Глава 98. Горе от ума (1/2)

После окончания разговора с министром-дезертиром первым делом я пулей понесся… в банк. ”Фадж месяц ждал, подождет еще пару дней, а вот гоблины с моего счета свой процент снимают ежедневно. Заодно и хвост возможный скину, — подумал я. — Пусть аналитики министерства поломают голову, какие такие связи появились у гоблинов с Волдемортом. Удачи им в этом нелегком деле”.

Чего не отнять у гоблинов — работать они умеют. Всего за полчаса я успел сделать все, что планировал, сидя в ожидании начала СОВ: закрыл все долги, заплатил за учебу, разобрался со счетами и даже снял некоторое количество налички, чтобы наполнить свой полупустой кошелек. Камина в банке не было, шляться по магазином было бы уже откровенным плевком в лицо, а Фадж мне нужен максимально… понимающим, поэтому я быстренько пробежался по Косому и прыгнул в общественный камин в ”Котле”.

”Черт, скорее бы нас начали учить аппарации! — мысленно пожелал я, стряхивая с парадной мантии сажу. Откуда она там с завидным постоянством берется, если камином по прямому назначению не пользовались, наверное, лет сто, я даже думать не хочу. — От чего, или от ко… Нет! Не думать, я сказал!”

Первым делом я рванул в свой кабинет разбираться в ситуации с почтой. Проблема писем-потеряшек должна была быть решена немедленно и без всякой жалости. Мне до полного набора только и не хватало, чтобы Лотта, чем-то таким ”заразившись” от Добби, начала устраивать мне приключения наподобие поттеровских.

Однако все оказалось не так страшно.

Стремительно проведенные следственные действия выявили печальный факт того, что я… Пиноккио. Это тот самый, который сам себе злобный Буратино. Лотта, как это было заведено ранее, все так же продолжала добросовестно забирать свитки у почтовых сов и складывать их на полку для входящей корреспонденции в кабинете главы рода. Я же, тренировками с Беллой и учебой у Волдеморта превращенный практически в зомби, тупо забивал на обязанности лорда. Какие письма, если на сон времени не хватало?! Ну а подключить к этому делу Уэйна как наследника я не подумал.

”К сожалению, как бы ни хотелось хотя бы в мыслях оправдать все самодурством учителя, но обманывать себя — последнее дело. Хорошо еще, что за эти недели письмами меня бомбардировал один лишь Фадж, так что больше никого я своим молчанием не оскорбил, — мысленно возблагодарил Мать-ее-магию, перебрав все свитки на полке. — Ну, почти только Фадж, — отложил я в сторону приходящее традиционно летом письмо-приглашение от ”крестного” — Риккардо Мигеля де Лусеро, лорда де Лусеро. Правда, в этот раз следом за отцом мне коротенькое внеочередное послание набросал и его сын. — А вообще, если так подумать, что-то Фадж совсем уж расклеился. То, что сегодня произошло, иначе как ”излить душу”, с поправкой на английскую чопорность и разницу в положениях, не назовешь. Да и сломался он как-то подозрительно быстро. Как в анекдоте про потерпевших крушение, вынужденных стать каннибалами — ”…ну не через десять же минут?!” И сломался ли вообще? — засомневался я. — Хватки-то, как показала наша дальнейшая беседа, он совсем не растерял…”

К сожалению, сомнений в этом не было никаких. Ведь на первый же мой вопрос, про крысу, он, не медля ни секунды, ответил, что сдала меня Боунс. Однако Боунс теперь без одного из Даров Смерти не спросишь, из-за чего я вынужден гадать: то ли действительно все было именно так, то ли Фадж таким образом ловко ушел от ответа, списав все на удобно безответный труп? А настоящий стукач-подставщик тем временем жив-здоров и продолжает свою поганую работу? То есть первым же ответом у Фаджа получилось изящно свести на нет неудачные для него условия только что заключенной сделки. Ведь если уже после первого ответа возникает стойкое сомнение в достоверности получаемой информации, то и к прочей придется вынужденно подходить с подозрением. А раз так, то ценность такого источника стремится к нулю, и следовательно, ”дружба” для Фаджа окажется редкой и совсем ненапряжной.

