Глава 2 (1/2)

Криденсу совершенно не хотелось просыпаться на следующий день. Ему казалось, что это часть сна, что это совершенно немыслимо. Непозволительная роскошь – проснуться рядом.

”Он не ушёл?..”

Когда заспанные глаза снова обретают фокус, Бэрбоун всматривается в спокойное спящее лицо. Мистер Гриндевальд обладал белоснежной, почти прозрачной кожей, и хотя на ней была отражена печать прожитых лет, явно годясь Криденсу в отцы – все следы возрастных изменений были словно вложены в изначальный план. Как скульптурная композиция.

Он был очень необычен. Казалось, так и должен выглядеть настоящий маг – с ощущением чего-то потустороннего.

Вдоволь налюбовавшись, Криденс прижимается к груди мужчины и закрывает глаза, вслушиваясь в мерное дыхание спящего.

Через несколько дней от ран остаётся лишь рельеф шрамов, мешающийся со шрамами от побоев матери. Криденс наконец-то начинает передвигаться самостоятельно уже на третий день. Пытается изучать обстановку – по крайней мере собственную спальню. Изучает книги, которые находились в пределах доступности. Он знал, что через несколько дней они покинут это место, так что рассматривал всё – особенно вид за окном – он с особенной жадностью человека, знающего, что не вернётся. И был приветлив с услужливым домовиком, хотя всё ещё порывался назвать его ”мистер”.

- Сегодня вечером мы покинем этот дом, - произносит Геллерт, заходя в комнату к Криденсу.

Старый волшебник выглядит более уставшим, чем в первый день. Под глазами пролегли глубокие тени, веки припухли и краснота слишком ярко выделяется на белой коже.

Геллерт выглядит бессонным и встревоженным.

Пришлось поднять старые связи в МАКУСА, одно радует, единомышленников становится больше даже внутри этой организации.

Создание телепортов все ещё преступление, но одним больше, одним меньше. Все что происходит, стоит того.

- Собирайся, Криденс. Как будешь готов, зайди ко мне в кабинет.

У Криденса практически ничего нет, так что он оказывается в кабинете Геллерта Гриндевальда довольно быстро. Прощается с домовиком, напоследок смотрит в окно и, наконец, пройдя дальше по коридору, открывает дверь.

– Я не задержал вас, мистер Гриндевальд? – спрашивает парень, пристально глядя на Геллерта.

- Нет, мой мальчик, что ты, - Геллерт улыбается и смотрит на Криденса, да зовёт домовика.

- Коди, я хочу, чтобы ты отправился с нами.

- Коди будет рад быть везде, где его захочет видеть хозяин!

Геллерт достает палочку и мягко указывает ей на свой старый котелок.

- Портус.

Тот начинает светиться голубым сиянием.

- Держитесь за меня и котелок, только я знаю, куда нам надо попасть.

Геллерт протягивает руку Криденсу, пока домовик цепляется за штаны хозяина.

- Касаемся котла все вместе, у нас мало времени.

Одно прикосновение и ещё немного сжатого времени и пространства, тяжелее чем трансгрессия для уставшего Геллерта и все трое оказываются посредине высокой и пустынной, холодной залы в крепости Нурменгард, что таится вдали от всех, спрятанная глубоко в горах, как дань школе, что научила Гриндевальда быть тем, кто он есть сейчас.

Оказавшись в новом месте, Криденс с удивлением рассматривает обстановку, быстро забывая о головокружении после трансгрессии.

Да, мистер Гриндевальд говорил что-то насчёт того, что они будут жить в замке. Но представлять себе что-то абстрактное и видеть наяву самый настоящий замок с высокими сводами и огромными окнами, картинами на стенах и виднеющимися за окнами белыми вершинами – совершенно иной разговор.

