Глава 11. Палата лордов. Часть III (1/2)

Утро четвертого ноября — день сессии Палаты лордов — я встретил дома. Не хотелось на своей шкуре проверять, что будет, когда всеразрубающий меч — портключ кольца лорда — столкнется с непробиваемым щитом — защитой Хогвартса. Поэтому я заранее поставил в известность всех заинтересованных лиц, что не только проведу эти выходные дома, но еще и вернусь не вечером в воскресенье, а к утру вторника. Одни заинтересованные лица чопорно поджали тонкие губы и выдали ”штрафное” эссе на пять футов по основам трансфигурации жидкостей, ну а все остальные просто похлопали меня по плечу и от души пожелали удачи. Она мне, безусловно, очень понадобится.

Уикенд был потрачен на обновление гардероба. Согласно правилам безопасности никаких артефактов на заседание Палаты приносить не допускалось (спасибо ирландцам, преподавшим хороший урок зазнайкам-англичанам), поэтому мой любимый костюм-трансформер пришлось оставить в шкафу. Денег на что-то супер-пупер мажористое от известного портного у меня не было, поэтому я решил ограничиться готовой одеждой. Костюм и туфли были относительно недорого куплены в маггловском Лондоне. Поверх я надел новую, но купленную уже в волшебном мире (правда, у Малкин, а не в ”Твилфитт и Таттинг”) мантию. Увиденное в зеркале во время примерки меня, в принципе, удовлетворило. Чисто, аккуратно, традиционно.

Заседание Палаты начиналось ровно в полдень, однако уже с десяти утра я сидел в кресле, как говорится, ”на низком старте” — выдернуть меня могли в любой момент. Кстати, очередность вызова была очень наглядным показателем политического веса в Палате. Те, кто повлиятельнее, могли выбирать удобное для них время: пораньше — чтобы побеседовать с оппонентами до заседания, попозже — если не хочется лишний раз отвлекаться от каких-то своих важных дел на глупое ожидание. Остальных вызывали банально по алфавитному списку. Это, как и подавляющее большинство важной прикладной информации о Палате, мне подробно объяснял Эрни. Его, как наследника, учили очень хорошо, а на что надеялся Логан Крэбб, забивая на воспитание сына, я, откровенно говоря, не понимаю. Не на то ли, что моим просвещением будет заниматься старший Малфой или сюзерен-Драко? Уж эти-то объяснят так объяснят…

В общем, все утро понедельника я, умытый-одетый-обутый, в ожидании срабатывания портключа пробездельничал в кресле. Появиться перед лордами с пачкой документов в руках, бутербродом в зубах или, что совсем смешно, сорванным с очка со спущенными штанами означало произвести невероятно запоминающееся впечатление (но совсем не то, какое мне хотелось бы), поэтому единственное, чем я мог себя занять, это размышления. А подумать мне было о чем. Уже который раз я так и эдак крутил в голове одну и ту же мысль: ”Что делать? К кому примкнуть? Кого выбрать — Милдфордов или Пастонов?”

Чертовы клятвы чертовым Основателям! Все из-за них! После того, как я узнал, чего именно они от меня хотят, многие пути стали для меня закрытыми! Свалишь — и канон по трупам пойдет не туда, так что пожалуйте в рабство, сэ-э-эр. Как-нибудь решишь проблему с депопуляцией, хоть те же ”батарейки” со Свалки выпустишь — и вдруг окажется, что трупы (про живых я и не мечтаю) двух великих магов уже кто-то подрезал или просто сжег, пафоса ради. И снова: ”Сэ-э-эр, следующие пятьсот лет летайте пугать первоклашек, а потом посмотрим”. Твари! Не просто сделали побег заграницу тупой идеей, не только не оставили мне возможности банально остаться тихонько в стороне, но еще принудили меня нырнуть в самый эпицентр кризиса! Самостоятельно! И ничего с этим не поделаешь… Ведь, потенциально, можно было сбежать от Крэбба, Министерства и, даже, Волдеморта! Но от смерти — никак!

