Интерлюдия 20 (1/2)

— Ты же понимаешь, что все еще жив, а не подох в муках, не благодаря твоим совершенно убогим дуэльным навыкам? Нет! Совсем нет… — челюсти Олдаса Пола Нотта свело злобой, и он сделал вынужденную паузу. — Но запомни на всю оставшуюся жизнь: ”Теодора Нотта для меня не существует!” Попробуешь бросить на моего сына даже просто косой взгляд, лорд, никакой… кхм, — запнулся Нотт. — Никто меня не остановит, чтобы раздавить тебя, как червяка! Понятно? Вижу, что не очень. Но — ничего… Я позабочусь, чтобы у тебя оказалось достаточно времени, чтобы заучить, как левиосу... Фините! Омнио Сафракта!

С удовольствием посмотрев на хлынувшие из глаз противника слезы и послушав приятные уху темного мага крики боли и пробивающиеся сквозь них щелчки ломающихся костей наглеца, посмевшего напасть на его сына, Нотт выпустил в воздух из палочки сноп ярких искр. Дождавшись стандартной фразы секундантов о том, что никаких нарушений правил не было, совсем не выглядящий на свои шестьдесят с плюсом лет маг кивком попрощался со всеми и аппарировал к себе домой. Там его с нетерпением ждали…

— Отец! Все нормально? — с неприкрытой тревогой спросил стоящий на лестнице Тео.

Поздний и единственный ребенок от нежно, трепетно любимой женщины сейчас выглядел просто ужасно. Теодор, благодаря с самого раннего детства правильно подобранному и хорошо сбалансированному комплексу упражнений и питания, в юношестве от того же Крэбба и Лонгботтома выгодно отличался поджарой, тренированной фигурой. Сейчас же, после недели в магическом искажении-тюрьме сломанного исчезательного шкафа, был просто… худым до прозрачности. Выпирающие, казалось, того и гляди при неосторожном движении прорвущие истончившуюся кожу кости. Впалые глаза. Сухой, похожий на трещину на лице, обметанный белесым рот…

”Хорошо еще, что время там течет не так, поэтому он остался в живых. И пусть кажется, что его может унести прочь даже легкий порыв ветра. Пусть сейчас он так слаб, что стоять может только благодаря тому, что вцепился обеими руками в перила лестницы.

Главное, он — жив! Жив!” — подумал маг.

— Кто разрешил тебе вставать? — пряча нежность за показной суровостью, строго спросил он своего сына. Глядя на качающегося на ослабших ногах Теодора, Олдас Пол Нотт в который раз подавил в себе вспышку бешенства. ”Как обидно, что ту тварь нельзя было не только прикончить, но и даже просто хорошенько искалечить! К сожалению, этот мерзавец успел заручиться покровительством Лорда…”

Перед глазами Олдаса всплыл короткий разговор, произошедший два дня назад.

— …Повелитель?

— Я знаю, зачем ты пришел ко мне, Нотт.

— И я могу?..

— Я уже устал повторять моим и старым, и новым соратникам, что если они верно мне служат, меня не интересует их личная жизнь.

— Значит я могу сделать с Крэббом все, что пожелаю?

— Конечно, — равнодушно пожал плечами Волдеморт.

— Благодарю, повелитель!

— Но только учти, что на это лето у меня на Крэбба планы. Надеюсь, твоя личная жизнь, в которую я не вмешиваюсь, не станет им помехой? — участливо на словах и с невероятной издевкой по смыслу спросил Волдеморт у одного из первых своих последователей.