Когда мужчина делает несколько шагов, Криденс слышит эхо. Он переводит взгляд на него, ступает следом. Ему на секунду становится страшно – страшно потеряться там, в этом замке с гулким эхом. Да, мистер Гриндевальд говорил, что здесь будет безопасно, но пока что парень совершенно теряется. Как будто он будет жить в огромном соборе. Гораздо большем, чем та протестантская церковь на углу, куда Мэри Лу таскала их по воскресеньям.

Криденс подбегает к мужчине и хватает его за руку.

- Не беспокойся. Тут безопасно. Никто не сможет нас побеспокоить тут, если я этого не захочу. Ты сможешь спокойно тренироваться тут и в горах, изучая магию. У меня остались учебники с школьных времён, - смеётся Геллерт, - никогда не думал, что стану кого-то учить. Я думаю, что для начала тебе будет важно обучиться зельеварению, чтобы поддерживать свое тело, что было вымотано силой, которой ты не давал выхода.

Геллерт ступает по темным камням.

- Ознакомься с местом работы, Коди. Тебе придется много трудиться, чтобы это стало пригодным для жизни.

Домовик кивает, пропадая из виду.

Криденс идёт следом, глядя на Гриндевальда во все глаза. Крепче сжимает его руку.

Сложно поверить в это заново после – неважно, с какой целью – произнесенного ”ты необучаем”. Даже сейчас, когда стало ясно, что Криденс не может быть сквибом, всё же тревожно.

Он Обскур. А обскуров ещё, как он понял, никто не обучал магии. Что если он всё равно окажется необучаем, в своём роде? Что если он способен только на разрушения?..

– Вы будете моим учителем. Как и обещали… тогда. – тихо шелестит Криденс.

- Буду. Для начала, я должен тебе кое-что дать, это принадлежало мне в твоём возрасте, - Геллерт ведёт Криденса по коридорам, пока они не дойдут до кабинета темного мага.

Все покрыто пылью, запустение, пауки и затхлый запах.

Геллер жестами пальцев заставляет открыться часть окон, впуская в помещение пусть и ледяной, но свежий воздух.

Гриндевальд открывает старый высокий шкаф и вытаскивает из него свой ученический посох, который он перестал использовать, даже к палочке он прибегает редко.

Теплая древесина старого дуба все ещё приятно греет руку, в навершие прячется прозрачный кварц, твердо впаянный в породу и едва виднеющийся из-за темного металла, что покрывает его узорной сетью.

- Когда-то, этот посох был моим верным товарищем в учебе и жизни, - Геллерт берет посох в руки и камень в нем, мягко отзывается голубым, газовым оттенком свечения.

- Я передаю его тебе, мой мальчик, - маг разворачивания к Криденсу и протягивает тому посох, - пусть он сослужит тебе так же верно, как служил мне.

Действия мужчины завораживают. Пальцы медленно проскальзывают по тёмной древесине и Криденс вглядывается, пытаясь понять, кажется ли ему, или действительно узорные кольца древесины дуба выстраиваются в подобие мелкой вязи неведомых письмен. Синий огонь разгорается, тьма в груди словно покрывается мелкой рябью и встаёт на дыбы, магия чувствует магию.

– Спасибо, сэр… большое спасибо. – отзывается Криденс не сводя глаз с посоха, – как им пользоваться?

- Просто стукни им по полу и мы поймем, принимает ли тебя посох и будет ли с тобой работать, - Геллерт улыбается, наблюдая за Криденсом, что страшится, кажется, взять посох.

- Вот так, - Геллерт бьёт посохом по полу и сноп голубых искр фейерверком распадается по каменной плитке.

Посох помнит старого хозяина, все так же верен ему.

- Теперь ты.

Криденс жадно наблюдает за действиями мужчины. Когда тот забирает посох, чтобы продемонстрировать как им пользоваться, маленький черный лоскуток тьмы тянется за посохом словно не хочет с ним расставаться – и незаметно исчезает.