Исходя из всего этого, я видел всего три способа выживания в ”постхоге” с устраивающим результатом. Первый — собрать всякие ”отбросы” и из них сформировать ”третий полюс” силы, таким образом повторив путь Тома Реддла. Самый сложный и амбициозный, зато и самый перспективный в плане выполнения клятв. Второй вариант, послабее, — остаться независимым одиночкой. Вес в обществе, необходимый и достаточный для того, чтобы с моим мнением считались, обеспечить какими-нибудь сверхценными знаниями и/или умениями. Если это будет какое-то исследование, например, в области магической медицины темного спектра, вроде использования моей магии крови, то весьма удачно можно одновременно закрыть задание и Рейвенкло, и Хаффлпафф. Третий вариант, самый слабый, — на хороших условиях ”прилипнуть” к какому-нибудь союзу или мощному нейтралу. Беда в том, что каждый следующий год наносил по моим хрустальным мечтам все более и более сильный удар молотком, а окончательно разнес их вдребезги испанский архив…

”Милдфорды или Пастоны?” — достал я сикль и подбросил его в воздухе.

…Да, изначально я решил не размениваться на мелочи и сразу же выбрал лучший вариант. Но сейчас, глядя в собственноручно сделанный анализ, я с безнадежной отчетливостью вижу, что мне никогда не повторить подвига Тома Реддла. Не создать свою третью, четвертую, пятую, да хоть десятую силу! Просто банально потому, что ее не из кого делать! Все хоть чего-нибудь стоящие волшебники так или иначе себе покровителя уже нашли! Нет, конечно, если бы я был офигенно какой лидер, способный одной лишь своей харизмой заставить людей забыть про все и пойти в огонь, то, может быть, я бы и смог создать хиленький альянсик. Пощипав по краю два больших, подобрав остатки третьего и добавив к нему полукровок и магглорожденных. Но! Но, даже принимая во внимание все мое попаданческое счастье и эго ”уникальной, единственной и неповторимой личности”, я вынужден признаться себе — не в моих силах это. Да, такое самоуничижение идет вразрез со всеми современными воззрениями на требуемый для успешного человека уровень амбициозности. Да, я полностью согласен, что, не ставя себе превосходящих задач, не получишь никакого роста — этакое применение к личности закона постоянного возрастания стоимости. Однако большинство коучеров случайно (хотя, скорее всего, вполне намеренно) приводят только положительные примеры, совершая тем самым классическую систематическую ошибку отбора, известную как ”ошибка выжившего”. Они не говорят о том, что свои желания в обязательном порядке нужно соотносить со своими силами, иначе попадешь именно в те девяносто процентов предпринимателей, чьи бизнесы разоряются в первый же год существования. А с теми рисками, что имею я, может случиться так, что следующая возможность попробовать что-нибудь сделать в личных интересах у меня появится только через пять тысяч лет.

Второй вариант тоже повис в воздухе. Перейти из категории ”ненужных никому” в категорию ”дорог всем”, чтобы Министерству Палата и Палата Министерству в один голос сказали дружно: ”Даже не смотрите в его сторону!” — кто ж спорит, было бы здорово, но… Опять это ”но”! У меня нет ничего такого, чтобы ставить условия Палате и Министерству. Даже ”или” — нет! Кстати, это самое невероятно уникальное преимущество еще ко всему прочему в обязательном порядке должно быть таким, чтобы его невозможно было отобрать силой, иначе…

”Пастоны или Милдфорды? — Монетка упала ”орлом”. — Хм… Значит, Пастоны. А если проверить? О! А теперь — Милдфорды…”

…В результате ситуация пошла по самому слабому из устраивающих меня вариантов. Присягнув Волдеморту, я формально могу считать себя принадлежащим к четвертой силе. Однако не пройдет и пары лет, как ее постигнет разгром, и вопрос о спасении шкуры встанет как никогда остро. Снова. А я — не мистер ”и-нашим-и-вашим” Малфой. За меня Поттер костьми ложиться перед Министерством не будет. Сидеть же в Азкабане только потому, что я исполнял учительские приказы Темного Лорда и не нравлюсь Уизли, — это как-то перебор.

Конечно, теоретически, можно было бы попробовать поменять канон, приведя к власти Темного Лорда. Но личность! Личность Волдеморта все портит. Он, мягко говоря, непредсказуем. Служить такому повелителю может быть хуже, чем просто сдохнуть и мучений не растягивать. Да и то, что Поттер проиграет, никак не решит основную задачу выживания в постхоге. Ведь как только Волдеморт доделает работу по ослаблению Министерства, он тут же из полезного инструмента станет опасным конкурентом, и его сразу уберет Палата. Что же касается хоркруксов… Есть много способов превратить бессмертие из невероятного преимущества в бесконечность пыток!

