Интерлюдия 9 (1/2)

— Вы, чистокровные, не знаете, что это такое, быть нищей полукровкой!..

— Но ваш ответ все же ”нет”, не так ли? Что ж… Тогда, мисс Хиллвуд, я ничем не могу вам помочь. Вы можете быть свободны…

Доведенная до истерики первокурсница факультета Рейвенкло в слезах выбежала из кабинета профессора ЗОТИ, а Долорес Амбридж убрала с лица свою привычную, пусть и кажущуюся слегка фальшивой, вежливую улыбку.

— Знаю ли я? Эх, девочка, как никто другой знаю… — тяжело вздохнув, пробормотала Амбридж.

И это было абсолютной правдой.

Иногда результатом внезапной встречи двух абсолютно чуждых друг другу миров является рождение мира нового, сильного или красивого, взявшего лучшее от обоих своих родителей. Но гораздо чаще такая встреча кончается трагедией или уничтожением одного или обоих миров сразу. В летописях можно найти много тому примеров, и история семьи Амбридж могла бы стать очередным ярким подтверждением такой печальной закономерности.

Несколько десятилетий назад случилось так, что чистокровный волшебник Орфорд Амбридж влюбился и взял в жены магглу Эллен Кракнелл. Вскоре у красавицы жены родилась дочка, а через несколько лет еще и сын. Женщина стала классической домохозяйкой и занималась воспитанием детей, тогда как муж, работая в Министерстве магии, обеспечивал своих детей. По описанию вроде бы можно только позавидовать такой семье, так ведь? Но увы. Не все на деле было настолько радужным, каким казалось на первый взгляд.

Занимаемая Орфордом должность полностью соответствовала его магическим способностям — младший помощник второго письмоводителя — ”подай-принеси-пошел на х… не мешай”. На таком месте сложно рассчитывать на успешную карьеру или хотя бы на заработок не только больших, но даже и просто нормальных денег, так что семья Амбриджей жила очень, скажем так, небогато. И самое страшное, Орфорд даже и не мечтал о большем, несмотря на все скандалы, которые ему закатывала его жена. Полное отсутствие амбиций ничуть не лучше, чем их чрезмерность. Эллен, сидя дома, за рутиной повседневных дел и отсутствия средств, быстро растеряла былую красоту, рано постарела и превратилось в классическую стервозную ”пилу”. Ко всему прочему, сын и возможный наследник потенциального нового магического рода в отличие от старшей сестры оказался сквибом.

В итоге семья медленно, но верно распадалась. Маггловская часть закономерно тянулась друг к другу, тогда как отец все сильнее и сильнее любил не жену или сына, а именно волшебницу-дочь, несмотря на то что ”Долли” совсем не отвечала ему должной взаимностью. Выросшая на редкость капризной и строптивой Долорес, ненавидевшая когда ее называли Долли, ко всему прочему, в отличие от отца, имела весьма и весьма серьезные амбиции. И откуда только что взялось? Неумная, невысокая, нескладно сложенная и некрасивая, с личиком, чем-то напоминающим собаку породы боксер, Долорес в своих девичьих мечтах грезила о богатстве и власти, тогда как по жизни, из-за скромных доходов отца, на котенка полукниззла ей пришлось копить почти два года, отказывая себе во всех мелких детских радостях.

С котенком, кстати, связано первое в жизни мисс Амбридж серьезнейшее разочарование. Долорес, будучи фанатом кошачьих и завсегдатаем (насколько это возможно для несамостоятельного ребенка, живущего не в Лондоне) магазина ”Волшебный зверинец”, и раньше замечала, что волшебные кошки как-то странно реагируют на ее присутствие. Недовольно шипят, отодвигаются и абсолютно не желают подставляться под поглаживание. И до тех пор, пока интерес девочки был чисто ”платоническим”, хозяйка магазина могла потворствовать своим питомцам в пренебрежительном отношении к возможной покупательнице. Но когда Долорес, сжимая в руках накопленные галеоны, указала пальчиком на понравившегося ей котенка, путей для отступления не осталось. И отчаянно сопротивляющийся комочек шерсти был торжественно вручен юной хозяйке.

