Мерзкое.
Бонэм с остервенением терла глаза. Спать хотелось невыносимо, но сердце ее совершало такие кульбиты, что не было и надежды вздремнуть.
«Может «сокровище» — это мозги маггла из ближайшей деревни?»
«Что за кровожадные мысли, Джинкси…»
«А мне кажется, вполне в их духе» — огрызнулась Бонэм.
Она покрутила палочку в руках и наколдовала Темпус.
Четыре пятнадцать утра.
«Мерлин»
Ей необходимо было поспать...
Завтра — вернее уже сегодня — ее ждало очередное сдвоенное Зельеварение. А еще Трансфигурация, История Магии и… после обеда ее ждал первый урок Благонравия. Что это за наука такая она не до конца понимала — экзамен по нему ей сдавать не потребовалось. Но значился в расписании обязательным факультативом для девушек. И ей это было не то, чтобы по нраву.
Слизеринка сунула палочку под подушку и накрылась с головой одеялом. Оно было горячим, как и простынь и наволочка.
Джин елозила по кровати с добрую минуту, прежде чем сумела отыскать хоть мало-мальский прохладный кусок.
Ей нужно поспать.
Необходимо.
Но смогла она задремать лишь перед самым трезвоном соседкиных будильников.
***</p>
На завтрак Бонэм летела со скоростью разъяренной гарпии. Проклиная всех и вся, а в первую очередь саму себя. Глаза кололо, и она терла их набегу, совершенно позабыв, что ресницы наспех, но все же успела накрасить. Тушь размазалась по нижним векам, на бледных щеках явственно проступили редкие веснушки.
Она не успела вымыть голову, заплела волосы в тугую косу, и все равно чувствовала, как те колом стоят у корней. И наверняка сально блестят на свету. Вот уж точно — Джин Бонэм: отличное дополнение Слизерина.
Она влетела в Большой зал, не сбавляя шага. Замедлилась лишь на подступах к своему столу. Подозрительно затихшему столу при ее появлении.
Свободной скамья была лишь с самого края — там, где располагались обыкновенно первогодки. И то заставило Джин едва заметно нахмуриться.
Предыдущие дни она садилась подле Таисы, заботливо придерживающей свободное местечко рядом с собой.
Они не сказать, чтобы подружились за то короткое время общения. Но Урхарт была всегда довольно к Бонэм приветлива — в отличие от остальных членов факультета. Те предпочитали и вовсе ее не замечать.
Джин поискала приятельницу глазами. Обнаружив ту по правую руку Белинды — нахмурилась сильнее.
Шестикурсники сидели друг к другу так плотно, что между ними и перу было некуда упасть — не то, чтобы втиснуться кому-то еще.
Это обескураживало.
Не до конца понимая, что происходит, Бонэм, постояв на месте еще какое-то время — и почувствовав себя совершенной дурой — наконец, медленно направилась к краю скамьи.
Ей непременно следует как можно скорее потребовать объяснений у Таисы. Джин Бонэм не любила нарушений привычных регламентов.
Она ведь уже привыкла.
Бонэм опустилась рядом с пухленькой девочкой с короткими белыми косичками. А та вдруг резко от нее отодвинулась.
Словно бы от чумной.
Прижалась к соседскому мальчишке так сильно, будто хотела его расплющить.
«Какого?..»
Джин уставилась на нее как на идиотку, сдвинув брови так сильно, что между ними врезалась глубокая складка.
Девочка даже и не смотрела в ее сторону. О, ее куда больше интересовало содержимое собственной тарелки.