Глава 6. Возвращение в Хогвартс (1/2)

В Хогвартс я смог загнать себя только к середине последней недели сентября. Зато появился я там уже более-менее нормальным. Дома, в устроенные микроканикулы, позволил себе спать не глядя на время и день недели. Хорошо покушал. Почитал художественную литературу — тот же Толкин на языке оригинала воспринимается совсем по-другому. Погулял по территории поместья, с грустью заметив, что деревья и газоны дичают. Посмотрел на огонь сквозь бокал огневиски, правда, напиваться в хлам в этот раз не стал — и так уже вырисовывается плохая тенденция в отношениях между мной и алкоголем. Попил (и с собой запас взял) успокоительных микстурок… В общем, почти пришел в себя. В который уже раз с восхищением признаю, что магическая медицина — невероятно эффективная штука. Правда, стоит о ней прознать широким массам магглов, и она быстро станет причиной закабаления волшебников. У больничной койки с умирающим любимым человеком любой будет готов на все, а некоторые — даже на большее, лишь бы его спасти…

Широкие массы учащихся мое почти месячное отсутствие хоть и заметили, как-никак, нас тут не миллионы учатся, но как-то особо никого оно не взволновало. Сейчас все же только сентябрь, а не конец декабря. Первые недели после каникул — это то самое время, в которое нужно обсудить все случившееся за два летних месяца. Это пора новостей, которые нужно выслушать, обдумать и поделиться с другими. Да и очередное врастание в учебный процесс после коротенького, пролетевшего пулей летнего отдыха, не у всех проходит плавно и незаметно. Чему изо всех сил контрольными и эссе способствую преподаватели. В общем, только команда мне мягко попеняла на то, что я свалил в новое приключение (один), никого не предупредив (не взяв заказов в Лондон или Хогсмид). Больше претензий мне не высказал никто. Ни старосты, ни Спраут, ни… Дамблдор.

Дамблдор…

Когда после вынужденно долгого отсутствия я появился на завтраке, он понимающе посмотрел на меня и сочувственно покачал головой.

От моей надменности попаданца: ”вокруг меня одни NPC из книги”, — с которой я смотрел на профессорский стол в первый свой здесь завтрак второго сентября девяносто первого года, уже давно мало что осталось. Но, положа руку на сердце, совсем немножко, маленькая капелька, все же оставалась. Три недели назад остатки розовых очков в отношении ”темной” стороны домолол в пыль Волдеморт. Сейчас то же самое в отношении ”светлой” всего одним кивком сделал Дамблдор.

Глядя на сидящего в кресле великого мага, мне стало до боли стыдно. Стыдно за то, что когда-то я считал Дамблдора пусть и суровым, но добрым в душе человеком и светлым волшебником. Но после первого сентября никаких иллюзий не осталось. Ведь вряд ли политик с таким опытом не подумал о том, что будет со мной дальше. И ведь ничего не дрогнуло. Хотя, совесть у Дамблдора должна быть чиста — и сторону я выбрал сам, и пытал меня не он лично.

Он меня только хладнокровно подставил.

”Дамблдор. Дамблдор-Дамблдор-Дамблдор… Да, ты, вроде как, это признают даже твои враги, до последней буквы соблюдаешь когда-то принятые на себя обязательства, ни на йоту не выходишь за установленные границы, но… Кого ты хочешь этим обмануть? Ведь все эти твои нерушимые цепи правил не мешают тебе вывернуть ситуацию так, что то, что ты не приемлешь, сделает за тебя кто-то другой. Ограбит. Сломает. Запытает, как произошло со мной. Убьет… Да и ”не убий” твое откровенно с душком. Оно не пишется через знак равно ”обязательно спаси”. Снейп и его подруга детства гарантируют это. О да! Ты никого не принуждаешь. Тут даже пресловутая, так любимая церковниками, свобода воли сохраняется, но, бля, в чем в итоге разница? Ведь виновник случившегося, а значит, убийца и палач все равно ты! Получается, что ты ”светлый” всего лишь из эгоизма и гордыни! А так — следуешь гнилому правилу избегания стресса в современном мире: ”чистые руки у командиров, чистая совесть у подчиненных”.