”И чему позавидовать можно особо — получилось у него это мгновенно, чисто на автомате. Тот самый опыт, который не пропьешь. Может, следовало в качестве доказательства не ограничиваться волшебной палочкой, но прихватить с собой еще и труп? Потренировался бы заодно потом в подъеме… Ладно, пора на доклад к учителю”.

По вполне очевидным причинам мало кто из Упивающихся, включая Ближний круг, после воскрешения Волдеморта из мертвых стремился злоупотребить вниманием повелителя. Тем удивительнее для меня стала картина, что сегодня Темный Лорд в своем ”тронном зале” был не один. И вдвойне удивительно, что неизвестный не стоял (на коленях) или лежал (на полу, согнувшись после круциатуса), а гордо восседал в кресле, занимая за столом самое почетное место — первое по правую руку.

— Иди сюда, ученик, — произнес Волдеморт, увидев меня, замершего в дверях. Судя по тому, что не было жуткой ауры темной магии, окружающей Темного Лорда в моменты бешенства, сейчас он был более-менее спокоен и вменяем. — Садись, — махнул учитель рукой, и слева от него из пола выросла табуретка. За стол меня по-прежнему не приглашали. — Послушай его. Он говорит занимательные вещи.

Сев, я с любопытством посмотрел на заинтересовавшего учителя человека. Мужчина, лет сорок-сорок пять. Редкие, обильно побитые сединой волосы. Мелкие, невыразительные черты лица. Очки в недешевой оправе. Одежда и обувь чистые, дорогие, но стопроцентно маггловские. На пальцах два золотых перстня, судя по тому, где он их носит — чисто декоративные. Кобуры для волшебной палочки не заметно.

— Учитель, я его раньше не встречал. Кто он? Наш старый или новый соратник?

— Это — Джон Смит, сквиб, так что очень вряд ли он будет сражаться вместе с нами, — ответил Волдеморт.

— К вашим услугам, — коротко кивнул мне мужчина.

”Еще один ”Иванов”, — машинально отметил я, и тут до меня дошло только что услышанное:

— Сквиб? — крайне удивившись, переспросил я.

Причиной моему удивлению был небольшой выверт в психологии волшебников, который я относительно недавно для себя смог сформулировать словами, а не на уровне ”понимания в ощущениях”. Если полукровки, грязнокровки, магглорожденные, магглы и были презираемы чистокровными волшебниками ”по факту рождения”, этакая своеобразная смесь расизма — ”у черных души нет” — и классового презрения высшего к низшим — ”человек для меня начинается с барона”, то со сквибами все было немного сложнее. Сквибом ведь можно было не только родиться. Сквибом можно стать, деградировав из мага. Тот же Филч, если то, что он мне рассказал о своей жизни — правда, родился пусть и слабым, но волшебником. Поэтому, как любого здорового человека подсознательно пугает калека — весьма неприятное напоминание о том, что здоровье — это очень хрупкая вещь, которой можно легко и неожиданно лишиться, так и волшебникам вдвойне неприятны сквибы. А как лучше всего бороться с неприятным? Да очень просто — показать ему свою силу, побеждая тем самым свои страхи, или, хотя бы, держаться подальше, дабы не обретать постоянного психологического дискомфорта. В общем, увидеть, мягко говоря, весьма и весьма эмоционально нестабильного Волдеморта спокойно и, более того, с явным интересом разговаривающего со сквибом, было даже не волшебством, а настоящим чудом.

— Да, сквиб, — подтвердил Темный лорд. — Продолжайте, мистер Смит. Но только не слишком затягивайте.

