2.8 (1/2)

Каждое новое дуновение ветерка поднимает каштановые пряди, забирая часть манящего запаха и отдавая его воздуху вокруг, который так тщательно пытается вдохнуть всё сильней и сильней только один Чонгук, потому как этот насыщенный аромат затмевает всё своим вкусом, его так хочется распробовать. Очень хочется.

— Я скажу свой ответ, если Вы ответите на мой вопрос, — ставит условие, пытаясь заглянуть в искренность души напротив.

Чонгук улыбается, делая несколько шагов вперёд и оставляя пару сантиметров между кислой клюквой. Омега недоверчиво смотрит в чёрные омуты, слегка хмурясь от непонимания такой ситуации и загадочных действий в свою сторону.

— Что Вы... — взволнованно шепчет, затихая в непонимании и так же ступая маленьким шажком, только назад.

Но даже звука так и не слышится, Чонгук подходит ещё ближе, загоняя слегка напуганное тело к каменной стене дворца, заставляя в страхе забиться маленькое сердечко и почувствовать прежний испуг, что ощущал когда-то. Ладошки прислоняются примяком к шершавым камням, покрытым молодыми листочками вьюна.

— Задавай вопрос, у меня нет выбора, — усмехается, понимая, что лучше пойти на поводу, чем терпеть недосказанность.

Тэхëн отводит взгляд в сторону, быстро моргая ресницами и глубоко вдыхая воздух, стараясь забыть прошлое чувство загнанной жертвы. Подушечки пальцев крепче сжимают поверхность за собой, Чонгук внимательно следить за каждой реакцией и делает небольшой шаг назад, давая отдышаться и прийти в себя. Карие глаза покрываются пеленой слез, а сердце начинает покалывать где-то внутри.

— Не бойся ты так, я ведь ничего не собираюсь делать, — заботливо проговаривает, заставляя сразу же посмотреть на себя.

— Я не боюсь, — тихо-тихо, пересиливая свой застрявший внутри страх.

— Ты меня за слепого принимаешь? — ухмыляется, возвращая прежние никчемные сантиметры между их телами.

Подушечки пальцев чётко впиваются в зелёные листики, омега отрывает руки от стены и опускает вдоль тела, принимаясь сжимать ткань своих штанов, пытаясь утихомирить хотя бы чуть-чуть свою неистовую бурю. Альфа замечает блеск в карамельных глазах, блеск, от которого становится больно, так хочется успокоить и утешить, прижать к себе и вдыхать аромат клюквы, усилившийся в несколько раз от всего лишь его лёгкой близости. Рука прикасается к омежьему плечу, заставляя от неожиданности слегка вздрогнуть и резко очнуться от своего кошмара, придуманного в голове.

— Сколько пальцев я показываю? — натянуто улыбается, протягивая здоровую руку прямо перед лицом альфы.

— Ким Тэхëн, — рычит, не принимая такие игры с собой.

Альфа убирает свою руку с плеча и прикасается к холодным пальцам, сжимая их вместе и опуская вниз. Мнимая улыбка сходит с лица, заменяясь прежним страхом, Тэхëн пытается вырваться из чужой хватки, которая не собирается отпускать его ни на шаг от себя, однако пальцы сжимают только сильнее, заставляя прикусить вишнёвые губы и потечь маленькую капельку слезы по щеке. Чонгук вздрагивает изнутри от этой единственной, но такой важной слезинки на нежной коже. Подушечки пальцев второй руки прикасаются к бледной щеке, заставляя опустить ресницы мокрых карамельных глаз и затаить дыхание, предчувствуя неизвестность, в которой он бессилен. Тёплая и такая мягкая кожа, которая так и манила одарить себя прикосновением совершенно такая, какой и представлял себе альфа. Большой палец аккуратно стирает солёную каплю, вынуждая перевести удивлённый, не такой напуганный взгляд снова на себя. Альфа внимательно смотрит в ответ, пожирая карие глаза и представляя, как пробует эту нежную кожу, как прижимает к себе ароматную клюкву.

— Твой вопрос... — переводит тему более мягко и как-то задумчиво, освобождая омегу от своих давящих прикосновений.

Длинные пальцы медленно сгибаются, подушечками стараясь достать до собственного запястья, впитывая остатки тепла и удерживая его рядом с собой, сгорая изнутри от таких чувственных касаний к себе.

— Если Вы хотели мира с моей помощью, то зачем предлагать смерть? — серьёзно, внимательно следя за тем, как уголки губ альфы опускаются, больше не находя смысла на улыбку.

— Потому что и вправду хотел убить, — твёрдо шепчет, вызывая всё новые и новые мурашки под шёлковой рубашкой.