— Нет, повелитель…

— Я рад, мой старый друг, что ты это понимаешь. Можешь идти…

”…Эх, Том, Том… Опять твои желания стоят преградой на пути… Стоп! Даже не думать об этом! Мордредова судьба! Всего за одну единственную совершенную в молодости ошибку расплачиваться приходится всю оставшуюся жизнь! И не избавиться от него никак! Хорошо еще, что своих первых последователей Волдеморт метил — ”метил”, какое мерзкое слово, а ведь когда-то это казалось таким крутым! — самой простой меткой. Тогда еще Том Реддл был… умным и вменяемым. Поэтому магическая татуировка была лишь эффектным опознавательным знаком, способом связи и маяком для аппарации, а не хозяйским тавром, как сейчас. Впрочем, не согласились бы мы, чистокровные маги, то есть волшебники, в силу правильного родового образования отлично понимающие, как невероятно легко попасть в магическое рабство, ни на что иное. Это сейчас, после возвращения, Знак Мрака стал кошмаром не только для противящихся Волдеморту, но и для самих отмеченных. Настоящим рабским клеймом, которое не даст совершить ничего, что пошло бы во вред превратившемуся в чудовище и внешне, и внутренне бывшему когда-то абсолютно нормальным магу. Одно успокаивает: метку нельзя изменить, снять или поставить вторую, а значит, на уже клейменных нельзя наложить новую модификацию. Вряд ли сейчас Волдеморт был бы настолько глупым и неосторожным или сентиментально сделал бы скидку на былую дружбу. Как и в принципе признал бы, что у него могут быть друзья… а не одни только рабы!”

Помимо желания в голове у Олдаса всплыли воспоминания о первой встрече с возрожденным… господином.

”— Мои верные друзья… — понимать смысл слов ”верные друзья” из уст Волдеморта нужно было как угодно, но только не прямо. И сказано было вроде бы ласково, но от шипящего шепота и осознания вины у стоящих перед своим хозяином на коленях в грязи какого-то заброшенного маггловского домишки чистокровных и аристократичных магов по спине потекли ручейки холодного пота. Усугублялась ситуация тем, что из-за только что проигранной Поттеру дуэли от Волдеморта можно было ожидать всего чего угодно. Но уж точно — ничего хорошего. — Объясните мне, как так получилось, что вас здесь сегодня так мало? Где Крауч, где Лестрейнджи, Кэрроу, Руквуд, Долохов? Где средний круг? Где новички, усиленно вербуемые вами?

— Но их же посадили в Азкабан и… — начал было оправдываться всегда бывший не особо умным Гойл. И ожидаемо оказалось, что прерывать своими оправданиями речь сурового хозяина — это не очень хорошая идея.

— Круцио! — произнес Волдеморт, и здоровяк забился на полу. — Фините. Я знаю, что они были посажены в Азкабан. Но я спрашиваю, почему они до сих пор там? Почему вы не устроили им побег? Почему не выкупили, не вытащили, не обманули… Или вы думаете, что я не ценю своих преданных сторонников? Или вы надеялись, что я… умер и не вернусь?

Молчание стало ему ответом.

— Я начинаю сомневаться в вашей преданности, мои старые-добрые друзья. Хочу развеять свои сомнения. Вы ведь не будете возражать?

Опять молчание.

— Значит, не будете. Хвост. Собери у них палочки и проследи…

— Да, господин, — склонился маг с серебряной рукой и быстро изъял у своих ”товарищей” волшебные палочки. А потом встал чуть позади, направив одну из чужих на спины стоящих на коленях.

— Люциус, лорд Малфой. Мой скользкий друг. Прошу тебя… — ласковым жестом Волдеморт поманил к себе одного из самых публично богатых и влиятельных личностей в Магической Британии.

— Да, господин. — Малфой встал, подошел к сидящему в кресле Волдеморту, опять опустился на колени и поднял глаза на хозяина.

— Легилименс…”

Непроизвольно помотав головой, Нотт-старший вернулся в настоящее.

— А ты сомневался? Во мне? — с удивлением в голосе спросил он у сына.

— Ну… — уклончиво потянул Теодор. Потом поморщился и открыто признался: — Все же я ему проиграл. Да и два, как минимум, трупа на руках в таком возрасте — это внушает.

— Два? Это, поверь мне, мелочи!

— И для шестнадцатилетнего парня тоже?