Взяв посох снова, Криденс медлит несколько секунд, затем осторожно стучит по полу.

Сперва не происходит ничего. Криденс хмурится.

Магия снова тянется к магии, парень вглядывается в синеву кристалла, которая становится ярче, медленно меняя цвет на красный, словно раздумывая. И бьёт посохом снова.

К потолку взметнулись уже не снопы искр – скорее струи багрового пламени. Это не пугает мальчишку. Наоборот – он смеётся и бьёт ещё – и пламя распростирается на несколько метров вокруг. Водопад – только пламя вместо воды, яркое, жгучее. Переливающееся от кроваво-красного до магматического оранжевого.

Впервые он чувствует ликование, исходящее от Обскура. Хочется замахнуться в третий раз – и он замахивается.

- Тише, Криденс, тише, - смеётся Геллерт, отпрыгивая от мальчишки и руками бьёт по искрам, что попали на одежду и прожигают, спасибо, что не до тела, - осторожнее, а то нам придется тушить пожар от твоих сил.

Гриндевальда не пугает то, как сильно отозвался посох. Главное, он принял нового хозяина и будет ему служить, так же верно, как когда-то служил Геллерту.

- Он принял тебя, Криденс. Теперь это твой посох. Теперь это твой товарищ, твой друг, твой соратник. Пользуйся им с уважением и он ответит тебе тем же.

– Мне нужно понять, как им пользоваться, мистер Гриндевальд, – пламя стихает, словно бы возвращается в кристалл, и Криденс с трепетом рассматривает его ближе, вглядываясь больше в окружающий тёмное сияние узорный металл, – потому что сейчас я не знаю, что может произойти, если я снова ударю им в пол.

Криденс подходит ближе, осторожно придерживая посох, чтобы случайно им ничего не задеть. Ощущения новые – по посоху словно течёт гул, как по телеграфным проводам. Он помнит, как в облике Грейвза мужчина взмахивал палочкой, и там – у других колдунов – тоже были палочки.

Посох казался внушительнее, а потому Криденс, придя в себя после эйфории, опасался, как бы он тут всё не разрушил. Внимательный взгляд заметил прожженные участки на чужой одежде, и Криденс густо покраснел, аккуратно и с почтением отложив посох.

– По-настоящему я могу управляться лишь с Ть… с обскуром. Потому что это – часть меня, мистер Гриндевальд, – Криденс делает ещё один шаг навстречу мужчине. Глаза белеют и с плеч, подобно стае птиц, к потолку взмывает черный вихрь, заполнивший разом всю комнату. Не повреждая, при этом, ни единого предмета.

– Возможно, я ещё многого не знаю об этом. – произносит Криденс сквозь обскурьи всполохи, и весь его вид демонстрирует наслаждение собственной силой. Даже сутулость исчезает.

– Но ведь вам тоже интересно, не так ли? Вы покажете мне, как творите магию вы. Я покажу, как это делаю я.

- Мою магию ты видел, Криденс, - уклончиво отвечает Геллерт, - но ещё увидишь. Увидишь больше. Узнаешь больше и возможно, страшнее. Моя магия не отличается добротой и нежностью, моя магия для боя и лишь изредка, для жизни.

Геллер тихо смеётся, мягко взмахивает пальцами, не произнося не слова и по ногам Криденса тут же ползут веревки, оплетая плотно, выше по телу, через грудь и руки, не делают больно, но сжимают, не давая двигаться.

- Одно из моих любимых заклятий. Удивительно универсально в применении. К врагам. Друзьям. Любовникам. Даже в быту.

Веревки проскальзывают между бедер юноши и сплетаются в плотные узлы.

- Возможно ты не знаешь многого, но смотри, эта комната до сих пор в целости и сохранности. А в Нью-Йорке, она была бы уже разбита на камни.

Сперва чернота с шипением сгущается вокруг мужчины напротив, но Криденс неслышно приказывает ей отступить. Он даже не пытается искромсать верёвки.