— Да. Благодарю. Итак. Подводя некий итог под событиями позапрошлого десятилетия. Вы мастерски смогли террористическими атаками вогнать обывателей Магической Британии в шок и трепет. Вас боялись все, исключая редких тех, кто боготворил. Но что же случилось дальше? Всего лишь фальшивая — или не очень, тут у меня мало информации для анализа — смерть, как сразу же маятник резко качнулся в противоположную сторону. Даже те, кто был готов целовать вам ноги, образно говоря, стали плевать на вашу могилу, а еще вчера самые верные и преданные соратники — отказались подхватить выпавшее из ваших рук знамя, занявшись, хм… своими собственными делами. Сейчас вы снова идете по тому же пути: безжалостно убивать врагов и нейтралов до тех пор, пока не останутся только те, что встали на колени. Правда, в этот раз победа может серьезно отдалиться из-за вашего несколько… неоднозначного внешнего вида. Вы не пробовали его сменить на что-нибудь более, хм… менее устрашающее?

— Продолжай.

— Как вам будет угодно, — кивнул Смит, поняв намек, что ответа не последует. — И, как я уже говорил, в данной ситуации я могу вам серьезно помочь.

— И как же ты собираешься мне помогать? — с явной насмешкой спросил Волдеморт. — Сделать меня красивым? Выдать пророчество? Ты сквиб, и в тебе нет магии. В бою — ты также бесполезен. Так чем? Просто словами?

Но Смит, тут нужно отдать должное его самоконтролю, даже бровью не повел.

— Слова тоже бывают очень разные. Я обещал говорить правду, и я продолжаю это делать. Как бы вам ни было обидно это услышать, но общества развиваются по строго определенным законам, единым для всех разумных. Неважно, волшебники это, магглы или какие-нибудь кентавры с гоблинами. Ну а так как магглов гораздо больше, то они, банально в силу своего численного превосходства, столкнулись с множеством вызовов, в том числе и политических, гораздо раньше всех остальных. И, соответственно, способы их решения нашли раньше. Причем, способы отличные от прямого правления страхом. Более гибкие и эффективные. Я не пластический хирург и не могу вас сделать красивым. Я не пифия — так что не умею задурить голову правдоподобно звучащим пафосным бредом. В бою, в бою я не просто бесполезен — я обуза. Но как ведущий бизнес-аналитик и бакалавр в области истории европейской политики средних веков я могу вам помочь тем, что, ознакомившись с моей выжимкой, вы не совершите в будущем критических ошибок. И это стоит гораздо больше, чем еще один волшебник с палочкой наперевес.

— Стоит?

— Конечно! То, что досталось бесплатно, не ценится. Я пришел сюда в надежде, что за верную службу и награда будет соответствующая.

— Какая же? Деньги? — с беспристрастной миной на лице спросил Темный Лорд, хотя я, честно говоря, ожидал в ответ на такие товарно-денежные предложения службы как минимум круциатуса.

— Нет. Что такое деньги? Прах! Статистика отчетливо свидетельствует о том, что наибольшую прибыль получают те, кто примкнул с самого начала. И совсем не важно, бизнес это или восстание — логика едина для всех. Поэтому я желаю другого. Я согласен отдать все свои знания и все свои силы вам, Повелитель. Рано или поздно вы захватите власть. Сначала в магическом, потом в маггловском мире, ибо такое развитие событий предопределено логикой окружающего нас мира. Произойдет это в том числе и благодаря моим усилиям. И вот когда вы станете властелином хотя бы Великобритании, неужели у вас не найдется небольшого феода или соответствующей должности для преданного соратника? Я бы с удовольствием снял с вас заботу по непосредственному управлению маггловским миром…

В ожидании взрыва я непроизвольно напрягся. Смит метил не больше и не меньше как на должность полновластного имперского наместника волшебников в маггловском мире. Однако, к моему крайнему удивлению на такие, мягко говоря, борзые притязания Волдеморт почему-то совсем никак не отреагировал.

— И какие же ошибки ты предлагаешь мне исправить сейчас?

— О! Для начала — страх. Страх сейчас, как это ни парадоксально, работает не только за, но и против вас. Даже больше против. Да, слабые духом готовы будут сдаться и присягнуть… Но кто вообще принимает во внимание пассивное большинство? А вот те, кто что-то значат, кто готов сражаться с оружием в руках, а не трусливо прятаться или покорно идти на бойню, сразу же вспомнят предыдущую войну. Тоже не страшно, но даже загнанная в угол крыса может дать серьезный отпор.

