Глава 27. Детство мародера (1/2)
В таких вот приключениях и прошли у меня школьные каникулы, а также вторая неделя января.
Непрерывные занятия некромантией и обоснованное ими полное отсутствие аппетита. Жалкие остатки жирка оригинального Винсента окончательно канули в Лету.
Крайнее эмоциональное отупение. Если первые трупы вызывали у меня бум чувств, то последние я потрошил с абсолютным если не спокойствием, то равнодушием. Слишком много за единицу времени испытанных мной сильных и неприятных эмоций как будто что-то пережгли во мне. Надеюсь — это временно.
Пропитавший меня снаружи и изнутри, кажется, до самого костного мозга, запах мертвечины. Ибо по требованию Темного Лорда даже посоветованное когда-то Барти заклинание головного пузыря применять мне было запрещено. Для тренировки. Как я таким вонючим потом пойду в школу?
В качестве редкого отдыха — короткие, но очень познавательные разговоры с Волдемортом и…
Тихо плачущий по ночам Хвост.
Когда я услышал это чудо в первый раз, то, честно говоря, сначала не поверил своим ушам.
Дело в том, что меня поселили в одной с Питером комнате. Тут уж не знаю, какая причина здесь влияла больше. То ли плачевное состояние особняка, то ли необходимость моего наблюдения за Петтигрю?.. Или, может быть, важнее был его контроль надо мной? Как бы там ни было, спали мы на соседних кроватях. В начале обучения, когда я был крайне вымотанным непрерывным потрошением трупов, сил вечером хватало только на то, чтобы упасть в неубранную с утра кровать и забыться тяжелым сном. Чтобы рано утром проснуться с гудящей головой, попить и побрызгать на лицо водой из палочки и отправиться проводить очередной тренировочный ритуал. Но потихоньку я втягивался, и однажды проснулся не от постоянно снящихся кошмаров (а что еще может сниться после такого?), а от того, что по соседству кто-то тихо всхлипывает в подушку.
Учитывая, что домовых эльфов в разрушенном и давно покинутом поместье не было, а хотя бы даже просто представить плачущего Волдеморта для моего воображения было непосильной задачей, ответ мог быть только один. Плачет не кто иной, как Питер Петтигрю.
Я пошевелился, и всхлипывания тотчас же умолкли. В принципе, можно было бы плюнуть, перевернуться на другой бок и продолжить прерванный сон, но… Информация никогда не бывает лишней. Тем более настолько важная. О мотивах поступков одного из ключевых персонажей канона.
В каноне предательство Питера не объясняется никак. Неинтересно это, наверное, было писателю. Но то автор, а мне здесь жить и работать с ним. Да и просто любопытно же! Поэтому я встал, зажег люмос, подошел к шкафу, нашарил бутылку дрянного пойла, которую там прятал Питер, пару грязных стаканов и расставил весь этот натюрморт на столик рядом с кроватью Хвоста.
— Я знаю, что ты не спишь, — тронул я Питера за плечо. — Вставай. Выпей. Успокойся.
Немного поворчав и вытерев рожу, слезы на лице тридцатипятилетнего мужика смотрятся очень неприятно, Петтигрю сел на кровати. Взял в руку стакан и залпом его ополовинил.
— Рассказывай.
— Чего ты хочешь, Крэбб?
— Чтобы ты успокоился. Расскажи, в чем дело? Может быть, я смогу в чем-то помочь?
— Чем ты можешь мне помочь? Моя жизнь — ад! — снова захныкал Питер.
— Понимаю…
— Что ты понимаешь?! Что ты понимаешь?! — закричал он внезапно. Еще раз рукавом мантии обтер рожу, добил стакан и сразу же наполнил его еще раз. Про такое изобретение, как пригубить или, по-западному, дринки, он явно не слышал. — Родился с серебряной ложкой во рту! И прожил всю жизнь без забот! А я… — Хвост опять всхлипнул и сделал еще один большой глоток.
— Куда уж мне, — пробормотал я негромко, так как в таких случаях люди нуждаются не в собеседнике, а в слушателе. — Но ты говори-говори. Легче станет. Проверено…
И Питер, умудрившийся набраться практически мгновенно, рассказал. Собрав в кучу все обрывки фраз и красноречивые для понимающего уха недомолвки, я восстановил для себя непротиворечивую картину детства мародера-предателя.
Мальчик из небогатой чистокровной семьи. Неполной семьи. Мать так никогда и не рассказала, от какого именно колдуна она понесла. Наверное, от весьма и весьма непростого мага, раз приблизить к себе свою молодую любовницу и бастарда он не посмел. Несмотря на это, неизвестный явно участвовал в их жизни. Ведь мать работала не очень много, но при этом жили Петтигрю хоть и не богато, но и не бедствовали. Денег хватало на еду и на игрушки, а времени матери — на воспитание своего сына достойным человеком. Незлым, умным и веселым ребенком.
Счастливое детство Питера закончилось с поступлением в Хогвартс. Именно здесь оказалось, что судьба обделила парнишку очень важным качеством. А именно — силой духа и стойкостью к передрягам. Домашнее воспитание с сильно любящей и не менее сильно балующей ребенка матерью вообще выработке таковых не способствует.