”Милдфорды — семь. Пастоны — восемь. А, нет, уже девять…”

…Чтобы выжить, Темному Лорду нужно не резать полукровок и магглорожденных, не ослаблять Министерство на радость Палате, а по-серьезному брать его в свои руки. Подмяв же его под себя, немедленно идти на Палату лордов с войной на уничтожение. Единственным выигрышным для Темного Лорда вариантом будет стать единственным лордом, то есть вырезать владельцев перстней всех до единого, чтобы полностью сломать существующий механизм принуждения. Вот только я ничего такого подсказывать Волдеморту не буду. Ведь ”до единого” означает, что с кольцом не останется никого: ни Малфоя (туда ему, хитрожопому, и дорога), ни Лестрейнджа, ни Нотта (совсем не жаль говнюка), ни Гойла (жаль пацана), ни Эрни (еще больше жаль, друг все-таки), ни мелкого Барти (совсем-совсем жаль), ни… меня.

Нет. Победивший Волдеморт — не вариант. Во всяком случае — такой Волдеморт. А это значит — канон. Не справившийся Волдеморт, просевшая в силе Палата, растущее влияние Министерства и все такое прочее. Но, блин, даже если каким-то чудом суд окажется честным и беспристрастным, то все равно ничего в моей судьбе к лучшему это не изменит. Так как это не изменит предпосылок возникшей ситуации! Даже если забыть про обязательства Основателям, из-за которых я не в состоянии позволить себе оставаться в стороне, то местное общество банально устроено так, что если я ни к кому не примкну, то стану не ”свободным и независимым” лордом, а потенциальной опасностью для любого полюса силы. Нового ли, старого ли — неважно. Мелкой, да, потенциально — тоже, но все же опасностью. И что это означает? А означает это то, что проживу я очень недолго. Ведь проблемы следует решать как можно раньше, пока на их решение не пришлось поднимать весь Остров. Поэтому выбор, к кому примкнуть, нужно сделать, и сделать как можно раньше. Сегодня… Но к кому же ”кланяться”, к кому?

”Милдфорды — триста десять, Пастоны — триста двенадцать”. До таких чисел добросал я монетку, когда меня водоворотом свернуло в точку с центром в кольце лорда, чтобы через мгновение выплюнуть в помещение, где находился алтарный камень Палаты лордов.

Пункт прибытия представлял собой каменный мешок, освещаемый волшебными светильниками. Низкий потолок, на полу сложная магическая фигура со светящимися голубоватым светом линиями, в центре которой, судя по всему, располагался алтарный камень. Впрочем, хотя бы просто увидеть, что именно он из себя представляет, не получилось, так как он был скрыт под невысокой черной многоугольной пирамидой. А утолить любопытство, ”поскребя ноготком”, не дала стража.

— Милорд, не нужно туда смотреть, — перевел мое внимание на себя один из охранников.

Остальные десять или одиннадцать — не уверен, сколько их у меня за спиной, — стояли по периметру комнаты с направленными в мою сторону волшебными палочками. Причем направленными очень хитро — благодаря тренировкам я смог заметить и понять этот нюанс — на разных уровнях в разных направлениях. Если мысленно представить себе траектории полета лучей, то я окажусь как бы в коконе. В какую бы сторону я ни дернулся, все равно останусь в секторе поражения как минимум трех волшебников.

— Вашу палочку, милорд.

— Да, конечно, — кивнул я.

Медленно, не делая резких движений, вытащил волшебную палочку и, держа ее ”небоевым” хватом — двумя пальцами за середину, протянул боевику. Тут не о лордском гоноре нужно думать, а о том, чтобы не заработать себе неприятностей на ровном месте. Охрана серьезных объектов везде одинакова и всегда действует по одному и тому же шаблону: сначала стреляет, а потом смотрит, в кого.