Однако, уменьшение желания сопротивляться — далеко не самая важная задача. Легче заставить человека хорошо и с полной самоотдачей что-то не делать, чем что-то неприятное — делать. Вполне реально, что в этот раз вы добьетесь своих целей и захватите власть. Но что будет дальше? Как примут новый порядок? Сколько пройдет времени, как поднимется новое восстание? Как скоро опять прольется кровь тех, кто должен честно и преданно служить вам? Тем более, если вы, по слухам, бессмертны, то они — совсем нет. Тем более существуют способы и ненасильственного сопротивления. Вы же не хотите, чтобы ваши приказы исполнялись строго формально, согласно букве от и до, не глядя на ситуацию, или же со всем пылом, но так, что итоговый результат получается строго противоположным нужному вам? Такая ситуация пагубна и бесперспективна, и если справиться с ней — отдача будет просто невероятная!

— И каким же образом, конкретно, ты предлагаешь мне это сделать?

— Для этого следует заранее, то есть уже сейчас, думать на перспективу. Планировать действия, руководствуясь только соображениями выгоды и эффективности, а не пи-ар, сиюминутного выигрыша и прочими заманчивыми, на первый взгляд, желаниями. Если принять такую парадигму, то открываются многие пути, которые сейчас вам пока еще могут показаться парадоксальными или даже глупыми. Например, вы всегда старались быть самым ужасным кошмаром Магической Британии и поэтому никогда не задумывались о том, чтобы найти что-то или кого-то — нечто, чего боялись бы намного сильнее вас. Для вас это неприемлемо и, более того, вы признали бы это нечто основным своим конкурентом. Но если внимательно разобрать…

Смит разливался еще долго. Сыпал историческими примерами, напирал на выгоду, взывал к психологии толпы, для которой подчинение к меньшему злу станет не ярмом, а избавлением, апеллировал к разуму Темного Лорда… пока лекция тому не надоела.

— Хватит, — с жесткостью в голосе произнес Волдеморт, и Смит послушно замолчал. — Я понял идею. Но как создать такую ширму?

— Увы, с нуля — это сложно и дорого. Но можно заметно сократить затраты, сделав следующий хитрый ход — использовать уже готовый объект. Выбрать раскрученную персону или организацию, обладающую требуемыми свойствами. Сформировать коалицию из недоброжелателей и противников — у политической фигуры такого калибра их не может быть мало. Провести быструю рекламную… то есть, антирекламную кампанию по очернению во всех средствах массовой информации. Ответные действия освещать строго с отрицательной стороны. Продолжать бить до тех пор, пока цель не сорвется. Отойти в тень, давая ”отомстить”, одновременно продолжая через вторые-третьи руки поддерживать накал ненависти, не брезгуя провокациями всех типов. Ну и так далее. Если отбросить членов Палаты Лордов, то лучше всего на данную роль подходит Альбус Дамблдор.

— Вижу, — Волдеморт даже не скрывал, что читает мысли своего собеседника, — ты его ненавидишь. Настолько сильно?

— Да. Этот, так называемый ”светлый маг”, вдребезги разбил мне жизнь! — мужчина отчетливо скрипнул зубами. — Причем, сделал это несколько раз! Сначала он убил моего отца. Он был волшебником и служил Гриндевальду. Когда Темный Лорд пал, на континенте те, кто до этого, забившись по норам, трепетали в страхе, обрели ”храбрость” и принялись вымещать свою трусливую злобу на соратниках поверженного ударом в спину действительно великого волшебника. Охотились на них, как на животных. Чтобы спастись, мой отец бросил все тяжким трудом заработанное, схватил в охапку мою мать, тогда беременную мной, и уехал на родину, в Британию. Здесь он ожидал найти убежище, так как последователи Гриндевальда не подвергались преследованию, если не было доказано факта их преступлений против подданных Магической Британии, — речь Смита потеряла свою плавность, а фразы из тщательно выверенных стали грубыми и рубленными. — Однако Дамблдор выступил с предложением ”провести совместное расследование, если совершенные на континенте преступления оказалась чрезвычайно серьезны”. По слухам ”серьезность преступлений” зависела от толщины кошелька, прикладываемого к письму с фамилией. Что-то похоже он провернет и потом, в восемьдесят первом-втором.