– Равно как и вы, сэр, могли бы давно быть мертвы. Вы очень рисковали тогда, вы же понимаете? – сейчас в нём больше от этой тьмы, чем от забитого, несчастного Криденса. Но Тьма знает – за ним последнее слово, это его она защищает и оберегает.

А Криденс не хотел навредить этому мужчине, даже в том, другом облике. Это было выше его сил.

И сейчас связанная, белоглазая тьма Обскура с лицом Криденса – одновременно связанная и свободная – смотрела на мага как на равного себе. Со спокойной, уверенной лёгкой улыбкой.

– Я не хочу разрушать ничего здесь. И вас я не хочу убивать. Вы мне… интересны, – лаконично и аккуратно подытоживает Обскур.

- Люблю риск, Криденс. И как ты мог заметить, все это время я рискую. Спасая тебя от работников МАКУСА. Подвергая нас риску трансгрессии, после, нарушая закон о создании порталов, - Геллерт делает два шага в сторону Криденса, без страха в своих глазах, становясь вплотную к юноше, цепляя пальцем одну из веревок и притягивая обскура к себе, - я не боюсь тебя. Всего тебя. Мне нравится тьма в твоих мотивах. Ты темный маг, Криденс. Как и я.

Геллерт щелкает пальцами и веревки опадают с юноши на пол, сам же маг с улыбкой отходит от обскура.

- Я утомлен сегодняшним днём. Я хочу принять ванну и тебе советую. В этих горах чудесная вода.

Перед исчезновением, глядя на бледное лицо мага, Обскур улыбается шире. Ему понравилась эта близость.

Понравилось, что его не боятся. И веревки под бедрами.

Обскур чувствует напряжение. Но Криденсу лучше пока об этом не думать.

– Ванну? – откликается Криденс с удивлением. – Никогда раньше не принимал ванну.

- Коди подготовит тебе ванну в твоей комнате, если захочешь. Ты же знаешь, что такое ванна, верно? - Геллерт хмурит брови.

Он знает, что Мэри Лу была жестока, но лишать человека возможности нормально помыться, это за гранью зла даже для Гриндевальда.

- Нет, я прикажу подготовить тебе ванну. КОДИ!

Домовой эльф, немного запыхавшись, все же появляется в кабинете Геллерта

- Да, хозяин!

- Приготовь спальню Криденсу и ванну. И отведи его туда. Идите. Мне нужно побыть одному.

После фразы ”мне нужно побыть одному” Криденс выскальзывает из помещения ещё быстрее, чем расторопный домовик. Впрочем, про посох он не забывает.

– Проведите меня, пожалуйста, – просит Криденс, тревожно оглядываясь, – иначе я заблужусь здесь.

Ванна оказывается приятным времяпрепровождением. Правда, вода была настолько горячей, что Криденс снова едва удерживается на ногах по дороге в постель. Домовик даже приготовил для него халат, и парень даже забывает накрыться одеялом, сваливаясь на кровать и пытаясь отдышаться. Но тело действительно чувствовало себя куда расслабленнее. Возможно, эффект в полной мере выявится на следующий день.

Он тяжело вздыхает.

Мрак внутри него был неожиданно взбудоражен. Криденс мог бы списать это на соприкосновение с чужой магией, с обретением посоха, но – и хотя это имело огромное значение – Криденс ощущал, что дело в чем-то ещё.

А к Обскуру прислушиваться было необходимо. Но пока что он лишь шипел и сжимался в плотный комок где-то, по ощущениям, в районе подреберья. И это для него было ново.

Они не общались телепатически, Обскур не говорил – по крайней мере, пока не появлялся на поверхности и они не сливались воедино. Но он понимал интуитивно, что происходит. Видел какие-то образы. Течение мыслей Криденса было одноголосым, его собственным, но Обскур ощущался как смутные звуки за плотной стеклянной завесой. Можно прислушаться и приглядеться – всё становится более-менее ясно.

