Секреты и признания (2/2)
— Мне стоит прибраться в гостиной.
— Пылесос в котельной.
Тщательная уборка не требовалась, но Роме нужно было чем-то себя занять. Он так увлёкся, что протёр всю посуду, стоявшую в серванте, отодвинул диван и перебрал постельное бельё. Бабушка Леры удивлённо выпучила глаза, застав подростка за этим занятием, и в благодарность приготовила на ужин его любимые ватрушки.
Около шести часов вечера в дом стали стягиваться ребята из компании. Витя и Митя пришли с яблочным пирогом, Даня притащил лимонад (из уважения к старшим он даже не стал прятать между бутылками «Грушеньки» пиво), Вадим – гитару и диски с фильмами, а Тёма – карты. Путём горячих споров было решено смотреть «Парфюмера». Людмила Павловна сперва села вместе с детьми, но увидев, как их смущает её присутствие, удалилась к себе.
Фильм оказался весьма своеобразным. Братья с интересом смотрели на красивых девушек, ставших жертвами парфюмера, Даню и Вадика привлекала детективная линия, и они с жаром спорили, накажут ли в конце убийцу, а Лера не отводила от экрана полных отвращения и интереса глаз. Рома смотрел невнимательно, постоянно отвлекался на мысли, кружившие в голове, словно рой шумных пчёл. Тёма тоже не обращал внимания на сюжет. Он искал возможности встретиться с Ромой взглядом, постоянно поворачивался, осматривал комнату и радовался, когда натыкался на его вещи.
Из размышлений Лебедева вырвал звук смс.
«О чём задумался?»
Сообщение было от Тёмы. Рома обернулся на него и тут же покраснел. Никто не обратил внимания на их переглядывания, и парень ответил:
«О тебе. Почему не смотришь фильм?»
«Не нравится, но актёр красивый, скажи?»
«Не знаю. Нормальный».
«Любишь Воннегута? У тебя на столе две его книги». – Тёме, видимо, некуда было девать деньги на мобильном, и он от скуки закидывал друга сообщениями.
«Да, один из любимых писателей. Очень советую «Механическое пианино». Ещё мне нравится Набоков, особенно его лекции. Давай поговорим об этом потом. У меня мало денег на счету».
Рома отложил телефон и поймал на себе взгляд Артёма. Внутри все перевернулось. Анненский сидел справа от него, Лера – слева. Облегчение после признания подруге испарилось, как только он вновь увидел их с Тёмой в одном помещении. Страх, словно летальный вирус, разъедал его, мешая сконцентрироваться на чём-либо. Рому раздражало всё: их с Тёмой субординация, обман Леры, молчание и ожидание неизбежной развязки с полным непониманием, что с этим всем делать дальше. Он скоро уедет и не планирует возвращаться, ему нужно как в последний раз наслаждаться жизнью, проводить вечера с любимыми людьми и каждую секунду тратить с пользой, а что на деле? Он сидит рядом с человеком, к которому против воли привязался, не имея возможности даже прикоснуться к нему; лучшая подруга обманута им и даже не догадывается, что с возлюбленным у неё нет никаких шансов; последние недели в Хадыженске он тратит на молчание, а неприязнь к себе и стыд разрушают его изнутри.
Остаток фильма прошёл как бы мимо него. Ребята вскоре разошлись, а Лера, взвинченная и смущённая, позвала Рому пить травяной чай.
На улице было прохладно. В унисон озёрным лягушкам стрекотали кузнечики, вокруг зажжённой лампочки летали комары, а чай приятно согревал грудь. В этом полумраке Лера казалась особенно красивой: на одну сторону лица падали тени, другая подсвечивалась тёплым жёлтым светом. Большая его часть попадала на глаза – светлые и блестящие. Она подняла их на друга и несмело проговорила:
— Я это, может спрошу глупость, но… Тёма сегодня смотрел на меня? Мне могло показаться, но я видела, как он поворачивался в мою сторону. Я уже боюсь, что вижу то, чего нет на самом деле. Он ведь поворачивался, да?
«Да, только ко мне», – подумал Рома и тут же зарделся. Свет на него совсем не падал, и это его спасло.
— Не замечал, – съехал он. – А в чём дело?
— Просто я не понимаю, что он чувствует. Мы вроде хорошо общаемся, иногда он делает комплименты, но всё равно неясно, дружба это или симпатия.
— Лер, у мальчиков всё не так работает. Если нам кто-то нравится, мы действуем.
«Я это на себе проверил. Так проверил, что чуть не получил по лицу».
— То есть, он ничего не чувствует? – она шмыгнула носом, и Рома заметил в её глазах блеск.
— Я этого не сказал, – он запаниковал и выдал первое, что пришло на ум. – Всё может быть, просто не делай поспешных выводов.
«Дурак. Какой я дурак!»
Не хотелось её обнадёживать, но и прямо заявить, что с Тёмой она быть не сможет, он не решился. Подруга почти что плакала, и Рома не знал, помог он ей или сделал хуже.
— Ты… ты думаешь? – она глубоко вздохнула. – Пойми, я неадекватна, когда влюбляюсь.
— Все неадекватны, когда влюбляются. Это нормально. Я тебе как химик говорю.
Она рассмеялась.
— Да-да, – с видом знатока продолжил он. – Ты знала, что в период влюблённости выделяются те же гормоны, что и при принятии наркотиков?
— Нет, но спасибо за информацию. Теперь я знаю, что мало чем отличаюсь от наркоманов.
— Надеюсь, хоть в этот раз ты не подсядешь надолго.
— Считаешь, мне нужно что-то делать? Намекнуть ему, или прямо сказать про чувства?
— Нет! – воскликнул он и тут же оторопел, стыдясь своей несдержанности. – В смысле, оставь это ему. Тёма всё-таки не слепой. Если захочет – начнёт ухаживать, нет – найдёшь себе кого-нибудь получше.
— Получше? Вы же подружились, что не так?
— Не придирайся к словам. – он вышел из беседки. – И давай уже спать.
Девушка согласилась. По комнатам они разошлись грустные и усталые.
Рома, до ушей закутанный в простыню, уже нежился в постели, когда ему на телефон пришло смс от Тёмы:
«Выйдешь к озеру?)»
«Нет. Извини».
Он отложил телефон в сторону и, накрывшись ещё и подушкой, попытался уснуть. В последнее время засыпал он дольше и тяжелее, прямо как дома. События прошедшей недели так его вымотали, что к привычной Роминой тревожности добавилась ещё и хроническая, не утихающая вина. Лебедев понял – дальше так нельзя, и несколько часов думал, что следует делать дальше. Спутниками этой ночи были удушающая тревога и парализующие кошмары.