Один любопытный момент. Про охрану. Алтарь является критически важным артефактом как для Палаты лордов, так и для всей Магической Британии в целом, так как в числе прочего позволяет управлять составом и местонахождением лордов. Такой объект, несомненно, требует серьезной охраны. Однако когда лорды начали разбираться, кто будет этим заниматься, то оказалось, что охрану доверить было совершенно некому! Заседающие в Палате главы родов имели классический феодально-клановый менталитет и настолько боялись возвышения соседа (впрочем, как показывает всемирная история естественного процесса перехода ”первого среди равных” в просто ”первого”, основания у них для этого были серьезные), что, зачастую, не могли договориться даже о цвете снега! Куда уж там о признании кого-то самым главным или самым сильным! Ну а поручать эту задачу какому-то компромиссному роду-клану было и вовсе бессмысленно. Ведь слабый не сумеет уберечь алтарь от атаки, а выбрать более-менее сильный означало собственноручно наделить этот самый род или клан невероятным преимуществом, которое поможет ему очень быстро сделаться ”королевским”.

В итоге решение приняли следующее. Алтарь разместили в Лондоне, в ”принадлежащем всем лордам” Министерстве магии, на девятом ”этаже”, рядом, но не вместе с Отделом Тайн. Снаружи вход в Залы лордов охраняло спецподразделение Аврората, которое в мирное время отсеивало праздношатающихся любопытных, а в случае атаки являлось первой линией обороны. Дверь была хорошо зачарована и по идее не должна была пропустить внутрь никого, у кого бы не было кольца лорда. Но нет ничего неразрушимого, поэтому внутри, у алтаря, находился постоянный пост из волшебников, служащих непосредственно Палате лордов, а не Министерству. В случае нападения их задачей было лечь костьми, но продержаться достаточно времени для того, чтобы алтарь сумели эвакуировать в секретный схрон. В мирное же время они следили за своими товарищами, чтобы кто-нибудь из них не решил похитить артефакт в пользу одного из родов. Кстати, после ирландского бунта, и возможный похититель, и его семья, и семья тех, в чью пользу он совершил такое преступление, были заранее приговорены к смерти.

Набирались в охрану строго добровольцы, и, хотя и охранники, и их семьи имели множество привилегий, по уровню практически равных привилегиям лордов, нельзя сказать, что служить здесь стояла длинная очередь желающих. Дело в том, что к хорошему ”соцпакету” прикладывались такие драконовские требования по режиму и волшебники приносили такие клятвы, что считать их следовало скорее домовыми эльфами, чем свободными людьми. Ограничения на перемещение, ограничения на магию, ограничения на использование заклинаний, ограничения на мысли! В такую кабалу полезешь только совсем уж от полной безысходности. А сильные и опытные колдуны (иные на этот пост не требовались) в нее попадают крайне редко.

Найденное решение: ”кого нельзя купить за деньги, можно купить за очень большие деньги” — автоматически отсекало от принятия кадровых решений всех, кроме самых богатых, и превращало охрану алтаря в карманную армию кланов Пастонов и Милдфордов. Точнее, превратило бы, если бы не текст клятвы, над которой корпела вся Палата в полном составе. По ней пошедшие работать охранниками становились для межфракционной борьбы ”отрезанными ломтями”. Впрочем, это не помешало через некоторое время всем основным политическим игрокам — сначала заправляющим в Палате Пастонам с Милдфордами, а вслед за ними и Министерству — отбить часть затрат, ”монетизировав” охрану. Неудобную обязанность охранять ”вечевой колокол” превратили в источник дохода в форме ”билетной кассы”.

”Что вы, что вы… Вам никто не запрещает пройти, глубокоуважаемый лорд, но сначала заполните пожалуйста вот эти вот формы. Таковы ваши правила…” — и желающему пройти вручается стопка бумаги в полпяди толщиной. И только после долгого заполнения и согласования (или быстрой взятки) внешний круг охраны посылал запрос кругу внутреннему. Ну а Милдофры и Пастоны вообще поступали просто. Их боевики ”из соображений безопасности” и вовсе не пускали к алтарю никого, если подход не был согласован с одним из великих родов. Собственно, наглядный пример того, что даже когда все равны, всегда есть те, кто равнее остальных. Такая вот феодальная демократия, которая моментально эволюционировала бы в монархию, если бы один великий род смог сожрать другой…

— Наклоните голову, милорд, — приказал мне охранник, в руках которого был зажат жезл. Этой волшебной палочкой-переростком он, словно ручным металлодетектором, тщательно водил вокруг моего тела, шепча под нос отменяющие заклинания различных типов. При этом в подозрительных местах по короткой команде ”здесь” три его помощника с разных сторон накладывали на меня диагностирующие и отменяющие заклинания. Не пропускали ни единой возможности что-то спрятать: ”вытяните руки в стороны, милорд”, ”поднимите ногу, милорд, теперь другую”.