Хотя, это я сам дурак. Сам очаровался и не хотел разочаровываться. Да и твоя знаменитая фраза из канона ”мальчик вынужден [для победы] умереть”. Что еще мне, тупоголовому, нужно было, чтобы перестать верить в ”хорошего царя и плохих бояр”? Похоже, только вечер пыток у Волдеморта, на которые меня отправил лично Дамблдор. Ну что ж… Поймем и примем реальность такой, какая она есть. Как там писал некий Джо, теперь мой соотечественник? ”Побольше делать и поменьше говорить?” ”Усвоить урок?” Что ж, я его усвою…”

”Ой, да вот уж кому-кому, но только не тебе осуждать кого-либо за ханжество и самообман! — ехидно уколол меня грустной правдой внутренний голос. — Сам мечешься между ”добром” и ”злом”, каждый раз изобретая себе все новые и новые оправдания, вместо того, чтобы с холодной головой принять действительность такой, какая она есть. Скажешь, я неправ?”

Отвечать на этот риторический вопрос я не стал. Слишком уж велика опасность ответить привычно, в силе ”сперва добейся” — ”а давай ты покажешь, как надо?!” — и мгновенно стать кем-то другим, перейдя за грань.

— К Уэйну пойдешь? — спросил меня Эрни.

— Пойдешь? — сосредоточенный на тяжелых мыслях о будущем и попытках впихнуть в себя овсянку я только сейчас обратил внимание на то, что мой брат-раздолбай за столом отсутствует. — Кстати, а где он?

— В больничном крыле, — ответил Джастин.

— Что с ним случилось? — напрягся я. После разговора с Дамблдором причин волноваться за жизнь и здоровье брата у меня стало на одну больше.

— Не знаю. Он не говорит. Но со второго сентября проводит там все свободное и часть несвободного времени. Даже тренировки, бывает, пропускает, — заложил мне Уэйна Захария. Копировать мою ”отмычку” к Тайной комнате парни научились без проблем еще в прошлом году. Я частенько бывал занят ”инспекционным патрулированием”, поэтому они зачастую тренировались без меня.

— Да. Пожалуй, пойду, проведаю брата, — сказал я, вставая из-за стола. И без того невеликий аппетит от таких новостей совсем пропал.

Пока бежал в больничное крыло, чего только себе не надумал. Начиная от того, что я, воспитывая брата, что-то случайно ему серьезно повредил внутри, до скатившегося с главы рода на наследника отката или проклятья. Но все оказалось намного проще и настолько же для меня безусловно удачно, что поначалу я в это даже не поверил.

В больничном крыле Уэйн, на вид совершенно живой и здоровый, встретил меня радостной и немного виноватой улыбкой. Причем он был настолько рад моему приходу, настолько искренними были его чувства, что я заподозрил оборотку или империо. Подозрения мои укрепились после того, как вместо обвинений и требований, расстались-то мы, мягко говоря, плохо, я услышал… извинения. На ”…я вел себя непозволительно плохо…” моя бившая в колокола паранойя не выдержала, и я, парализовав сошедшего с ума брата, бросился за Помфри. Помфри пришла, расколдовала Уэйна, посадила нас обоих на койку и все по порядку мне объяснила.

М-да.

Оказалось, что когда после воспитательного массажа внутренних органов Уэйн попал в руки Помфри, то соскучившаяся по работе медсестра приковала пацана к койке сразу на неделю и прописала прием комплекса традиционно мерзких на вкус зелий. Уже на второй день пациент почувствовал себя совершенно здоровым, но отпущен все равно не был. К третьему дню безделья привыкший за каникулы к насыщенной событиями и новыми впечатлениями работе брат окончательно очумел от скуки и стал доставать врача просьбами либо отпустить его, либо показать пару заклинаний. Помфри, тоже, похоже, от скуки или чтобы от нее отстали, показала. Косметологическое заклинание роста волос, произношение которого Уэйн не тренировал, и сложный жест палочкой, который он до этого ни разу не видел, получились у брата ожидаемо неправильным. А вот что оказалось совершенно неожиданным, так это эффект от заклинания. Он был. Слабый — волосы выросли всего на дюйм, а не на ладонь, как должны были, но, Мерлин побери, он был!

”Так не бывает”, — сказала Помфри и попросила повторить. Уэйн повторил. Помфри показала еще одно заклинание — результат аналогичный. Она показала второе заклинание. Третье… После седьмого раза ”так не бывает!” трансформировалось в неуверенно-радостное ”ну-ка, дай тебя обследовать; так может быть только в одном-единственном случае!”

