Интерлюдия 13 (2/2)

— А что ты думаешь по поводу его вассалитета?

— Я думаю, что если это компромат, то нам бы он пригодился. Что же касается…

— Что будет с Винсентом? — взволнованно спросила Трейси, прервав очередной теоретический урок искусства интриги, даваемый главой рода наследнику.

— Раз пока ничего страшного не случилось, то не случится и дальше… — небрежно отмахнулся от влюбленной девчонки Роджер. Его мысли сейчас больше занимала не судьба возможного шурина, а попытка угадать хотя бы то, из какой области этот самый серьезный компромат. Все-таки Рейвенкло — это Рейвенкло. Вот только, как это свойственно большинству ученых, занятых глобальными проблемами основ мироздания, важную тонкость, что у сестры может быть совсем другое мнение по поводу Крэбба, он не учел. И быть бы опять скандалу, если бы его в зародыше не задавила Джулия.

— Так, мужчины. Уроки политики — не за столом! Или хотя бы не в нашем присутствии. Крэбб Крэббом, но с Люциусом ты, Питер, все же переговори. Чтобы не смел вмешивать наших детей в свои интриги. И детям объясни, чего им может стоить их небрежность…

— Переговорю, можешь не сомневаться. А пока, действительно, вам нужно кое-что вспомнить. Дети, я еще раз вам напоминаю, что у нашего рода есть враги. И не следует с небрежностью относиться к своей безопасности! Думаете, если бы Малфой захотел тебе навредить, его бы смутили свидетели? Нужно всегда быть готовым к худшему! Итак, Трейси, ты в Косой надевала свой комплект защитных артефактов?

— М-м-м… нет.

— Нет? Почему?

— Ну, пап, понимаешь, — смутилась девушка, предчувствуя надвигающуюся головомойку, — он не очень подходит к моему платью. А если бы я встретила знакомых? Что бы они про меня сказали? Что у меня нет вкуса или у нашего рода — денег, чтобы купить нормальные драгоценности? А если бы я встретила Винсента? Поэтому я…

А серьезно подставивший Трейси и потому усиленно ею проклинаемый волшебник нисколько не злорадствовал по поводу их короткого разговора в книжном. Он вообще давно уже выбросил из головы эту удачно подвернувшуюся возможность легонько уколоть сразу двух своих противников. Нет. Малфой усиленно работал.

У политических фигур его калибра труд в основном принимает формы либо работы с документами, либо общения с различными контрагентами или подчиненными. С одним из последних он как раз сейчас и разбирался.

Казавшийся при разговоре с Уизли заместителем властелина мира, сейчас, в разговоре с лордом древнейшего и благороднейшего рода, Джонсон выглядел совершенно иначе. Сильно напряженный, предельно любезный и максимально подобострастный. Будь у него хвост, то он бы им еще, смирно лежа на брюхе, усиленно вилял.

— …Значит, этот предатель крови согласился? — спросил его лорд Малфой.

— Да. Обещал сделать все так, как вы приказали… — склонив голову, ответил тот.

— А он сможет? В отличие от своей жены, Уизли в семье не пользуется ни малейшим авторитетом. И как насчет секретности?

— Артур Уизли пообещал, что сделает это сам, а не поручит жене. Он строго-настрого запретит поддевать Крэбба своим сыновьям, а та не станет вмешиваться, давая им карт-бланш на ”шутки”.

— Хорошо, если так… В какую же грязь приходится лезть! — брезгливо поморщился Люциус. — Уизли…

— Я вам сочувствую, лорд Малфой. И всегда готов помочь, чем только смогу, — угодливо изогнул шею Джонсон. — Но… Прошу вас, лорд… Вы… достали?

Малфой, не меняя выражения лица — равнодушного и совсем малость презрительного, щелкнул палочкой по одному из перстней на левой руке.

Среди понимающих людей, читай лордов и леди древнейших семей, богатейших из ремесленников и… контрабандистов, такие перстни пользовались огромным уважением. Легкие, стильные, заклятые на кровь и на неснимаемость… Как от такого отказаться? Даже если производство таких артефактов преследуется Министерством… Или особенно поэтому? И это притом, что в безразмерные сумки влезало гораздо больше при гораздо меньшей цене самого артефакта. В пересчете на нормальный вес и объем кольцо могло вместить максимум ”котел оловянный, средний”, тогда как в волшебную сумку мог поместиться хоть целый зоопарк! Несмотря на это, магические перстни-артефакты продолжали повсеместно использоваться теми, кто имел возможность их заказать. Ведь можно найти уйму некрупных и нетяжелых, но очень дорогих предметов, которые хотелось бы постоянно скрытно иметь под рукой. Или на руке. Самые дорогие артефакты, которые было либо опасно не брать с собой, либо очень горько потерять, запасная палочка, лечебные зелья, драгоценности или, как вот сейчас, наркотик.

Спустя маленькую капельку крови и прошептанную фразу-ключ из замаскированного под кольцо магического хранилища на ладонь лорду выпал маленький пузырек. Из-за толстых стенок и так невеликой по размерам склянки ее объема хватало, чтобы вместить не больше пятнадцати капель переливающейся всеми оттенками красного жидкости. Но даже такой мизерный объем не был залит под горлышко.