Моего отца выдали на суд русским магам, и они признали его виновным. Согласно договоренностям отбывать наказание он должен был у нас, но в последний день перед отправкой на Остров отец ”попытался бежать”, ”оказал сопротивление при задержании” и ”предпочел смерть тюрьме”. Матери даже тела не выдали, а я, как сказали в Мунго, ”из-за тяжести переживаний беременной”, родился сквибом.

В шестидесятом, как только пошли слухи, что Дамблдора пророчат в члены верховного суда, группа волшебников решила подать совместный иск против Дамблдора. Среди них была и моя мать. Через несколько дней я впервые вживую увидел его. В тот вечер я, играя, провалился в старый тайник в полу. Стал его исследовать и случайно стал свидетелем их разговора. Дамблдор уговаривал маму отступиться, ссылался на то, что муж ее пострадал через свои занятия темной магией. Из ответной, полной ярости речи матери я тогда и узнал эту историю. Они ни до чего так и не договорились. Дамблдор, ушел, на прощанье с угрозой посоветовав не пожалеть потом о своем решении.

Еще через три дня должен был начаться суд, на котором широкой общественности планировалось представить какие-то доказательства преступлений Дамблдора. Сделать это нужно было как можно быстрее, так как члены верховного суда обладают иммунитетом к судебному преследованию. Но за день до начала первого заседания на особняк, где собрались основные обвинители и свидетели, напали неизвестные. Когда прибыли авроры, живых в обгорелых развалинах дома уже не было. На своей приветственной речи в честь избрания судьей Визенгамота Дамблдор лицемерно ”скорбел вместе с родственниками погибших”, обещая, что ”приложит все усилия, чтобы такого больше не произошло”.

Угрожали и мне. В результате я был вынужден бежать и жить среди магглов, не имея там ни средств, ни знакомых, на чью помощь можно было бы рассчитывать. Это были трудные года, но я справился. Работая по двадцать часов в сутки, я накопил денег на неплохое маггловское образование. Удачно устроился на работу, женился, тоже на сквибке. Жизнь вроде наладилась — оказалось, что если сохранить за собой доступ хотя бы к слабеньким зельям, у магглов можно неплохо устроиться даже сквибу. А в восьмидесятом опять все рухнуло, когда штурмовая группа дамблдоровских выкормышей напала на мой дом. Напала по ошибке, но чтобы в этом их убедить, мне пришлось выдержать несколько часов пыток… Мне пришлось, жене пришлось, но она, в отличие от меня, их не пережила. Мне пришлось прислушаться к ”доброму совету” и снова бежать, уже вообще с островов, так как при Дамблдоре — верховном чародее Визенгамота ни о какой справедливости и мечтать не приходилось. Достаток, свобода и даже жизнь при нем мне не гарантировались. ”Авроры не могут атаковать не того, а то, что тебя отпустили, не извинение, а ошибка”.

Так за что мне любить Дамблдора? А вот ненавидеть… ненавидеть за многое. Поэтому, узнав от своих приятелей-полукровок, что вы вернулись, я решил не ждать, когда мне сломают жизнь в очередной раз, и, наконец, отомстить. Я завершил свои дела в Америке и вернулся в эту страну. И вот я здесь, перед вами.

— Хм… Ты здоров. Не стар. Вполне мог и дальше оставаться там, где был. Почему же ты не только вернулся, но еще рискнул прийти ко мне, зная о моих отношениях к отбросам волшебного мира?

— Я ненавижу…

— Не стоит даже пытаться мне врать!

— Да. Вы правы Повелитель. Не так уж и сильно я его ненавижу. Смирился за годы, хотя и всегда готов пустить ему пулю в спину. Тем более, мстить ради одной лишь только мести — это… непродуктивно. Да, я здоров, хотя не так уже и молод. Но я еще успею и послужить вам, и пожать плоды своей помощи.

— Вернемся к ”ширме”. Не думаю, что очернить Дамблдора получится… хм, вообще получится, пока он жив. В мире магглов оппонент не обрушит на тебя адское пламя в ответ на брошенное в лицо оскорбление!