А сейчас Обскур пытался что-то скрыть. И когда Криденсу пришло в голову, что треволнения Обскура напоминают ему самое обычное смущение, тот отозвался ещё более громким шипением. Из чего следовало: догадка была верна.

Геллерт через дверь в кабинете, входит в свою спальню. Ждёт, пока Коди уберется в ванной и отправляет того приводить в порядок спальню.

Сам же избавляется от одежды и помещает уставшее тело в ванну, что медленно наполняется горячей водой. Вода делает тело почти невесомым, волшебник прикрывает глаза.

Возможно, веревки для Криденса были лишними, но он не смог себе в этом отказать. Полюбоваться тем, как грубый джут оплетает юношеское тело, сковывает, выделяет силуэт и весь рельеф.

Снова Дамблдор, это входит в дурную привычку, Геллерт. До конца не избавившись от старых чувств, попасться в ловушку новых.

Темного манит тьма внутри этого парня, манит сам Криденс, со всей его доверчивостью и в следующий момент - яростью. Полярность и отрывистость, гневливость, на самом деле семейная черта всех Дамблдоров. Никто из них в юности не был кротким. Кроме, разве что, унылого Аберфорта.

Посредственный маг, такой же посредственный человек. Удивительно, как у него получится такой ребенок, что смог унаследовать лучшее от их магического рода и семейного характера.

Геллерт с головой уходит под воду и открывает глаза, наблюдая за узорами на темном потолке.

Опасная ситуация, может быть, даже могла бы быть неприятной, если бы не напряжение в теле, когда между ним с Криденсом остаётся меньше нескольких сантиметров. Не то напряжение, которое вызвано страхом или раздражением, напряжение о котором Геллерт, казалось бы забыл в своих делах, то ощущение, что заставляет вожделеть не только силу юноши, но и его самого.

Криденс поднимает руку. По ладони змейкой проскальзывает черная лента Обскура, мелькает между пальцами и пропадает.

– Чего мы смущаемся?

И Обскур наконец демонстрирует. Образы – образы, где они друг к другу так близко, где ощущаются веревки прямо под бедрами. И взглядом как будто со стороны – два профиля напротив друг друга, чёрное и белое и пальцы Гриндевальда, тянущие за веревки.

– О, Господи… – выдыхает Криденс, зардевшись. Закрывает лицо ладонями. Он отчаянно вытравлял из себя любые искусительные мотивы, любые недвусмысленности, стараясь оставить их взаимодействие как можно более целомудренным. И как часть Криденса, Обскур мог испытывать нечто подобное смущению. Но только перед своим упрямым носителем, всё ещё не выбившим из головы Библию и болезненные уроки Мэри Лу.

А Криденс не мог не считаться с обскуром.

Открыв глаза Криденс вздыхает, забирается под одеяло и сворачивается в клубок, подогнув к груди колени. Он упрямо отметал это. Он хотел об этом думать менее всего.

”Не возлежи с мужчиной как с женщиной”.

Криденс горько усмехается. Технически, он это предписание выполняет – не возлегая с женщинами в своей жизни вообще ни в каком виде. Затем закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Магия ”неестественна”. Это тоже ”противно природе”. Он снова весь неправильный вдоль и поперек. Что бы сказал на это Гриндевальд?

Перед глазами снова это видение. Сцепленные на верёвках пальцы и лица друг напротив друга. Так близко, что кажется, будто ещё секунда – и поцелуя не миновать.

Криденс тяжело вздыхает. Через некоторое время его одолевает сон.

Теплая вода и неспокойные мысли причудливо работают вместе, что Геллерт дремлет в ванной на протяжении нескольких часов. Но все же выбирается из нее, уходит в спальню, где уже горит во всю камин, обогревая холодные черные стены.