Как оказалось, ей на беду.

И дело было не в привередливости кошек, а в самой Долорес. Выведенные колдунами давным-давно магические кошки инстинктивно старались держаться подальше от ребенка, чтобы невольно не навредить ему. Но когда выхода нет… Быстрый взмах маленькой лапкой, коротенькая царапина, мгновенно распухшая и сочащаяся гноем, и… падающая в обморок покупательница.

Хорошо, что есть аппарация и больница Мунго, хотя и так, как показало обследование, ничего смертельно опасного у девочки не оказалось. Просто необычно сильная, но описанная в трактатах аллергическая реакция. Цена вопроса полного излечения — каких-то двести галеонов, а на купирование острой реакции хватило и возвращенных за котенка трех галеонов, то есть половины от заплаченной суммы.

Ясное дело, что с такими доходами, как у ее отца, о возможности излечения Долли могла даже и не мечтать. Как усмирить свою страсть и держаться от кошек подальше? Либо превратиться в один большой ходячий гнойник. Скрепя сердце, Долорес выбрала первое, а чтобы процесс шел не так болезненно, отец на последние кнаты купил дочери колдографию так понравившегося ей котенка. Дешевая замена, но сколько детских слез было пролито при взгляде на нее… Уже много позже, излечившись от аллергии и имея возможность купить себе любого котенка, Долорес попробовала завести одного, но… Не понравилось. Даже с учетом помощи специально выделенного на уход за котом домового эльфа, дом Амбридж, бывший до появления четвероногого царапающегося комка шерсти дисциплинированно чистым, превратился в невесть что. Везде шерсть, неприятный запах, беспорядок… В итоге колдографии на тарелочках оказались заметно лучше котят настоящих.

В Хогвартс уже не совсем маленькая Долли ехала с тайной надеждой, что в ее судьбе все изменится к лучшему. Что она найдет много новых друзей-магов, ибо с магглами, после того как соседские мальчишки несколько раз ее жестоко обсмеяли, она общаться отказывалась, подведя под это обоснование: ”Мерзкие, тупые и не умеющие колдовать твари”. Отец ее понял и принял такое объяснение, однако после частого повторения этих и им подобных слов вполне закономерно отношение немагической части семьи Амбридж к дочери и сестре стало совсем холодным.

— Хм… — голос Шляпы внутри головы, несмотря на все рассказы отца, все же очень сильно поразил одиннадцатилетнюю девочку. — Любопытный случай. Редкий. Есть и очень амбициозные намерения возвыситься, и в то же время желание найти преданных друзей. И куда же мне тебя направить? Слизерин или Хаффлпафф?

— Конечно же Слизерин!

— А почему не Хаффлпафф?

— Ну…

— Вижу… Но ты зря презираешь их. Впрочем, это тоже знак, да. Хотя мне и кажется, что ты совершаешь ошибку, но… СЛИЗЕРИН!

Так одним совершенно обычным вечером, на самом деле оказавшимся ключевой жизненной развилкой, жизнь Долорес резко изменилась. И нельзя сказать, что к лучшему. Что бы там ни говорили, слизеринцем тебя делает не кровь, не семья и не Шляпа. Раз и навсегда истинным слизеринцем тебя может сделать только факультет. Но глупо было бы рассчитывать на то, что жизнь бедной, некрасивой и нечистокровной девочки на факультете очень обеспеченных аристократов-пуристов будет легкой. К сожалению, поняла это Долорес гораздо позже, а поначалу все было… совсем не так уж и плохо, как могло бы быть. Спасало правило ”факультет — это семья” и, как это ни парадоксально, далекая, мягко говоря, от признанных стандартов красоты внешность. Чистокровным красоткам нравилось то, как компания страшилы-полукровки оттеняет их собственную изящность и ухоженность. С учетом того, что у Долорес в семье не было волшебницы, дабы растолковать присущие ведьмам ”женские хитрости”, а плохие отношения с матерью отрезали и маггловские, то удивляться такому факту было глупо. Как бы там ни было, хотя особой дружбы у Долорес ни с кем не сложилось, но и полным изгоем на факультете она не стала.

