Глава 46. Чистосердечное признание с занесением в личное тело. Часть II (2/2)
Не сводя напряженного взгляда с дверцы, пытаюсь восстановить сбитое дыхание и вытереть затекающий в глаза пот.
Восстановил. Вытер. Нотт тихо сидит в шкафу.
Быстро осматриваю себя. Матерюсь на многочисленные болезненные синяки и ссадины. Со злостью отрываю особо некрасиво свисающие клочья от превратившейся после драки в лохмотья мантии.
Из шкафа не доносится ни звука.
Отдышавшись, отматерившись и чутка подостыв (ослепляюще яркая вспышка бешенства уже прошла), начинаю, наконец, нормально соображать. А подумать есть над чем. Например, ”что я только что сделал?”, в смысле: ”Насколько же серьезную ошибку я только что совершил, позволив Нотту спрятаться в шкафу?”
Вооружаюсь длинным и толстым обломком парты. Осторожно подкрадываюсь с противоположного бока к шкафу. Прикладываю ухо с торца.
Тишина.
Нотт затаился внутри.
”Черт, а ситуация-то стала только хуже! — напряженно рассуждаю я. — Нотт, конечно, за дверцами шкафа не видит, где и что я, но и я не вижу его! А учитывая, как хорошо он подготовился к бою, у него вполне может быть припрятана и вторая, ”нелицензионная” палочка! Я же по-прежнему безоружен, дубина не в счет. Более того, я даже отойти в сторону поискать свою не могу! Ибо стоит Нотту с авадой наперевес выскочить из шкафа в тот момент, когда я роюсь вон в том хламе…
С другой стороны, Нотт, вылезая, на некоторое время окажется дезориентированным. И если я в это время буду рядом, то легко — я оценивающе покачиваю палкой, ощущая ее крепость и вес — решу проблему.
С третьей, шкаф — вон какая громадина! Оба угла одним замахом не перекрыть. Так что если двери открываю я, то тут же лишаюсь всякого преимущества и оказываюсь на прицеле у Нотта.
Внутрь залезть — не могу. Отойти поискать палочку — не могу. Рывком убежать — тоже не могу, так как дверь класса все еще замурована… А Нотт, совершенно законно опасаясь огрести по шее поленом, тоже, не видя меня, вылезти не может. Так что кто первый сделает свой ход — тот и проиграет. Цугцванг, однако…”
Затаив дыхание, я еще раз прикладываюсь ухом к доскам, пытаясь услышать, что там делает Нотт. Но опять ничего не слышу.
”А ведь данная задача на тактику имеет довольно простое решение…” — решил подсказать мне внутренний голос.
”Если, конечно, ты уже вконец опустился…” — не осталась в стороне совесть.
”Это да. Решение простое. Увидел… Но грязноватое…”
”Это говорит человек, только что кидавшийся авадами и получивший за это по яйцам?..”
Риторический вопрос внутреннего голоса остался без ответа.
Задача действительно решалась элементарно.
Если я не могу залезть внутрь, то вылезти первым должен Нотт. А если Нотт не хочет этого делать, нужно всего лишь сделать так, чтобы захотел. Привить же ему желание сделать это сейчас можно было только одним способом…
— Что, Тео, решил от меня спрятаться в шкафу? — настолько глумливо, насколько смог, громко произнес я. — Не выйдет! Выходи, подлый трус! — произнес я, стуча в створку шкафа.
…оскорблениями.
Нотт оказался крепким орешком. На все мои подначки, становящиеся с каждым следующим словом все более и более грязными, он продолжал отвечать гордым молчанием. Скрепя сердце, ибо сам всегда ненавидел таковых, я даже прошелся по его помершей матушке, и все равно в ответ не получил никакой реакции.
Что-то пошло не так…
”Хм… А если у Нотта есть какие-то боевые артефакты, но запасной волшебной палочки все же нет? Тогда все сходится! Ему тоже страшно вылезать! А раз так…”
Продолжая поносить слизеринца, я тихонечко и аккуратненько подпер двери шкафа обломками парт. Потом, компенсируя громкостью — удаление, прокрался к той куче щепы, куда вроде бы отлетела моя волшебная палочка, и начал осторожно разбирать ее.
Удача оказалась на моей стороне. Не успел я охрипнуть и посадить даже пару десятков заноз, как между куском наполовину сточенной сотнями студенческих туфель подставки под ноги и обломком столешницы я увидел ее. Олливандеровскую волшебную палочку. Какой-либо другой после всех этих приключений у меня, увы, не осталось.
”Теперь повоюем!” — усмехнулся я, с наслаждением почувствовав у себя в руке универсальное оружие магов. И в качестве проверки сжег оставшиеся после первых неудачных попыток атаковать плетью капли своей крови.
Имея палочку, можно было серьезно пересмотреть сложившуюся позицию. В таком раскладе шкаф для Нотта из неприступного донжона превращается в раковину моллюска. И мне осталось только посильнее надавить на хрупкий панцирь, чтобы добраться до мягкой сердцевины…
Правда, прежде чем начинать это делать, нужно остыть и хорошенько подумать. Например, правильно ответить на вопрос: ”Что мне сделать с Ноттом?”