— Это так. Но может нанять убийц, террористов, государственных служащих, чтобы решить проблему надоедливого соперника. И для этого ему не нужно быть великим волшебником. Было бы желание и деньги. Однако, к моему огромному сожалению, я вынужден с вами согласиться. Пока среди сотрудников Министерства большая половина училась в Хогвартсе, где запомнила Дамблдора ”добрым дедушкой, кормящим сладостями”, любая пропаганда бессильна. Поэтому более выполнимым, как мне кажется, будет опорочить Министерство. Сделать из него тирана и деспота, карающего направо и налево. Более того, многим в Министерстве, начиная с замов министра и заканчивая последним поломоем, это даже понравится. Они будут не играть, а совершенно искренне жить этим, что, несомненно, лишь приблизит нашу победу. В перспективе данная стратегия может привести к тому, что в головах обывателей выбор уже будет стоять не из двух зол. Выбирать будут согласно принципу ”кто угодно, лишь бы не этот!”, то есть власть даже не придется захватывать. Ее нам просто под рукоплескания отдадут! А если при вступлении в должность еще и объявить об отмене самых одиозных законов прежнего правительства (которое должно хорошенько почистить для нас политическое поле от неугодных и потенциальных бунтовщиков), вы еще и приобретете невероятную любовь и обожание толпы. Чтобы это случилось, нам следует, на мой взгляд, предпринять следующие шаги. Для начала, нужно подобрать человека, который бы истово жаждал власти…

— Ученик, — перебил сквиба Волдеморт.

— Да, Учитель?

— У тебя среди министерских знакомых нет ли такого, кто хотел бы стать министром?

— Есть, Учитель! Даже не один! Это…

— Не нужно, — перебил меня Волдеморт. — Видишь, даже дети знают, что там каждый хочет стать министром. Так что это не проблема.

— Я могу продолжить?

— Говори.

И Смит продолжил. Лекция о прикладных аспектах политики длилась несколько часов. В отличие от Бинса и Снейпа Смит подавал материал умело — живо, интересно, с долей юмора, так что лично мне лекция показалась очень полезной и запоминающейся. Волдеморту, похоже, тоже, так как вопросами и замечаниями он ”профессора” прерывал редко, а когда сквиб охрип, волшебник даже наколдовал стаканы и графин, который наполнил водой из палочки.

— Что ж… — задумчиво сказал Волдеморт после того, как его гость окончательно выдохся. Почему-то у меня сложилось впечатление, что последний час лектора слушал я один, а Волдеморт раздумывал о чем-то совсем другом.

— Эм… Повелитель, достоин ли я в будущем награды? — заискивающе спросил Смит.

— Хм. Да, — кивнул Волдеморт и хорошо знакомым жестом повел волшебной палочкой. — Авада кедавра, — зеленый лучик попадает в даже не успевшего удивиться Смита, и тот обмякает в кресле. — Флинтифорс, — тело сквиба съеживается, превращаясь в небольшой коробок. — Вот достойная тебя награда!

Переход от лекции к убийству произошел так быстро и неожиданно, что я только рот приоткрыл в изумлении. Посмотрел на коробок спичек, сделанный из бывшего всего пять секунд назад живым человека, и перевел ошарашенно-вопросительный взгляд на Темного Лорда.

— Он еще не успел до конца ”разобрать мои ошибки”, — Волдеморт с чего-то решил пояснить мне причины своей жестокости, — как я уже все понял и приговорил его. В том числе и за непомерную наглость.

Холодный пот мгновенно пропитал пижонистую рубаху, которую я так и не переодел после экзамена. Почему-то только сейчас я за деревьями постоянных ежедневных неприятностей и круциатусов от сурового учителя вдруг увидел лес несовместимых с жизнью проблем. Ведь ответной репликой на мой оммаж, заканчивающийся проникновенным: ”…И да пребудет во веки веков свидетелем сей клятвы сама Магия!” — (что крайне похоже на ”отдать все свои знания и все свои силы вам, Повелитель”) очень просто могло стать не ”любопытно”, а тоже — ”авада кедавра”!