Что ж, к невероятной радости Помфри случай этот оказался тем самым. Да. Одаренность. По какой-то непонятной мне логике Матери Магии та светлая часть родового дара, от которой я отказался, перешла к Уэйну. Перепроверив все трижды и убедившись, что ошибки нет, школьный врач крепенько сжала свои сильные ручки на шее у Уэйна. Впрочем, помня ее желание получить ученика и разочарование мной, иного и быть не могло.

Дело в том, что глава рода по отношению к остальным его членам может как разрешить, так и запретить все что угодно, в том числе и магическое ученичество. Тем более, если это — наследник. И у интересующего колдомедика наследника глава рода — очень сердит. За дело сердит. Поэтому, дабы максимально увеличить шансы на положительный ответ, хитрая Помфри основательно присела брату на мозги. Раскидав на пальцах, что именно я сделал для Уэйна, она всего за три недели превратила наши отношения опять в полные радости и благодати. Впрочем, несмотря на чувство глубокой благодарности, мой ответ был отрицательным: ”Обучать — хоть сейчас, но магическое ученичество по клятве — не раньше, чем сдаст ЖАБА”.

Ученичество на целителя, конечно, это незапланированные траты на книги, уроки и материалы, но выгоды от него все равно намного больше. Во-первых, личный, домашний врач — это всегда приятно и полезно. Во-вторых — парень, когда вырастет, получит спокойную, уважаемую и весьма доходную профессию и не будет сидеть у меня на шее. Ведь не вечно же ему быть наследником? У меня у самого дети рано или поздно появятся. Ну и в-третьих — после смерти Волдеморт на время превратится для меня из опоры в яму, куда меня захотят многие столкнуть, поэтому было бы неплохо иметь хотя бы для Уэйна резервный аэродром. Кодекс рода заставляет главу следить за этого самого рода выживанием. Почему же я тогда ответил нет? Да потому, что полевой медик нам всем очень пригодится уже сейчас. Впереди суровый год, и Уэйн нужен полностью подконтрольным мне, а не своему учителю.

”А все же, вот везет же некоторым! Кстати, нужно будет повнимательнее присмотреться к Уэйну. Может, он тоже попаданец, только, в отличие от меня — классический? А что, если прикинуть непредвзято, сколько всего он получил за это лето: магический дар, магическую силу, здоровье, титул наследника, деньги — то он получается классическим Марти-Сью. Но не отпинай я его как следует, то брат не попал бы в больничное крыло и не узнал бы про проявившийся родовой дар. И смех и грех, короче.”

Вернув взаимопонимание в семью, я не постеснялся поинтересоваться у брата: ”что это было?” Уж очень мне любопытно, кто, что и как. В ходе недлинного допроса, замаскированного под дружескую беседу, выяснилось, что один так и оставшийся для меня анонимным доброхот — ”я дал слово, что не назову никому его имени” — посоветовал Уэйну ”быть реалистами — требовать невозможного”. В смысле: ”проси четыре, чтобы дали два”. То есть заскоки брата были не более чем попыткой торговли. Желание встретиться и поговорить по душам с этим другом Уэйна у меня стало нестерпимым, но единственное, что я смог выяснить о нем, что он точно не из команды и что ”я знаю его”. Похоже, придется зачесть Уэйну лекцию на тему, к кому можно прислушиваться, а с кем и разговаривать не след.

Разобрался я и с ритуалом, о котором мне говорил Дамблдор. Та тетрадочка, что в меня кинул Волдеморт, оказалась выжимкой официальных законов, неписанных правил и неафишируемых традиций, которые в обязательном порядке следовало соблюдать любому нормальному волшебнику. Компендиум, который можно было бы озаглавить: ”Что должен знать маггловоспитанный волшебник, чтобы среди чистокровных не только выжить, но и не сойти за клоуна”, — был по-волдемортски эффективен. Написано много обо всем, но без воды. Что надо делать, когда надо делать, почему надо делать именно так, а не как-нибудь иначе. Предельно ясно и недвусмысленно четко. Полистав тетрадку, я поймал себя на мысли, что если бы Том Реддл вместо захвата власти издал такую книжку, то проблем с симпатиями магглорожденных и маггловоспитанных у него до конца жизни никаких бы не было. И после, на светлый образ его в памяти народной, никто бы и капельки чернил не уронил. Да и чистокровные были бы немало благодарны ему за приведение ”дикарей” в русло традиций. Но Реддл решил пойти другим путем…

Ритуал ”отречения отринутого”, судя по описанию, был разработан в совсем уж додревние времена и являлся чем-то средним между техникой безопасности и правилами личной гигиены. ”Отречение” делало любые ”потерянные” части тела волшебника совершенно ”пустыми” в плане магической связи с донором. Любые — это значит любые: начиная с перхоти или реснички и заканчивая отрубленной рукой-ногой. Судя по записям, до тех пор, пока не изобрели более простые и удобные чары (мне оные показывал Барти перед походом в бордель), этот способ даже использовался мужчинами в качестве контрацептивного средства.