”Ну хоть не ”открой рот, наклонись, раздвинь ягодицы”, — думал я, покорно выполняя приказы.

Одним только досмотром дело не ограничилось.

— Милорд, возьмите камень правды в руки и сожмите ручку, — протянул мне начальник охраны артефакт.

На камень сие изделие не походило от слова совсем. Скорее — на маракасы, очень характерная ручка и набалдашник. Детектора лжи такого типа я еще не встречал и с интересом повертел в руках. Совсем новая разработка или, наоборот, наследие старины глубокой?

— Какой сегодня день недели? Ответьте одним словом.

— Понедельник, — произнес я, сжимая в руке артефакт.

Набалдашник загорелся белым цветом.

— Хорошо. Теперь на следующий вопрос ответьте ”вторник”. Какой сегодня день недели?

— Вторник.

Набалдашник загорелся красным.

”Хм… Весьма логично проверять устройство на работоспособность до того, как воспользоваться им по назначению”.

— Назовите себя.

— Винсент Логан Крэбб, лорд Крэбб.

Шарик на конце детектора лжи стал белым. Я уже давно принял это имя как свое, так что ложью это не было.

— Благодарю, милорд. Прошу. — В стене, как будто всегда здесь была, появилась дверь. — Вам туда.

— А…

— Волшебную палочку получите при выходе.

”Характерный штришок для понимающего человека. Прямо-таки напрашивающихся из соображений безопасности вопросов: ”не затаили ли вы зло на Палату” или ”не собираетесь ли вы напасть на кого-нибудь из лордов” — задано не было. По, хех, вполне очевидным причинам: безопасность безопасностью, но свободы и привилегии лордов, в том числе права на кровную месть и ”рокош”, превыше всего…” — подумал я, идя по коридору.

Особо длинным он не оказался, так что ”превыше всего” у меня в голове совпало с появлением в дверях зала заседания.

Зайдя внутрь, я с любопытством огляделся. Предназначенное для сессий Палаты помещение на первый взгляд очень напомнило мне помесь обычного школьного спортзала с классическим античным театром. От первого были размеры и высокий потолок с освещением (правда, естественно, без электрических ламп, а просто зачарованным на ровное свечение). От второго — десять ступенеобразно возвышающихся рядов простейших каменных сидений вдоль боковых стен. Пол и стены тоже были из дикого камня. По центру зала, ближе к входу и спиной к нему, стояла невысокая кафедра, для разнообразия — деревянная. В торцах — двери. Похоже, вход и выход.

Голый и нарочито грубый камень внутреннего убранства был, судя по всему, призван не отвлекать внимание от тех, кто здесь сидит. И, надо признать, там было на кого посмотреть.

Вот чего, за редким исключением в виде самых слабых родов (вроде моего), практически не было в испанском досье, так это колдографий лордов. Впрочем, каких-либо особых сложностей с этим я не ожидал. Большей части я уже и так был представлен на новогодних приемах в Министерстве. С идентификацией остальных, а ими были либо самые влиятельные, либо самые ”независимые”, тоже проблем не должно было быть. Соотнести информацию с конкретной личностью, если немножко напрячь мозг, не так уж и сложно. Ведь их банально считаные единицы, а каждый правильно угаданный на известную из школьного курса комбинаторики величину уменьшает шанс ошибиться со следующим. А если что, то можно и по второму пути: попросить, чтобы меня высокому обществу представил кто-то из числа знакомых. Услуга по моим, лордским, меркам не такая уж и ценная, да и знакомых лиц в зале хватало. Некоторые и вовсе знакомы были очень даже хорошо.