— Непентес… Десять капель. В этом году больше не будет, так что используйте экономно, — сказал Малфой и положил пузырек на стол перед своим собеседником.

— Да-да. Мы понимаем, — мелко закивал Джонсон, не отрывая жадного взгляда от бутылочки.

— Берите. Он ваш.

— Благодарю вас, лорд Малфой… Я для вас… Мы для вас…

— Пф-ф… — равнодушно отмахнулся Малфой. Как будто не лежало только что перед ним на столе то, что в Британии тянуло на полновесные тысячи галеонов и пожизненное в Азкабане. А в некоторых странах — на ровно одиннадцать немедленных внесудебных смертных приговоров. По одному за каждую дозу-каплю и еще один — за распространение.

Пока Джонсон с болезненной гримасой тщательно прятал полученный от своего господина драгоценный фиал, Малфой неторопливо собирался уходить. Хотя чего там собираться-то было? Задумчиво поправить известную всем женщинам магической Британии прическу? Любовно протереть специальной тряпочкой трость? Чуть подтянуть перчатки…

— Лорд Малфой, — Джонсон тихо окликнул в спину своего благодетеля. И когда блондин обернулся, буквально выдавливая из себя каждое слово робко промямлил:

— Мой племянник… Он хотел устроиться в Министерство, но его не берут… Прошу меня извинить, но… Вы не могли бы…

— Хм… — от такой наглости Малфой даже поперхнулся. — А вам не кажется, что вы еще не расплатились за прошлую мою вам помощь?

— Простите, лорд Малфой, — повинился маг.

— А если я предложу — или-или? Или похлопотать, или… непентес?

Рука Джонсона рефлекторно дернулась к сердцу. Где-то там, в желудке у мага, сейчас и находилась драгоценная скляночка. Ибо рисковать и таскать ее в каком-либо кошельке, пусть и магическом, Джонсон не захотел.

— Впрочем… Будь по-вашему. Вы до этого достойно выполняли все мои поручения, поэтому я пойду вам навстречу. Пришлите его ко мне, скажем, дня через три после министерского приема. Я посмотрю, что можно сделать…

— Благодарю вас, лорд, — низко поклонился обрадованный волшебник. — А…

— Я думаю, мы сочтемся. Позже.

Несмотря на то что переговоры прошли ожидаемо успешно, настроение у Люциуса Малфоя продолжало колебаться около уровня ”омерзительно”.

”Да. Это приятно, что тщательно подготовленные заранее фигуры-должники играют на поле именно так, как требуется, — размышлял он. — Да. Это хорошо, когда старые хитрости по-прежнему раз за разом без осечек срабатывают. Прием примитивный, но от этого не становящийся менее действенным. Один должник, этот вот Джонсон, на первый взгляд — ни с кем не связанный нейтрал, по настоятельному ”совету” некоего третьего лица следит за состоянием дел интересующих это лицо персон и, в случае чего, перекупает их совсем дохлые долги. Как долг Уизли, например. А потом удачно подобранной комбинацией времени и угроз тянет с… их погашением. Идиотизм, на первый взгляд? Конечно же! Поэтому никто из целей и не подумает, что это тонкий расчет. Чем взыскивать с того же Уизли до последнего кната его, по моим меркам, откровенно мизерный долг, гораздо удобнее через Джонсона доить рыжего на как бы неважную, но очень интересную для меня информацию и на такие же мелкие услуги. И проделываю я это, пусть и чужими руками, с тем человеком, который скорее полезет на меня по-маггловски с кулаками, чем ссудит зимой пару горстей снега!

Да. Это отлично, что Судьба и Магия по-прежнему балуют меня.

Это ведь с точки зрения Джонсона — невероятная счастье, что я согласился похлопотать за его племянника. А с моей — подарок судьбы! Самородок, лежащий на обочине пути. Чтобы завладеть которым, не нужно ничего большего, чем всего лишь наклониться и поднять! И кому в дальнейшем будет принадлежать верность этого мальчишки? Конечно же (если в результате собеседования парень покажет себя неглупым и небрезгливым человеком, иначе я просто ”не найду возможности” и все всё поймут правильно и никогда больше не дадут дураку шанса), она будет принадлежать мне! Еще одна точка влияния на Министерство, где решение интересующего вопроса порой зависит от рядовых клерков в гораздо большей степени, чем от их высокого начальства. Зато стоят они на порядки меньше.

Более того, я обретаю сразу двух должников. Не только племянника, но и просителя-дядю. Должники — это вообще лучшее вложение сил и средств. Разовое вложение, а потом постоянный самостоятельный (или почти самостоятельный) рост. Отлично оставляются потомкам… Если ты, конечно же, в силах стребовать долг! Тем более, что за проявленное великодушие и благородство просителям всегда приходиться платить гораздо более высокую цену, чем за обычным порядком оказанную услугу. И это еще глубже загоняет Джонсона в долговую яму роду Малфоев. Не одному же Дамблдору приемом ”надо-дать-ему-второй-шанс-мальчик-мой” пользоваться?