Широкая кровать принимает в свои объятия хозяина, обнимает мягкими подушками и одеялами, Гриндевальд засыпает, пока по всей крепости изучающе носится домовик, качая головой от запустения и неуютности.

- Коди придется много работать, но Коди нравится. Много работы, где Коди может быть полезным! Быть полезным для Хозяина, лучшее, что может сделать Коди!

Домовик находит на одном из нижних этажей вполне сносную домашнюю оранжерею, по дорожкам которой, неспешно шуршит метла.

Коди не спешит не тревожить и пропадает из виду, изучать замок дальше. Скоро проснутся его хозяева, надо сотворить еды.

Геллерт спит неровно, спокойный сон был у него, разве что в юности. Кулон на шее мягко отсвечивает золотым и голубым, становится красным и оставляет лёгкий след на коже, чутко реагируя на то, что происходит с хозяином своего брата-близнеца. На все душевные и телесные волнения молодого парня.

***

Потянулись дни в Нурменгарде.

На весь замок – только Криденс, Гриндевальд и домовик. Несколькими днями спустя Криденс начал ориентироваться в обстановке – несколько раз заблудившись, пройдя не в тот коридор и уперевшись не в те двери. ”Не те” обычно были закрыты.

Он быстро проторил себе тропу к библиотеке и сидел там до тех пор, пока домовик несколько раз не напомнит о необходимости сна или приема пищи. Или – если единожды Гриндевальд не позовёт к себе. Но это было сравнительно редко, и в послеобеденное время Криденс оставался наедине с книгами, хватая всё, что только заинтересует. Учился он с Гриндевальдом, здесь – развлекался. И пытался разом объять все, что упустил за годы жизни вдали от всего волшебного.

А ещё чтение книг это был самый целомудренный и приемлемый способ отвлечься после занятий.

Геллерт почти избегает юношу. Нет, он всегда рядом, готов помочь, объяснить, рассказать.

Показать чем отличаются ингредиенты, почему надо мешать зелье ровно столько раз, сколько указано в рецепте.

Но, кажется, наступает время, когда мальчику надо учиться чему-то более существенному. Кулон на собственной шее нервно покалывает, обскуру явно неспокойно, хочется большего, хочется раздолья.

Гриндевальд идёт по коридорам, до библиотеки, где несомненно и как обычно, сидит обложившись книгами Криденс, вместе с большой корзинкой с хлебными сухариками с чесноком.

- Одевайся теплее. Мы пойдем в горы. Тебе стоит дать себе волю, вместо того чтобы сидеть корпеть за книгами. Бери посох, Криденс. Я хочу, чтобы ты показал на что способен обскур, кроме того, что он прячет от меня глаза.

Геллерт звучит взбудоражено, не гневливо.

- Пойдем, мой мальчик. Ты уже достаточно окреп, чтобы наконец-то выбраться из крепости.

Криденс выныривает из-под очередной стопки книг, которые он методично складировал на столе, так как искренне боялся потерять что-то заинтересовавшее его. К тому же, часто происходило так, что если он не находил объяснения какого-то очень заинтересовавшего его термина, он начинал искать его по всем, как ему казалось, возможным книгам – и, пролистав несколько таких, его внимание неминуемо захватывало что-то новое.

Он слишком давно не читал ничего, кроме Библии и листовок Салемцев.

– Да, сэр. – отзывается совершенно не ожидавший визита мальчишка.

– Конечно, сэр.

Выйдя из крепости, Криденс оборачивается. Замок высок, он явно не рассчитан на двух человек, даже двух с домовым эльфом. Он ещё не поднимался выше третьего этажа, не заходил в башни. Наверное, ещё много чего не видел.

Он идёт вслед за мужчиной, то и дело озираясь по сторонам. Он не знал точно, какой сегодня день, но по его расчётам давно перевалило за середину декабря. Заснеженные вершины почти терялись на затянутом снеговыми тучами небе. Сколько хватало глаз – среди снежных вершин иного следа присутствия человека, кроме крепости, не было.