Все было предельно просто. Для ритуала не нужны ни волшебная палочка, ни реагенты, ни специальное место или положение звезд на небе. Ничего, кроме воли, желания и концентрации волшебника. Принимая последовательно несколько строго определенных поз, следовало всего лишь сконцентрироваться на отголосках своей магии за пределами тела и втянуть ее внутрь себя.

Помимо базового был еще и продвинутый уровень. Он превращал пассивную защиту в активную. Волна вытягиваемой магии не оставалась внутри волшебника, а откатывалась назад, но уже измененной, искорёженной, ”порченной”. Отличная ловушка для врагов, желающих так или иначе навредить, используя похищенный ”генетический материал”.

Правда, несмотря на кажущуюся простоту, нельзя сказать, что ритуал совсем уж ”дармовой”. Он берет свою плату — временем. Поначалу сеанс занимает полчаса предельной концентрации мысли и магии. Со временем, годам к тридцати, если постоянно тренироваться — ужимается в пять минут. Особые уникумы со временем могут уложиться и в три, и даже меньше. То есть столько, сколько неволшебник каждый день чистит зубы.

Девушки, понятно в связи с какими особенностями организма, ритуал отречения традиционно вынуждены были осваивать раньше и лучше парней. Таким образом, причиной превращения в каноне Грейнджер в девочку-кошку вполне мог стать именно он в режиме проклятья, а не кошачий волос.

Как же так получилось, что про ”почиститься” я вообще не знал? Изнасиловал свою память, вывернул ее наизнанку, но все же сумел достучаться до воспоминаний Крэбба. А когда понял, что увидел, то долго выл в закрывающие лицо ладони от сложной смеси чувств: смеха и ярости. Я-то как-то за последние годы привык, что вокруг меня только элита общества. Великие волшебники, опытные аппаратчики, умелые бойцы, изворотливые аристократы — то есть не дураки и не лентяи. Общение с ними незаметно, на подсознательном уровне, приучило меня считать всех вокруг умными, хитрыми и опытными. По крайней мере, умнее-хитрее-опытнее лично меня. И из-за этого как-то перестал учитывать в планах или хотя бы делать скидку на людскую… тупизну.

Крэбба ритуалу очищения, конечно же, учили. И делал это, раз уж с Логаном такая сложная ситуация сложилась, не кто иной как Люциус Малфой. Он сам, лично, преподавал основы им троим: Драко, Винсу и Грегу. Крэббу с Гойлом — не от широты душевной, конечно. Малфой, видимо, старался, чтобы слуги его драгоценному сыночку достались крепкие и правильно обученные. Вот только показывал он всем, а результат, по вполне понятным причинам, проверял только у Драко. Да и тренировались мы без его пригляда. А как неинтересным делом ”из под палки” будут заниматься дети, если этой самой палки над ними нет? Понятно как. Никак. Вот и Грег с Винсом, вместо того, чтобы сосредотачиваться на внутреннем ощущении магии и тела, бросали чет-нечет, воевали на больших пальцах, играли в ”Пощады!”, а став постарше — хреначили ”в кулаки”. В общем, занимались чем угодно, только не тренировками. В итоге, к одиннадцати годам, то есть к первому курсу, Драко, которого регулярно тестировал Люциус, натренировался так, что мог выполнить ритуал за семь минут. Эти же два вообще не тренировавшихся долбоеба не продвинулись вообще никак!