Вот на трибунах по центру, друг напротив друга, два рыхлых ”бублика”. Окружение Милдфордов и Пастонов, пока без них самих и ближнего круга. Среди них восемь — это те, к которым я по приказу Малфоя пытался подойти два года назад. В уголке у самого выхода — три волшебника, отличающихся от всех остальных слишком настороженными, если не сказать загнанными взглядами. Явно из числа проминистерской партии, правильно осознающих свое место мышей на кошачьей свадьбе. Несколько колоритно выглядящих одиночек произвольным образом разбросаны по залу. Снова впечатлил старичок-шотландец. Сегодня он был в большом пледе на голое тело. Широко расставленные ноги не оставляли никаких сомнений, что он все еще ”настоящий шотландец” и покрашенную в тартан ткань носит так, как положено. И, что характерно, сидящая недалеко чопорная леди в строгой мантии вываленное на всеобщее обозрение ”хозяйство” никак не комментирует — на министерских приемах некоторые хоть морщились или краснели. Вежливо улыбается и кивает сидящий с показательно независимым видом лорд Дэвис. По другую сторону, практически напротив, также отдельно от всех, чопорно, словно лом проглотил, сидит молодой лорд Нотт, чтоб старому земля стекловатой, да и этому тоже, и поскорее.

”Чем это так воняет? Как бомжами!” — подумал я, повернул голову налево и в углу, вне зоны видимости от двери обнаружил источник запаха и, по совместительству, наглядное доказательство того, что при выборе потенциальных покровителей рассматривать можно только Милдфордов и Пастонов. Там, в грязных вонючих полосатых робах, похудевшие и осунувшиеся, с глазами, в которых отражались только боль и зарождающееся безумие, сгорбленные, сидели лорд Малфой и лорд Лестрейндж…

Казалось бы, зачем вообще к кому-либо примыкать? Ведь есть магия, есть небольшой отрядик. Неужели этого не хватит для того, чтобы отстоять свою независимость? Для сравнения, у того же лорда Пастона всего дюжина свободных боевых магов — количество, численно вполне соизмеримое с моим отрядом. Ну а если выбирать, то почему в списке потенциальных возможностей отсутствует первая, само собой напрашивающаяся — Министерство магии? ”У них и Аврорат, и деньги, и должности, а Палата, можно сказать, постепенно сдает свои позиции. Плюс, так как я показал себя вполне договороспособным, а розовая мечта любого высокопоставленного министерского бюрократа — заполучить лояльного лично ему лорда, то и с Фаджем, и с Пием, и с Амбридж отношения у меня в обязательном порядке не могут не сложиться максимально удачно. Да и ”лижут” их — дай боже как! Чем Министерство — не покровитель?!”

Если посмотреть внимательно, то ничем.

Сказать, что Палата постепенно сдает свои позиции, конечно, можно. И это будет даже в какой-то мере правдой. Тенденция, во всяком случае, однозначная. Однако, тенденция — тенденцией, а сколько именно продолжится падение лордов, никто точно ответить не может. Ясно только, что, как указывает канон, это не год и даже не десять. Да и ”сдавать позиции” совсем не синоним полного разгрома и безоговорочной капитуляции на милость победителя. А вот чтобы создать мне проблем, какому-нибудь лорду Пастону хватит и пяти минут! Достаточно послать патронуса кому надо.

Появление на сессии сразу двух опальных лордов — наглядный пример того, как в действительности устроено нынешнее британское общество (в магической ее части) и кто именно здесь истинная власть. ”Да, Министерство осудило. Да, Палата, припертая к стенке (или ”припертая к стенке”, тут как посмотреть), приговоры утвердила. Хорошо-хорошо, с этим никто не спорит. Но как заключение в Азкабан и судимость связаны с правами Лорда? Правильно. Никак. Положено лордам присутствовать на заседании Палаты — они на ней будут присутствовать. Этот закон старше и выше всяких там министерских указиков. ”Вам не нравится? Оу! Ничем не можем помочь! Подождите окончания заседания и забирайте их обратно”.

Если этого не хватает для принятия правильного решения держаться от Министерства подальше, то тут стоит вспомнить судьбу перебежчиков.

Пока власть, деньги и сила были на стороне лордов, перебежчиков не могло быть в принципе. Однако время шло, капитал, согласно законам рынка, перераспределялся от слабого к сильному, поэтому рано или поздно должны были появиться настолько обнищавшие лорды, что у них кроме громкого титула и голоса в Палате не было ничего. Ну а так как менталитетом высшее общество Магической Британии одной ногой стоит в феодализме, а вторую так еще и не вытащило из трясины родоплеменного строя, то очень скоро этих неудачников подобрало условно капиталистическое Министерство.