Да. Удалось очень высоко подняться. Настолько высоко, что многие обыватели вообще не знают, что кроме меня есть еще какие-нибудь игроки. Приписывают мне власть над министром, над Хогвартсом, а некоторые — даже над МКМ… Эх! Если бы все было именно так!

И это при всем том, что в восемьдесят первом я начинал практически со дна! Имея в пассиве кучу кровников и зависший над шеей дамоклов меч Азкабана, а в активе только относительно небольшие средства и кучу просящих помощи бывших сотоварищей по… шайке, назовем вещи своими именами. Пусть мои решения многим Упивающимся не понравились, но… но именно в этом и состоит мастерство. Там, где ограниченный человек видит на своем пути непреодолимую стену, хваткий пристраивает сбоку еще три, крышу и открывает постоялый двор.

Однако расслабился я зря. Да. Это ошибка. В конце концов уже давно не слизеринец-пятикурсник с громкой фамилией, чтобы не признавать свои ошибки. А они есть. Слишком опасно рано я стал праздновать победу. Слишком сильно стал кичиться своей властью и богатством… А ведь еще римляне говорили: ”Non progredi est regredi”. И Крэбб всего лишь наглядно указал на это. Можно сказать — оказал услугу.

За такие услуги — за ноги, да мантикоре на корм!

И ладно бы, если бы дело было в одном только Крэббе. Молодой, ранний, наглый и неуклюжий. Пока неуклюжий. Но даже этот неуклюжий как-то смог догадаться и договориться с Кемпбеллом. А если появится еще кто-нибудь поумнее и понезависимее? Тот же тихоня-Нотт. Или наследник Дэвисов? Да и мало ли их, пока затаившихся и копящих силы, чтобы ударить в спину в самый неподходящий момент?

Нет. Нужно собраться.

Кстати, обязательно следует намекнуть повелителю, что очень было бы неплохо опять устроить пару-тройку рейдов по нейтралам. Список полон как никогда…

И раздавить. Всех. Серьезных. Врагов. Рода. Малфой!

Но и Крэбба забывать не стоит. Уровень проблем от него становится не просто угрожающим, а в буквальном смысле разрушительным! Невероятным для щенка! И если еще каких-то пару недель назад я готов был поручить выправление ситуации одному лишь сыну, то теперь… Да за такое… — Малфой мысленно задохнулся от злобы. Оказывается, и такое возможно.

Теперь я вынужден сам, лично, бегать по таким вот грязным забегаловкам и съемным комнатам в сомнительных доходных домах, чтобы перенаправлять своих многочисленных должников с важных дел на этого мальчишку!

К сожалению, решить проблему впрямую теперь не получится. И не потому, что лорд Крэбб — какая насмешка над титулом — бессмертный или у него невероятно сильная охрана, нет. Все гораздо проще…

И как только Крэбб догадался? Спрятаться за ученичеством у самого Лорда! И как он, хотел бы я знать, уговорил на это Волдеморта?! Никто еще не просился в ученики, гордо неся метку… М-да... Гордо… Какими мы были…

Не думать!

Сколько же моих планов он поломал одним только этим шагом! И как его теперь оттуда доставать? Быть может, как-нибудь убедить Лорда отказаться от ученика? Нет. Волдеморт никогда не пойдет на такое. Уж больно потенциальная награда вкусна. Для него. Да и влияние свое на повелителя не следует переоценивать, раз какие-то секретные задачи он ценит выше моих усилий.

…Секреты.

От меня.

Плохо.

Доверия практически нет…

К тому же, несмотря на… хм, разное случавшееся — справедливое спорно и бесспорно, надо честно признать: слово повелителя крепче непреложного обета. Именно поэтому нельзя убить Крэбба лично. Или нанять кого. Или даже через вторые-третьи руки. Повелитель будет искать убийцу, просадившего его магическую силу, очень внимательно. Очень.

И первым на подозрении будет даже не Дамблдор, а я.

Ибо именно у меня самые серьезные мотивы.

Такие мотивы, что даже стирание памяти и любое алиби, даже самим Лордом подтверждаемое, меня не спасет.

Хм. Плохо. Как вот так вот вышло? Как, Мерлина Мордредом и Морганой, получилось, что теперь я должен еще Крэбба… охранять?

Нет уж!

Самый лучший со всех сторон вариант — это устроить Крэббу ад. Причем не лично и не насмерть, но со всех возможных и невозможных сторон. Друзья, подруги, профессора, министерские чиновники, домовые эльфы, гоблины… Все они должны отречься от Крэбба и начать непрерывно вредить ему. Куча мелких и не очень неприятностей, которые как волной погребают под собой разум и контроль. А плакс и попрошаек Лорд ой как не любит… И если не будет ничего серьезного, то даже и интересоваться не станет…

Хогвартс, дом, Министерство, Косой, Лютный, мэноры магов… Жизни мальчишке не должно быть нигде! Чтобы в его тупую голову была чужими ногами забита мысль, что жить он может только в каморке у учителя!

А с доверием повелителя… Следует выполнить какое-нибудь особенное задание. Или придумать его…”