Дыхание становится еле заметным, словно исчезает вовсе, Тэхëн замирает на месте, заглядывая в чёрные глаза, в которых до сих пор отражаются безжизненные крики северян. Длинные ресницы начинают моргать быстрее, отгоняя от себя такие мысли и воспоминания подальше, навсегда зарывая в самый дальний угол своей жизни. Чонгук замечает волну волнение напротив и ждёт малейшего слова из опьяняющих, вишнёвых губ, которое наверняка будет несложно переубедить на свою сторону.

— Понятно... я...

— Но тогда я не думал, что трусливый зверек окажется храбрым принцем, — честно отвечает, резко прерывая и вспоминая кого ожидал увидеть, и кого получил взамен своему воображению.

— Храбрый? Был бы я храбрым не убегал, — удивлённо переспрашивает, забывая о прошлых словах и стараясь найти в себе то, что непонятно где увидели.

— И мы снова вернулись к началу... так, как ты тогда сбежал? — сразу же задаёт интересующий вопрос, облокачиваясь рукой о стену и зажимая желанное тело, проводя языком по своим губам от манящего к себе аромата клюквы.

Карамельные глаза замечают какой-то плотоядный взгляд на себе и эти влажные губы, что находятся в нескольких сантиметрах от его. Тэхëн опускает голову, пытаясь не концентрироваться на своём окружении, а только на том, как можно избежать побольше таких близких ситуаций. Альфа вдыхает снова и снова сладостный аромат клюквы, впитывая в себя такой желанный кислород с небольшой добавкой, без которой, кажется, скоро не сможет представить свою жизнь.

— Я согласен помочь, — быстро произносит, словно скороговорку, поднимая взгляд вверх.

— Уходишь от ответа или решил сбежать так же, как и тогда? — твёрдо настаивает на своём вопросе, стараясь услышать нужный ответ.

— Слишком много слов, — отмахивается, находя с боку просвет и выбираясь от альфы, наконец-то со спокойствием вдыхая свежий, не такой напряжённый воздух.

— Ты точно уходишь от ответа, — подытоживает свои мысли, рассматривая каменную стену, с которой его, видимо, и решили оставить.

Пальцы рук скользят по пустой поверхности, слабо покрытой небольшой зеленью и остатками тепла желанного тела. Чонгук ещё раз вдыхает сладкий аромат еле уловимой клюквы и глухо ударяет кулаком о стену перед собой, проклиная себя за такую слабость именно с этим омегой. Ноги сами разворачиваются назад, а взгляд сразу же устремляется только на одну фигуру с тонкой талией, на которую так хочется положить свои руки, так хочется сжать каждый миллиметр кожи, обвести подушечками пальцев каждый изгиб омежьего тела, зовущего ближе к себе.

— Так в чем заключается Ваш план? Я не думаю, что кто-то послушает меня, — искренне интересуется поворачиваясь обратно к странному альфе.

— Пока что этого и не требуется, — усмехается, безотрывно следя за каждым плавным движением омеги. — Нам просто нужно припугнуть дворец так, чтобы найти всех противников моих слов.

— Во дворце слишком много тех, кто не любит Вас? — слегка удивлённо, возвращаясь к пустующей стене.

— Достаточно, — тяжело вздыхает, краем глаза замечая, как омега встаёт рядом, так же облокачиваясь спиной. — И после того, как стало известно, что ты жив их стало ещё больше.

— Я думал Король Карана давно разобрался со всеми недругами, — слегка надменно, опуская голову вниз и вглядываясь в голую землю под собой.

— Возможно разобрался, но, видимо, ещё не до конца, — задумчиво произносит, вспоминая окровавленное тело, заместо которого с лёгкостью мог быть этот драгоценный омега. — Почему опять босиком? — строго отчитывает, внимательно рассматривая наверняка заледеневшие ступни, покрытые грязью и пылью.

— Мне так нравится, — честно отвечает, переводя взгляд на свои ноги.

— А болеть тебе тоже нравится? — интересуется, отходя от стены и вставая прямо перед омегой, взволнованно заглядывая в карие глаза.

— У меня сильный иммунитет, — не удивленно отмазывается, не понимая за что здесь переживать.

— Дворецкий, принеси ему обувь, — громко приказывает куда-то за свою спину зная наверняка, что за ним следят, не сводя пристального, прожигающего изнутри взгляда со своенравного омеги напротив.

Карамельные глаза и вправду замечают шевеление впереди и быстрое удаление небольшого силуэта в сторону дворцового входа.

— Зачем? — усмехается, замечая, как альфа делает один шаг к нему, сокращая расстояние между ними до прежних сантиметров, однако уже не таких страшных и пугающих своей смертью.