Говорят, самые подлые и безжалостные злодеи получаются как раз из таких вот добрых и домашних мальчиков и девочек. С Питером что-то такое и произошло.
Что ожидает любого ребенка при попадании в жестокий детский коллектив? Где одних соседей воспитал Лютный, а других — древний мэнор с сословными понятиями ”я — вершина пищевой пирамиды, а вы все мои рабы”? Ответ очевиден любому, кто был ребенком. Отсутствие внутреннего стержня быстро сделало Петтигрю удобной в своей безропотности мишенью. Объектом травли для стай, состоящих из желающих выделиться на фоне чужой немощи своей собственной ”удалью”.
Что делать в таком случае? Когда совсем не дают жизни? Когда ни одноклассниками, ни старшекурсниками не соблюдаются никакие неписаные правила? Когда на и так слабого из-за возраста одиночку нападают и издеваются двое, трое, четверо? Когда взрослым, которые по-хорошему обязаны за таким следить и пресекать, на все наплевать? Правильно. Только одно. Не можешь выжить в одиночку, не можешь собрать свою стаю, которая взамен чего-то будет тебя защищать, присоединяйся к чужой. И такую стаю мальчик себе нашел.
Но на этом детские злоключения Питера не кончились.
Видимо, в качестве соблюдения пресловутого закона равновесия, Магия щедро одарила Питера. Зельеварение, ритуалистика, трансфигурация, дуэлинг, анимагия, чары, темная магия, невербалка… Это звучит набором классического мартисьюшного попаданца, но на самом деле всего лишь скупое перечисление того, в чем был успешен Питер. Причем совершенно очевидно, что всеми этими дисциплинами (разве что кроме темной магии) он овладел еще до своего двадцать первого дня рождения. Ведь вряд ли его обучали Уизли, когда он жил у них в виде Коросты? В конце концов, не просто же так его взяли в Орден Феникса? Дамблдор, в отличие от Макгонагалл, явно не был таким близоруким. Хотя о воспитательных талантах замдиректора — как о мертвых: ”либо — хорошо, либо — ничего”, поэтому просто промолчу.
Даже в реальном мире такая обильная одаренность редко кому идет на пользу. Привыкший с детства к тому, что ему все легко и задаром дается, ребенок, если не имеет хорошего учителя, может просто-напросто не научиться вкалывать! Поэтому во взрослой жизни он в итоге мало чего добивается, обойденный менее одаренными, но более усидчивыми и работящими. Конечно, исключения из этого правила есть, но Петтигрю им не стал. Ему его излишняя одаренность впрок не пошла.
Нет, головокружения от успехов с Питером не случилось. Не случилось не из-за того, что он нашел сурового наставника, который безжалостной суровой рукой загнал бы его за парту, ставя невыполнимые задачи, и не потому, что сам взялся за ум, а по более неприятной причине.
К великой печали, Питер был мальчиком умным, но не мудрым. Ведь ответить или хотя бы задаться вопросом: ”Какое место, весь из себя умный и добрый, но слабый и безвольный, я займу в выбранной стае?” — он не смог. И зря, потому что правильный ответ на это — ”шестое”. Даже если в команде их всего четыре. А теперь следующий вопрос: ”Какому ребенку понравится, что шестерка умнее его самого?”
Может быть, кто-нибудь и поймет все правильно, поддержав и направив такого мальчишку. Получив взамен ужатой гордыни не шестерку, а искренне, до глубины души преданнейшего друга на всю жизнь. Жаль, что такие мудрые встречаются слишком редко. И уж точно такими не были те, кто гордо самоназвались потом Мародерами.
И Джеймсу, и, в особенности, Сириусу успехи его очень и очень не понравились. Последний хоть и ненавидел свою семью, но мировоззрение Блэков в буквальном смысле слова впитал с молоком матери. И это самое воспитание нашептывало ему, что ”Гриффиндор-Гриффиндором, но негоже пажу быть умнее сеньора!”
Хотя, быть может, Блэк так подробно ничего по полочкам для себя и не раскладывал. Просто ему не нравился сам Петтигрю, было ему банально завидно, что парнишка умнее его, — вот и весь разговор.
Как бы там ни было, но результатом такой неприязни стал серьезный разговор Сириуса с ”зарвавшимся” Петтигрю после первых серьезных его успехов. Вопрос был поставлен ребром: ”Если Питер и в дальнейшем рассчитывает на их защиту, если не хочет с ними поссориться, то ему следует не так зацикливаться на учебе и меньше получать похвал и баллов! Не дело это, когда преподаватели ставят чистокровному законнорожденному аристократу в пример нищего ублюдка!”
Надо отдать должное Питеру, парнишка сразу не согласился. И тогда молодой и крайне вспыльчивый Блэк поступил просто, но невероятно, не по-гриффиндорски, изящно. По пути из одного кабинета в другой, на лестнице, в разговоре он небрежно обмолвился, что Питер больше не принадлежит их кругу. Читай, официально открыл охотничий сезон на отбившегося от стаи.