Если Волдеморт наказал меня, увидев именно это, то в кои-то веки мне попало не за личный косяк, а ”по наследству”. Вот только мне от того, что я не просто долбоеб, а такой же долбоеб, как кто-то, легче как-то не становилось. Впрочем, тому, что уже лично я, а не Винс, ничего не знал о ритуале очищения, есть некоторое оправдание. Дело в том, что проводить его на людях традиционно считалось неприличным и оскорбительным. И не без причин. ”Ты его делаешь сейчас при мне потому, что подозреваешь меня?” — логика тут проста и понятна. Плюс, в Хогвартсе, когда даже видимость контроля исчезла, кто будет заниматься ерундой каждый день по полчаса утром и вечером, если вокруг столько интересного? Таким образом, в мышечной памяти Крэбба ничего не отложилось. Чем там занимается Драко по утрам и вечерам за закрытыми занавесками, интересоваться опасно. Гойл и другие чистокровные своими успехами не хвастают. Результат: о ритуале я узнал тогда, когда стало уже поздно.

Также по результатам изучения брошюрки стало понятно, почему на меня так странно, это я отчетливо рассмотрел, прокручивая дома воспоминания в омуте памяти, покосился Дамблдор. И вообще почему он поверил моей, прямо скажем, топорной игре. Чтобы учудить с кровью то, что учудил я, нужно действительно быть конченым идиотом! Причем однозначно идиотом, а не, например, хитрым интриганом. Ибо никакая возможная выгода не окупит возможных проблем. Если проводить аналогию с маггловским миром, то я — невероятно ловкий и опытный боец, который филигранно точным броском паспорта и кредитной карты может вырубить противника. Как относиться к такому мастеру? Только как к человеку, которому нужен твой патронаж, чтобы тот не оставлял на улице использованные в качестве метательного оружия важнейшие документы…

”— Ну, нет худа без добра. Быть может, теперь Дамблдор станет ко мне относиться чуть менее подозрительно…” — подумал я.

”— Ну-да, ну-да. То-то он озаботился накинуть на тебя ошейничек шипами внутрь. Вскрывшаяся тупизна уже совершенных подвигов все равно никак не отменяет. Зато работает и в сторону Волдеморта. Ты уже прочувствовал…” — съехидничал внутренний голос.

”— Не напоминай!” — передернулся я.

А вот на третий вопрос, несравнимо более важный, чем два… нет, наверное, вообще самый важный сейчас, ответа у меня не было.

”Как быть с проклятьем? Существует ли оно на самом деле, или ”великий светлый” не захотел лично пачкаться во тьме и всего лишь хорошенько меня попугал? Тут есть доводы как ”за”, так и ”против” и лучшего, и худшего варианта развития событий.

Факт первый. Я наказал Уэйна. Побил его, причинил телесные повреждения. Факт второй. Никакого воздания я не получил. Вроде бы, можно выдохнуть и принять, что никакого проклятья нет, и делать можно все что угодно, но… Но! Сколько же тут ”но”!

Какую смысловую нагрузку в словосочетании ”тяжкого вреда здоровью” несет каждое из слов? Что значит ”тяжкое”? Может, воздаяния не было, потому что синяки и ушибы Уэйна по меркам волшебного мира не дотягивают даже до легкого? Вон, Поттер на своем втором курсе и бился, и ломался, и из руки ему кости вынули — и что? Так, обычная легкая травма. Полежал денек на больничной койке — и снова в полет. Далее, что есть ”вред”? Воспитание — это вред или польза? Может, в связи с тем, что лорд бил, то есть воспитывал, наследника, магия посчитала — ”а у нее есть разум, считать; может, и личность еще?” — это семейным делом, не подпадающим под наказание? А что есть пресловутое ”здоровье”? Текущее состояние? Вчерашнее? Завтрашнее? Оптимальное? Потенциально идеальное для представителя вида вообще или только для данного конкретного организма в частности? И как оно меряется? Например, когда Грейнджер после проклятья подравняла себе зубы, это испортило ее здоровье или наоборот, восстановило? Вопросы-вопросы-вопросы и ни одного ответа.

Второй пакет ”но” связан с массой недоговоренностей, какие так любят делать политики и юристы. Что значит симметричный? Вон, Поттер Малфоя порезал — меня тоже порежет? Так же сильно? Нет? Сильнее? Слабее? Какой коэффициент? Дальше, какой временной люфт между преступлением и наказанием? Дается ли время на исправления ошибки? Тот же пример: Поттер Малфоя порезал, а потом Снейп его подлечил — в сухом остатке вреда здоровью никакого, то есть и наказания никакого? Может ли даваться время на исправление? Почему бы и нет? Тогда вообще грош цена этой клятве. Можно сидеть на попе ровно и ждать, когда ситуацию разрулят преподы, главное — не допустить непоправимого: убийства. Или же, воздаяние все же было, но я просто не заметил его? Это к тому, что оно совместилось по времени с пытками…