– Красиво, – растерянно замечает Криденс.

- И безлюдно, - Геллерт бодро идёт вперёд, пока они не окажутся на равнине, где умудрился поселиться небольшой лес.

- Я говорил, что ты будешь учиться управлять и выпускать свою силу. Так вот. Дерзай. Покажи мне все то, чем ты являешься Криденс и попробуй прицельно свалить только вон ту небольшую иву. Только ее, никаких деревьев больше.

Геллерт оборачивается на мальчишку, что, кажется, оторопел от такого предложения.

- И, заодно, не задеть меня, - Гриндевальд улыбается, широко, белесые брови так же поднимаются на лице.

- Покажи мне настоящего себя, Криденс. Того, кого признал за нового хозяина посох. Того, что забрался под мою одежду черным туманом. Я хочу видеть такого тебя. Знать такого тебя.

Криденс действительно сперва немного удивлён. Но потом кивает. Ему нравится это предложение – хотя бы тем, что его не просят свалить весь лес.

”Впрочем, наверное, после Нью-Йорка вы на это достаточно насмотрелись, сэр?..”

Глаза белеют, закатываются – и с того места, где только что стоял Криденс поднимается вверх черный вихрь. Он пролетает над лесом. Разворачивается над ним целиком, потом стягивается в тонкий жгут посередине и резко перетекает вниз, заполняя лес уже снизу. Ни одно дерево не шелохнулось. Лес словно залит чернилами, снега не видно – но когда чёрное пятно исчезает, вылетая из леса, снег совсем слегка кажется примятым там, где находился Обскур.

Он облетает фигуру Гриндевальда. Налетает на него, на несколько секунд заполняя всё пространство вокруг мужчины собой. Взметнувшись вверх, черный вихрь долетает до ивы. Дерево валится набок, обнажая небольшую корневую систему. Он пролетает вдоль поваленного дерева, и оно остаётся без коры – разве что на самых тонких и гибких ветвях, их он не трогает.

Черный вихрь опускается прямо перед наблюдающим мужчиной и наполовину обретает черты Криденса.

– Я ведь вас не задел, мистер Гриндевальд? – растягиваются губы Криденса в несвойственной ему кривой улыбке.

- Только если немного потрогал. Не можешь удержаться от этого? - Гриндевальд протягивает вперёд ладонь, на которую набрасываются языки черного пламени, оплетая пальцы, сжимая едва ли не влажно и кулон на собственной шее отдается очень знакомым покалыванием.

- Вот что значит тебя беспокоит уже которую ночь, - темный маг улыбается, разглядывая лицо Криденса, смотрит прямо в белые глаза, не страшась, заинтересованно и чуть насмешливо.

- Все же, юношеское тело и желания контролировать даже сложнее чем внутренний хаос, - Геллерт наблюдает за реакциями, провоцирует намеренно и так, скорее всего нестабильного обскура.

Криденс, вернее Обскур, замирает. Улыбка сходит с лица.

Он всё понял.

– Про это вы ничего не говорили, мистер Гриндевальд, – белые глаза жадно всматриваются в лицо мужчины в попытке предугадать, как он относится к озвученному им факту, – и разве вам не нравится, когда я вас касаюсь?

Чёрные всполохи отделяются от общего вихря и змеями оплетают руку мужчины. Ту руку, которой он касается его собственной. Криденс ступает ближе.

Тьма накрывает их обоих в подобие кокона. Белое снежное пространство исчезает, уступая черноте обскуриала.

- Пока не было сказано обратного, - лукаво отвечает Геллерт, пока мальчишка приближается, скрывает их в кокон.

- Незачем скрываться. Мы одни в этих горах, да и если были бы не одни. Нет нужды что-то скрывать, Криденс. Больше нет.