”Вроде бы напрашивается очевидный ответ: ”убить!”? Вот только чего полезного мне этот вариант, кроме пряной сладости отмщения, принесет? Ничего. А вот проблем после такого образуется ой сколько!
Убийство в Хогвартсе во время нахождения там генерального инспектора в обязательном порядке будут расследовать. Причем весьма и весьма пристрастно. А Дамблдор не преминет поставить меня в отрицательный пример остальным молодым магам и засадить в Азкабан. Лет на двести.
Это, так сказать, официальные власти. Что же касательно Волдеморта, я сомневаюсь, что у него хватит сил удержать Нотта-старшего от мести. Да и будет ли у него желание это делать? Кто ему дороже — молодой ученик или старый соратник? Вдруг как раз не я?
С другой стороны, раз дошло аж до такого, просто так Нотта ”понять и простить” нельзя. Что он там от меня хотел? Клятвы вассальной? Вот и хорошо. Это решает все проблемы! Пусть он мне такую принесет и валит на все четыре стороны!”
”А если не согласится?” — спросила совесть.
”А если не согласится… Меня это тоже устроит. Я думаю, у меня сейчас достаточно удачное настроение, чтобы вволю попрактиковаться в круциатусе… Это будет даже справедливо. Боль за боль!”
”А дальше?”
”А дальше у него все равно не будет выбора. В конце концов, если он собирался меня поймать на выборе между смертью и магической клятвой, то и сам сделает правильный выбор…”
Собираю большую кучу деревянных обломков. Аккуратно приклеиваю чарами к ручкам шкафа по ножке от стула. Отхожу подальше и чуть вбок.
— Нотт! — громко кричу я. — Последний шанс выйти! Медленно открой двери и вытянув руки вперед выходи!
Ничего в ответ не слышно. Похоже, позору сдачи он предпочел разгромное поражение.
— Ну как знаешь!
Призываю деревяшки на руки с помощью акцио. Крепко приклеенные сейчас к поверхности мебели, они тянут ее за собой, таким образом распахивая створки шкафа.
— Экспульсо! — наношу я магический удар по куче мусора перед дверцами шкафа.
За неимением гранаты внутрь шкафа чуть под углом летят уже готовые ”поражающие элементы” в виде деревянной щепы. Убить не убьет, но поранить и обрисовать контур фигуры невидимки (если Нотт использовал артефакт или чары) должно.
— Экспульсо! Экспульсо! — запасов снарядов хватает всего на три удара.
— Ступефай! — летит в тьму шкафа заклинание оглушения.
Напряженно, держа под прицелом шкаф, короткими приставными шагами по большой дуге ”обрезаю” угол шкафа. Иногда останавливаюсь и швыряю на подозрительное шевеление в темноте ступефай. Никакой реакции от Нотта нет.
Поджигаю и швыряю внутрь кусок дерева. Теперь я вижу внутренности всего шкафа и… не вижу там Нотта.
— Фините, — колдую я в один угол шкафа. — Фините, — в другой. — Фините, — на всякий случай в потолок.
Ничего.
Для верности поводил и потыкал в стены палкой. Ни секретного хода, ни невидимого Нотта не нащупал.
Пустота и крепкие стенки.
Опустошенный, я сел прямо перед шкафом, меланхолично пялясь на горящую лучину.
Следствий из факта того, что я не увидел внутри шкафа Нотта, было сразу три. Первое, очевидное и приятное: задача, как пытками заставить его принести вассальную клятву, передо мной сейчас больше не стоит. Второе: Грэхем Монтегю теперь хорошо так должен Теодору Нотту. Ну и третье, я только что украл у Близнецов один из их позорных ”подвигов”.
Да.
Да-да-да.
Мне невероятно повезло. По какому-то невероятному стечению обстоятельств шкаф, в который я пинками затолкал Нотта, оказался единственным на весь Хогвартс исчезательным…
Теодора Нотта с всевозрастающими тревогой и интенсивностью искали целую неделю. И, видимо, нашли, раз на восьмой день в Большом зале со мной впервые случилось то, что очень часто происходило, например, с близнецами Уизли. Мне впервые прислали красный конверт.
Громковещатель, однако, оказался совсем не громогласным. Развернувшееся в воздухе передо мной за обедом письмо негромким, холодным мужским голосом произнесло:
”Лорд Крэбб. Я буду сегодня ждать ответа вашего секунданта о времени и месте дуэли. Надеюсь, затягивать вы не станете...”
— Bl… — начал было я вслух, но вовремя опомнился и продолжил мысленно: ”…ядь! Как вы все меня заебали, гребаные аристократы!!! Один тут из себя рабовладельца строит, другой — мстителя за попранную честь… Эх! Скорее бы к вам всем пришли добрые и отзывчивые ребята, в длинных там штанишках или, как вариант, перепоясанные пулеметными лентами! И всех на фонарь!” — с оттенком безнадежности я поругался мысленно еще некоторое время, а потом с тяжким вздохом спросил сидящего рядом старосту: — Эрни. Ты, помнится, в прошлый раз хотел стать секундантом на моей дуэли. Как там поживает твое желание? Не хочешь его удовлетворить сейчас?