А может, все наоборот? Невообразимо чудовищно хуже? Вроде того, что мои мучения от круциатуса Волдеморта и есть то самое воздаяние? То есть магия проклятья настолько мощна, что изменила причинно-следственные связи! Чушь? А почему бы и нет? Есть же зелье — всего-навсего зелье(!) — которое управляет вероятностями, подстраивая выпившему его ”удачу”. Почему бы тогда силам Магии как аспекта мироздания не быть сродни божественным? Если это так, то сразу же нужно накрыться простынкой и ползти на кладбище, потому что даже теоретически сопротивляться этому — за гранью реальности…

Вопросы, вопросы, вопросы… И как я должен ответить на все эти вопросы на основе всего одного ”эксперимента”?

Кстати, с точки зрения методологии проведения исследований и объект испытания выбран с ошибками, и полученные результаты нерепрезентативны. Научный подход для получения более точной информации требует провести на два-три порядка больше опытов — то есть увеличить как число объектов, так и количество воздействий. Правильно было бы сделать следующим образом. Взять по шесть человек (три мальчика, три девочки) с каждого факультета каждого курса. Каждого из выбранной половины учащихся Хогвартса последовательно подвергнуть пыткам и телесным повреждениям ну, пусть будет, десяти уровней жесткости. Причем провести их два раза — как по возрастающей, так и по убывающей. После этого вывести объекты испытаний за пределы Хогвартса и повторить опыты. Перенести объекты за пределы Британии и повторить. Поместить объекты в место бессилия — и еще раз. После этого собранную информацию обработать, построить графики, откинуть измерения, попавшие в статистическую погрешность… Сразу станет все видно: с какого уровня начинает работать, какой ”коэффициент передачи”, есть ли гендерные, возрастные или какие еще коэффициенты? Мой внутренний перфекционист ”все должно быть правильно распланировано и идеально исполнено” и навыки специалиста в проведении исследований — ”за”, а вот жопа — резко ”против”. От волдемортовского воспитания бы отойти…”

”— Зачем такие сложности? — вновь влез в мои размышления внутренний голос. — У тебя и без того наберется достаточная статистическая база…”

”— Ты о чем?”

”— Неужели ты до сих пор не догадалася? Не. Не догадался. Тогда позволь мне ”развеять тьму невежества”. Помнишь свой вопрос: ”а где здесь условие, что вред причинен мной или по моей вине?” Так вот, на мой взгляд, его нужно было задавать в несколько другой форме: ”А где здесь условие, что не на уроке по причине лени или кривых рук?” Намек понял?”

”— Да… — поперхнулся я. — Да ну нахер! За это должен отвечать преподаватель! Не может быть, чтобы я… Ведь не может, да?”

”— Ну-у-у… Ты знаешь Дамблдора?”

Дамблдора я знал.

”— Вообще заебись! Мне еще за успеваемостью и соблюдением техники безопасности следить? А денег мне как декану или замдиректору по воспитательной работе никто не хочет заплатить?”

”— Лучше поставь свечку Мерлину, что Близнецы уже выпустились. Представляешь, что бы с тобой стало, если бы это был прошлый год. С Амбридж, Армией, ”я-не-должен-лгать” кровавым пером Поттером…”

”— Да уж… Одно радует, в следующем году тут будет дисциплина… О! Придет к власти Снейп, через Волдеморта надавлю на него, чтобы он все эти директорские проклятья директорской же волей и снял. Пережить этот год, и все…”

”— Ха. А следующий — переживать уже не надо?”

”— Да, да. Поймал за язык.”

Крутить в голове один-единственный факт можно до бесконечности, но дела сами себя не сделают. Или, что хуже, сделают, но так, что потом придется потратить вдесятеро больше времени на устранение последствий. Поэтому я вернулся с небес на землю и пошел по списку обязательного к выполнению.

”Отряд Крэбба”. Моя команда. Пока еще только костяк, командный костяк, который в скором будущем должен обрасти мясом из числа волшебников со Свалки. Один из инструментов, благодаря которому я собираюсь после падения Волдеморта не оказаться у разбитого корыта в Азкабане.

