2.9 (1/2)

Маленькие пальчики быстро приподнимают один рукав рубашки и сразу же касаются запястья, слегка надавливая и ощущая небольшую, но такую важную в его случаи вену.

— Эй, ты меня слышишь? — громко спрашивает, пытаясь увидеть хоть какую-то реакцию на свои слова. — Очнись, не время спать, — облегченно выдыхая, наконец-то находя слабый, практически незаметный пульс. — Юнги, я сказал очнись, — более грубо, рассматривая серебристые пряди волос, растрёпанные по подушке, с концами, полностью покрытыми кровью.

Лёгкое, незаметное прикосновение подушечек пальцев к собственной ладони заставляет понять, что у него получилось, а приоткрывающиеся веки темно-синих глаз, подтверждают эту догадку.

— Чимин… — тихо шепчет через силу, моментально затихая и зажмуриваясь от режущей боли внутри.

Омега осторожно опускает запястье и хватается за иголку с тоненькой, тканевой ниткой, продевая её в маленькое отверстие и завязывая тугой узелок на конце. Приготовленная вещица оказывается оставлена на прикроватном, небольшом столике рядом, а руки ложатся на глубоко впитавшую кровь от разреза льняную рубашку.

— Если не хочешь лишиться всей крови, то не смей двигаться, — строго приказывает, одним резким движением с треском разрывая ткань на истекающем кровью теле.

Чимин внимательно осматривает глубокое повреждение и моментально переводит взгляд на задыхающееся от боли лицо, непохожее на то, которое видел до этого.

— Будет очень больно, придется потерпеть несколько минут, — озвучивает своё мнение, вглядываясь в полузакрытые тёмно-синие глаза. — Прикуси и старайся больше не терять сознание, — поднося к губам плотно свёрнутый в несколько слоёв кусочек ткани.

Альфа через силу раскрывает рот, принимая немного прохладный серый свёрток, крепко сжимая и продолжая смотреть на размытую картинку вокруг, слыша лишь глухой, мягкий голос со стороны, повторяющийся снова и снова. Янтарные глаза ещё раз разглядывают раненого, замечая, что его слова услышали, а значит всё должно быть лучше, чем складывалось до этого в голове. Чимин глубоко выдыхает, концентрируясь на дальнейших действиях, заставляя забыть о разногласиях хотя бы на время. Рука касается иглы, поднося её к истекающей кровью на постель ране. Разгоряченная от страха ладонь ложится на живот, стягивая две части кожи и вынуждая альфу заглушено кричать от боли и сильнее сжимать кусок ткани во рту, а пальцами одеяло под собой, стараться не сорваться на омегу, причиняющего ещё больше боли.

Тонкий металл с небольшим усилием проходит сквозь край разорванной кожи, Чимин протаскивает нить дальше, стараясь не обращать внимания на звуки вокруг. Маленькие пальчики полностью покрываются бордовой кровью, и без того окутывающей всё своей яркой краской. Уверенными движениями получается одна петля, затягивающая кровоточащую рану, а затем ещё и ещё, омега доходит до половины, понимая, что Юнги больше не смотрит на него, а кристально чистая тишина поедает прошлые звуки боли.

♟️♟️♟️♟️♟️</p>

Так не привычно совершать каждый шаг, не ощущая при этом знакомого чувства холода, которое сопровождало всё это долгое время. Так непривычно идти по знакомым коридорам, пропитанным свежим воздухом, исходящим из высоких и резных арок с другой стороны от длинной стены. Но ещё не привычней ощущать за спиной медленные шаги, в точности повторяющие омежьи и отличающиеся лишь расстоянием между ними. Чонгук внимательно, снова и снова разглядывает привлекательную фигуру и ни на шутку пугается своих внутренних порывов, подойти и ещё раз прижать к себе, только ближе, почувствовать, как бьётся сердце и наверняка тепло где-то в глубине души.

Тэхëн по знакомым шагам поворачивается направо, оставляя свежий воздух позади и попадая в более закрытый коридор, ведущий в самый центр дворца. Перед глазами открывается пугающая картина с единственным путем в виде позолоченных дверей, окружённых двумя непоколебимыми стражниками по бокам. Каждый шаг становится всё меньше и меньше, более осторожным, омега окончательно останавливается, вглядываясь в поблескивающее золото, словно старается узнать, что будет, если он войдёт туда. Чонгук медленно и даже тихо подходит ближе, равняясь с резко замерившем омегой и устремляя взгляд туда же, куда смотрят карие глаза.

— Ты видел, как они умирали, не так ли? — шепчет, с легкостью понимая причину такого ступора.

— Слышал, — не сводя взгляда с новых, однако до боли знакомых в своём содержании дверей. — Очень громко, — еле заметно произносит, вспоминая крики, заглушающие своим шумом со всех сторон даже сейчас.

— Боишься идти дальше? — предполагает, стараясь не делать ещё больнее, ведь омега не на шутку пытается перебороть себя, при этом не замечая, как действует своими несдержанными феромонами на него.

— Это всего лишь прошлое, из которого я сбежал по воле родителей, — отмахивается, поворачиваясь к альфе, стараясь отвлечься от волнения, ждущего впереди.

— Значит родители? — искренне интересуется, пытаясь вытащить продолжение.

— Когда-нибудь я расскажу обо всём, а пока что, пускай правда останется только для тех, кто знает, — обещает, не находя ничего секретного в том, о чем умалчивает всё время.

— Кто-то ещё знает? — удивлённо, делая шаг ближе к желанному теплу с ароматом клюквы.

Мимолетная улыбка возникает на нежных губах, сразу же заменяясь прежней серьёзностью, перемешанной с каплей лёгкого страха не только от того, что ожидается впереди, но и от снова появившейся близости, однако Тэхëн безмятежно продолжает стоять на своём месте, даже не шелохнувшись на очевидные, по своей странности, действия альфы.

— Может быть, — спокойно отвечает, замечая, как в чёрных глазах напротив возникает блеск неудовлетворённого любопытства.