Глава 49. Дружинник Инспекторского отряда (2/2)
Пока все рассаживались поудобнее, я пытался получше собраться с мыслями. Хотя в теории с доводами воззвания к рассудку учеников далеко не самого глупого факультета все казалось бы просто и понятно: ”мы все — единый факультет”, ”слизеринцы — враги” и вообще чуть ли не ”дружба — магия”, однако был некий нюанс. В процессе формулировки этих установок требовалось проявить максимальную осторожность и корректность. Ведь следовало аккуратно пройти по тонкому лезвию: с одной стороны не обидеть Амбридж с ее Инспекторским отрядом (ибо глупо верить в то, что она не узнает о моей речи), а с другой обрисовать проблему достаточно серьезную, чтобы она послужила оправданием моего участия во всем этом блудняке. Не скажешь же хаффлпаффцам в лицо прямо и честно, что вступил я туда в основном ради свободного доступа за пределы Хогвартса, где, пользуясь отсутствием директора Дамблдора, в полночь ближайшего новолуния я собираюсь провести темномагический ритуал?
”Но посмотреть на их лица было бы забавно”, — внезапно высказался внутренний голос.
Прокашлявшись от разыгравшегося воображения, мысленно послав во все места тупого шутника, не умеющего выбирать время для приколов, я, призвав на помощь своим навыкам красноречия Гермеса, хриплым голосом начал:
— Не все так просто и очевидно, каким кажется на первый взгляд…
— А как? — вскочив, прокричал на всю комнату прямо-таки пылающий праведным гневом Барнетт. — Ты предал дружбу факультета! Ты встал на сторону Слизерина и Амбридж против Дамблдора…
— Мистер Барнетт. Будьте любезны не перебивать меня. Все вопросы — после!
— Да ты…
— Мэттью! — строго одернул младшекурсника Эрни. Недовольно бурча под нос, пацан все же подчинился старосте и сел на место.
”Хорошо быть молодым максималистом! Из-за отсутствия мозгов и жизненного опыта страха нет совсем… Ах, детство, прекрасная пора!” — с легкой завистью подумал я и, прогоняя лишние мысли, помотал головой.
— Так. На чем я остановился? Ах да… Взгляд… Каждую ситуацию… Нет. Не так. Каждую проблему, чтобы не упустить какого-нибудь возможного решения, следует тщательно рассматривать с разных точек зрения…
Дальше мне пришлось выложиться на полную. Потихоньку косноязычие из-за скомканного чертовым Барнеттом начала речи меня покинуло. Я разливался соловьем, беспардонно пользуясь авторитетом, годами зарабатываемым как раз ради какого-нибудь такого случая. Иногда гротескно преувеличивал угрозу, иногда — доводил до абсурда возможные последствия. Будь здесь башня сине-бронзовых, скорее всего, несмотря на все мое влияние, попытка оправдаться закончилась бы пшиком. Ибо заблуждения — естественная профессиональная болезнь умников (причем, чем старше организм — тем чаще встречается эта болезнь), что делает таким же обыденным навык эти заблуждения автоматически фильтровать. Но здесь же Хаффлпафф! Здесь больше всех других факультетов делают упор на чувства! И поэтому к моим словам не только прислушивались, но и верили…
— …Так что, если я не буду членом Инспекторского отряда, то шансов защитить вас у меня будет много меньше. А баллы… Баллы всегда были шлаком! А уж в этом году...
— Но если ты будешь среди них, то кто помешает тому же Малфою тебе просто приказать? — прозвучал из задних рядов совершенно правильный, но весьма болезненный для меня вопрос.
— Всего не скажу, но, только между нами, кое-какие возможности у меня будут…
— То есть нас будут обыскивать… руками? — задали вопрос сзади. Там, с притворной стыдливостью опустив глаза вниз, стояла опоздавшая к началу и поэтому сейчас подпирающая дверной косяк раскрасневшаяся после очередного своего свидания Лиа Линкс.
— М-м-м… — я предельно откровенным взглядом окинул фигуру семикурсницы. Она все поняла правильно, но ничуть не смутилась, а только с поощряющей улыбкой на лице чуть подразвернула плечи, чтобы мантия получше обтянула ее ”верхние девяносто”. А там, надо признать, было что обтягивать. И явно больше девяноста...
Очень нередко случается так, что многие девочки, бывшие в детстве типичными ”гадкими утятами”, годам к шестнадцати-семнадцати расцветают и превращаются в писаных красавиц. И наоборот, бывшие куколками становятся совсем непривлекательными в юности, что часто приводит к серьезным срывам во время первого ”переходного возраста”. Вот и Лиа была таким же ”гадким утенком”… курса до шестого. Сейчас же это была пышнотелая красотка, на статях которой невольно залипал масляный взгляд волшебников от четырнадцати и старше. Да и в маггловском мире мисс Линкс вряд ли пришлось бы жаловаться на одиночество. Плюс, соответствуя фамилии, она была наделена от природы (или хорошо натренировала сама) какой-то воистину кошачьей грацией. Неудивительно, что за последние два курса ее навыки в ЗОТИ сделали резкий скачок вперед. Вынужденно, можно сказать, ибо очень многие ученицы предоставили ей возможность потренироваться в защите от проклятий…
— Вот так? — продолжила Лиа и повела руками по себе. Ткань и без того не слишком широкой мантии от этого натянулась, бесстыдно обтянув все прелести молодой волшебницы.
— Кхм… — слегка пересохло у меня в горле. ”Вот же ж ведьма! — с оттенком восхищения подумал я. — Чертовы гормоны!”
”Полукровка, но достаточно известного рода. А может… замутить с ней чего?” — задумчиво предложил внутренний голос.