— Тоже. Ладно. Успокойся. В его связках, это я понял еще когда просматривал твои воспоминания, чувствуется наша школа. Что есть плюс только против тех, кто непривычен к ним. Тем более, что свободы в их применении у него пока еще нет. Против меня же… Он неплох, да, но не более. Во всяком случае, недостаточно хорош для того, чтобы представлять серьезную угрозу. Для меня. И вряд ли когда-нибудь будет…

— А…

— Как видишь — на мне ни царапины. Чистая победа. Хотя… Должен отдать должное. Логан неплохо сумел в секрете ото всех поднатаскать своего сынка за годы до поступления в Хогвартс. Во всяком случае лучше, чем смог тебя я. Впрочем, покойный Крэбб всегда был неплохим боевиком, так что неудивительно, что сынок пошел в отца. Вот только, сколько раз я тебя учил, что не следует пытаться объять необъятное? Хорошие навыки дуэлинга можно и нужно иметь в обязательном порядке, чтобы в случае чего иметь возможность защитить себя и свою семью, но и зацикливаться на них не следует. В конце концов, в случае борьбы одиночки и спаянной группы победа всегда была и будет на стороне организации. И именно над этим тебе следует напряженно работать. Над созданием своей группы. Над овладением навыками командования. Как у тебя с этим успехи? — хорошо зная ответ, спросил Нотт-старший.

— К сожалению, я недооценил влияние Крэбба на Хаффлпафф и Слизерин. Для задиристого дуболома, внешне ”задиристого дуболома”, он оказался достаточно дружелюбным, чтобы не стать изгоем на Хаффлпаффе, и неожиданно хитрым, чтобы не растерять уважение у нас. Я регулярно с помощью своих приятелей следил за обстановкой, благо Хаффлпафф — это не скрытный Слизерин… Короче, на Хаффлпафф в наших планах надежды нет никакой. Тем более, что я вынужден был вести себя чрезвычайно аккуратно, чтобы не привлечь внимания Дамблдора или Малфоя. Особенно, — сын кивнул головой в сторону выглядывающей из-под слишком высоко задравшегося рукава рубахи татуировки на предплечье отца, — в последнее время.

— Да. Крэбб был бы неплохим вариантом. Во всяком случае, он мог бы им стать… Жаль, конечно, но ожидаемо. Слишком поздно мы стали собирать свою команду, и всех более-менее перспективных уже расхватали. А! Что уж теперь… Значит, ты решил списать его?

— Да. Сам понимаешь, теперь нам уже с ним не ужиться. В умении прощать он недалеко ушел от Волдеморта.

— Хорошо. Это твое решение. А пока, — Олдас приставил палочку к виску и потянул наружу серебристую нить воспоминания о дуэли, — наслаждайся.

В разговоре образовался перерыв. Пока Нотт-старший переодевался; пока сын, желая утолить свою жажду мести, не один раз пересматривал в омуте памяти особо сладкие куски отцовской дуэли; пока поели, пока попили чаю… В общем, прошло достаточно немало времени. Наконец, утолив телесный и информационный голод, отец и сын продолжили серьезный разговор.

— Так, — оба Нотта заняли кресла в кабинете. — Раз ты достаточно оклемался, давай разберем твои ошибки. Во-первых. Кто тебе разрешил взять споры Фиолетовых Ложномушек из родового арсенала? — спросил у сына Олдас. — Его твои предки столетиями наполняли редкостями и хранили в тайне отнюдь не для твоего школьного сведения счетов! Не говоря уже о том, что не слишком ли это расточительно? Попроще ничего не мог найти?

— Извини, отец. Но это было оптимальным решением.

— А ты не подумал, что с нами обоими сделал бы Волдеморт? За своего ученика, если Помфри не смогла бы Крэбба спасти?

— Его все равно откачали б, — равнодушно пожал плечами младший. — Не в Больничном крыле, так в Мунго. Политика противостояния Министерства и Дамблдора. Тем более, что несмотря на видимые придирки от генерального инспектора, реально он с Амбридж в очень хороших отношениях.

— В очень таких?

— Нет достоверной информации. Однако, не удивлюсь… Особенно с таким учителем. Я помню твои рассказы. Да и поцелуй был, магию не обманешь…

— Намекал о своих догадках Дэвис?