Почти месяц они без моего контроля. За это время хитрые англичане могут задаться вопросом: ”А зачем нам нужен Винс? А если и нужен, то почему именно в роли командира, а не, например, мальчика на побегушках?” Плюс возраст, заставляющий постоянно подвергать сомнению авторитеты и реализовывать ничем не обоснованные амбиции. Вон, даже брат, несмотря на все то, что я для него сделал, и тот не постеснялся попытаться меня под себя прогнуть. Поэтому затягивать со сбором команды не нужно.

Я и не стал. Первое в этом учебном году собрание Отряда Крэбба в полном составе случилось в тот же день, когда я вернулся в Хогвартс, то есть вечером в четверг, двадцать шестого сентября. Прошло оно в теплой и дружественной обстановке. Под восхищенные охи и ахи Эджкомб, непрерывно засыпающей нас вопросами (у нас поклонение мастерству Слизерина уже давно сошло на нет), мы спустились в подземелья через лаз в туалете Плаксы Миртл, после чего нарочито медленно и небрежно, освещая дорогу мощными люмосами, дошли до Тайной Комнаты. Пока Эджкомб в сладком ужасе бродила вокруг медленно разлагающегося василиска, мы трансфигурацией привычно сотворили из камней стол и кресла и выложили из сумок принесенную с собой еду и безалкогольные напитки.

В связи с тем, что нас сегодня посетила девушка, были и нетрадиционные украшательства. Так, вместо простых глиняных плошек Джастин сотворил — ”мне он очень понравился, когда я в детстве побывал на приеме у Королевы” — фарфоровый, изящно расписанный обеденный сервиз. У Энтони лучше всех получались тонкие, словно ажурные, столовые приборы, и он не постеснялся выложиться по полной. Скатерть сделал Захария. Бутылку коллекционного огневиски объемом в один гилл (четверть пинты — то есть на семерых это в буквальном смысле по одному глотку) принес с собой Эрни.

— Ну, за встречу, — подняли мы рюмки и выпили гостинец Макмиллана.

— Изумительный вкус, — отдал должное напитку Финч-Флетчли. Я согласно кивнул. По сравнению с этим нектаром то, что когда-то было налито в бочки погреба Крэббов — дешевая сивуха.

Пока замаривали червячка, по молчаливому соглашению важных и тяжелых тем решили не касаться. Обменивались веселыми историями по работе. Смешными случаями уже этого года обучения — на уроках продвинутого уровня и ошибки — продвинутые. Подшучивали над ошибками и успехами на личном фронте.

Серьезный разговор начался тогда, когда стол опустел. Вообще-то, к этому моменту по традиции положено было подавать коньяк, кофе и сигары, но за неимением первого-второго и ненужностью третьего обошлись сливочным чаем с пирожными.

— Итак, джентльмены, как видите, — кивок в сторону Мариэтты, — в наших чисто мужских рядах наконец-то появилась дама. Примите это к сведению и ведите себя соответственно.

— Угу, — закивали вразнобой головами парни.

— Это означает, что теперь не следует, как обычно, бегать после душа по залу голым, тряся причиндалами.

— Винс! — возмутился моей бестактностью Гольдштейн.

— Да-да, — я чуть наклонился к Мариэтте, указывая кивком головы на Тони, — теперь ты знаешь, кто этим грешит.

Так как говорил я показательно шепотом, громким, услышали и засмеялись все.

— Да это всего один раз-то было! Палочка у меня укатилась! — Тони наконец сообразил, что своими оправданиями только подбрасывает топлива в огонь, погрозил мне кулаком. — У-у-у! Слизеринец! — Было притихший смех вспыхнул с новой силой. — Че ржете? И про вас можно много чего рассказать! Кто на полном серьезе хотел сшить себе гандон из выползка василиска? — Мариэтта на мгновение задумалась, а потом, повизгивая от хохота, стала сползать под стол. — Дескать, магия древней магической твари может послужить хорошей заменой маленькому размеру! — такая реплика к взвизгам девушки добавила судороги. — Или же, вспомните первый опыт по созданию туалета? Кто вместо эванеско решил использовать более простое заклинание распыления? — ”Уи-и-и-ы-ы” — стонала Мариэтта. — А кто случайным промахом спалил всю одежду моющегося в душе товарища? И кому в наказание пришлось тоже красться до спальни в одной транфигурированной мантии, из-за каждого угла ожидая страшного ”финита”? А кто вместо отработки заклинаний решил заняться частичной самотрансфигурацией? Только не головы в акулью, а кое-чего пониже во что-то побольше? А кто…