”Если даже отбросить тот факт, что я так и не могу никак выкинуть из сердца Летицию, то… девочку-то тебе не жалко?”
”В смысле? Рано или поздно она все равно расстанется с…”
”Ты идиот, или как? Представь, что с ней сделает сначала Амбридж (и с нами тоже), а потом доделают Дэвисы! И вообще, сейчас совсем не время для таких мыслей!”
— Не надо шутить над этим. Я не хочу узнавать из заголовков газет, на каком этапе безнаказанность слизеринцев все же будет ограничиваться их воспитанием. И будет ли вообще…
”А если?”, ”А что?”, ”А как?” — в ответ со всех сторон на меня посыпались вопросы. Отболтавшись от большинства из них, я смог более-менее успокоить факультет. Подвел итог Седрик Диггори, смогший не без участия ”административного ресурса” (читай: профессоров, промывающих по приказу Дамблдора студентам мозги) восстановить часть своего бывшего когда-то очень серьезным влияния на факультет. Диггори, к большому удивлению Барнетта, тоже встал на мою сторону.
— Ребята, я верю ему. Если дело пойдет совсем плохо, то любого другого студента за драку с отрядом Амбридж отчислят, а Крэбба — всего лишь накажут. Кто еще из нас способен на такое самопожертвование?
В общем, после разъяснений и расстановки правильных акцентов мое ”самопожертвование” оценили и приняли. Воистину, ”словом можно полки за собой повести”.
Правда не все. И с одним таким ”полком” пришлось поговорить отдельно.
— Стой, Барнетт, — догнал я четверокурсника в коридоре факультетского общежития и, схватив за плечо, развернул к себе лицом.
— Чего тебе, Крэбб?! — вырвался он.
— Слушай сюда, — легонько толкнул я его к стене. — Я признаю за тобой право решать самому за себя. Не лезу в твои дела. Не трогаю… ну, если ты совсем уж не зарываешься. Но давай и ты тоже будешь придерживаться такой политики? Разве это не будет справедливо? Оставь в покое меня, и мы спокойно разойдемся бортами...
— А как же остальные?
— И остальных тоже. Зачем ты их тащишь за собой? Они не хотят лезть во всю эту идиотию!
— Они не твои рабы, чтобы ты решал за них! — начал горячиться Барнетт.
— Но и не твои, чтобы решал ты, не так ли? Или же ты записался в рабовладельцы?
— А откуда ты знаешь, что не хотят? Сам — темный маг, и продался Малф… хр-р-р…
— Послушай, — резкий шаг вперед, левой рукой перехватываю кисть Барнетта с волшебной палочкой и вытягиваю далеко себе за спину, а правым предплечьем легонько придавливаю шею надоедливого агента Дамблдора к стене. Этот разговор мне начал надоедать, а лимиты терпения уже без остатка вычерпаны уговариванием факультета. — Послушай меня внимательно. Это мое. Желание. И. Решение. И отстаивать его я буду любым способом! Ты понял?
— А если нет? Убьешь меня, как своего папашу?
— Я тебя уже третий курс понять не могу! Если я, темный маг, убил другого темного мага, значит я хороший маг, не так ли? А если я — хороший маг, убивающий темных магов, что же ты, считающий себя светлым, ко мне вяжешься? Значит ли это, что тебе не нравится, что я убиваю темных? Значит ли это, что ты сам темный?
Барнетт замер на месте, смешно выпученными глазами глядя на меня. В черно-белом, предельно максималистичном мышлении школьника ”[только] светлые маги совершают [только] добрые поступки, а темные — [только] плохие и злые”. И сейчас минус на минус ”темный маг убил темного мага” дал плюс: ”маг хороший”. Данный результат в свою очередь вступил в конфликт с установками нормального воспитания: ”отцеубийство — тяжелейший грех”. Тут мозг парня выдал критическую ошибку и остановил работу.
Впрочем, ступор не продлился долго. Мэтт помотал головой, а потом, надо отдать должное, быстро подобрал достойный ответ:
— Не лезь мне в мозги, Крэбб!
— Жаль, по-хорошему ты не понимаешь, — с тяжелым вздохом признал я и со всей силы надавил рукой на шею Барнетта. Тот от боли затрепыхался и захрипел, но сил и массы у меня было поболе, а беспалочковой магией хаффлпаффец пока не владел. Выдержав длинную паузу, чтобы воздуха в легких осталось поменьше и слова прозвучали более веско, я произнес:
— Еще раз. Хочешь сдохнуть сам — пожалуйста. Дохни как и сколько тебе угодно! Хочешь сдохнуть вместе со всей своей семьей — тоже не собираюсь тебе мешать. Но факультет в это не тяни. Мы договорились? — я отпустил его горло, позволяя схватить немного воздуха. Он рефлекторно чуть-чуть нырнул вперед, пытаясь вдохнуть:
— Кхр-еры-ы…
— Не слышу, мы договорились? — я легонько толкнул Барнетта обратно в стену, чтобы соприкосновение затылка с камнем поставило ему мозги на место.
— Да… — просипел он в ответ. — Но вернется Дамблдор…
— Вернется или нет — тот еще вопрос. Даже если и да, то до этого ”счастливого момента” нужно еще всем нам дожить… А теперь, — я схватил его за мантию и толкнул в сторону факультетской спальни, — свали нахрен с глаз моих!
Внимательно проводив Мэтта взглядом, не дай бог у пацана взыграет эго и он полезет в магическую драку, я пошел к себе. Готовиться. Ближайшее новолуние, в ночь на восемнадцатое апреля, настанет уже через десять дней.