К нынешнему моменту на сторону Министерства перешло-перебежало восемь фамилий. Только шесть из них существуют ныне и всего три лорда сейчас заседают в Палате. Больше никто не отважился пойти против воли главенствующих в Палате кланов. Те очень наглядно показали, какая судьба ждет предателей.

”Сначала мы примем под свою руку пару-тройку лордов, чтобы Палата хотя бы слышала про наши интересы. Потом — доберем до блокирующего пакета, чтобы неугодные нам решения не могли пройти. Ну а дальше, со временем, блокирующий доведем и до подавляющего большинства. И нашей станет не только исполнительная власть, но и судебная с законодательной!” — просчитать такую примитивнейшую интригу Министерства Пастонам и Милдфордам никакого труда не составило. Дураками они не были и отчетливо осознавали, кто в случае исполнения этого плана потеряет больше всех. Поэтому с предателями разобрались. Сначала — показательно жестоко. Две полностью вырезанные семьи как раз относятся к этому этапу ”взаимопроникновения” Палаты и Министерства. Потом, после всех ”холодных” и вполне себе ”горячих” войн, когда честно и откровенно тянущая одеяло на себя аристократия и как бы радеющее за благо всех волшебников Министерство договорились о том, что войны на уничтожение не будет, наказание стало равнодушно, но неотвратимым. Причем с чисто английским, как только они умеют, изяществом: со строгим соблюдением буквы заключенных договоренностей.

Выглядело это следующим образом. Наследник рода предателей спокойно рождался, вырастал, принимал титул наследника, надевал перстень лорда, женился, продолжал род и… сразу же умирал от вполне себе естественных причин. ”Несчастные случаи”, дуэли, ”пробудившиеся родовые проклятья”… Редко какой ”министерский” лорд мог похвастаться возрастом старше сорока лет, и не было так, чтобы одновременно в Палате заседало больше трех предателей. А перед особо важными голосованиями (такое происходило дважды) ”случайно” сиротели сразу все шесть родов.

Конечно, официально никто не объявлял лорда, имеющего наследника, легитимной целью, но, конечно же, все всё понимали правильно. И Министерство в том числе, только сделать ничего не могло. Ведь оно пообещало защищать от геноцида примкнувшие к нему рода, а, как гласило непреложное правило Палаты, ”голосовать [в Палате] могут только полноправные лорды”. Именно в эту щель в законах Пастоны с Милдфордами и воткнули меч. ”Род жив, а то, что его лорда убили на дуэли, так это наше естественное право — отстаивать свою честь с палочкой в руках”. Смешно, что с точки зрения системы в этом были неплохие плюсы, но лично для каждого такого волшебника жить, зная, что тебя, быть может, начнут убивать уже вот прямо сейчас…

Что же касается возможности отстоять свою жизнь силой… ”Я против Палаты” или ”я против Министерства” — это даже не с копьем между двух слонов и не с винтовкой против двух танков. Нет, ситуация намного печальнее! Тут в качестве аналогии больше подойдет флот. Вот бой ведут два линкора. Первый, ”Эль Палата” — стремительно устаревающий, второй, ”Дас Министерум” — самый современный. У первого — низкая скорость и мореходность утюга; второй — словно чайка над волнами. У первого толстая броня и орудия мощные, но их мало и перезарядка у них весьма длительная, у второго — броня послабее и артиллерия на калибр поменьше, зато скорострельность выше на порядок. Зато у первого команда хоть и малочисленна, но уже невероятно сплочена, мотивирована и превосходно натренирована, а у второго — ”зеленая”, к тому же трюмные матросы в любой момент готовы поднять бунт. Пусть еще не ”Потемкин”, но уже ”Китти Хок”. И между ними я — командующий не эсминцем или подлодкой, которые ценой жизни могут больно укусить, а чем-то вроде канонерки! Против пехоты на берегу — ого-ого, а против линейного корабля всё, что я могу — это только ”поцарапать краску”. Им же и секунды хватит, чтобы растереть меня в порошок!