А потом детство, умильное в простоте своих проблем, резко закончилась. Амбридж повзрослела, потому что впервые по-настоящему влюбилась.

В своих сердечных предпочтениях она оказалась совсем не оригинальной. По шестикурснику Рейвенкло магу-полукровке Альфреду Роузстоуну вздыхала добрая половина всех девчонок Хогвартса, начиная курса этак со второго. Естественно, абсолютно никаких шансов у Амбридж, как у подростка в поре ”гадкий утенок”, к тому же откровенно не блистающей красотой и манерами, не было, но… Сердцу не прикажешь, тем более в таком вот возрасте.

Посмотрев на оказываемые Амбридж, со всей скованностью юности и одновременно беспардонностью отсутствия правильного воспитания, Роузстоуну знаки внимания, ее ”подруги” придумали очень неординарный для их возраста план. Зацепившись языками на тему темных искусств, слово за слово, девушки поспорили. Амбридж была абсолютно уверена в себе, ее конфидентки — как бы тоже, так что вскоре банк оказался составлен очень привлекательный. На кону со стороны ”подруг” стояло дорогое платье и набор косметики ”Неотразимая ведьма”, невероятно желаемые Долорес в виду близящегося новогоднего бала-маскарада. Амбридж же со своей стороны, из-за отсутствия у нее соответствующей суммы, рискнула и поставила желание и, естественно… выиграла!

— Я могу поклясться, — говорила проигравшая ”подруга”, — что и заклятия на платье, и зелья, корректирующие твою внешность и привлекающие к тебе внимание, продержатся как минимум сутки. Все по-настоящему. Выигрыш твой, долг чести мой, — и глядя на недоверчиво посматривающую на нее софакультетницу, тяжело вздохнула. — Как с тобой, полукровка, тяжело. Понимаешь, в нашем кругу расплачиваться за поражения приходится абсолютно честно, иначе окажешься в пустоте. С не держащими слово обманщиками просто никто никаких дел иметь не будет! Так что на балу ты сможешь поставить на колени просто кучу парней. Пожалуйста, не трогай только наших… — с мольбой в голосе попросила она Амбридж.

— Ха! Я подумаю…

Как бы там ни было — ”честь… слово…”, но выигрыш Амбридж проверила. Как смогла. И на первый, да и на второй взгляд все действительно было без обмана. К сожалению, историческую фразу ”Бойтесь данайцев, дары приносящих!” Долорес не знала...

Хотя, поначалу, ничего не предвещало страшного финала. Приняв дорогие зелья, толстенькая и низенькая Долорес стала стройной фигуристой девушкой и произвела на балу настоящий фурор. Многие юноши пытались заглянуть под ее маску, стараясь угадать имя или получить обещание свидания. А потом, ближе к двенадцати, спустя ровно двадцать четыре часа и одну минуту после слов слизеринки ”…как минимум сутки…” с Долорес повторилась история Золушки. Действие зелья красоты окончилось, и одновременно с ним спал эффект трансфигурации с платья. И Амбридж, не успев даже ойкнуть, оказалась полуголой посреди Большого зала. Ведь эффектное, предельно облегающее фигуру розовое платье было рассчитано на высокую и стройную, а не на низенькую и пухленькую девушку. Вот и треснуло оно, расползшись на куски по швам...

От последовавшего за этим дружного хохота, казалось, рухнут стены зачарованного еще Основателями замка.

Как в любом хорошем плане, здесь одним ударом достигалось сразу несколько целей. Жестоко наказывались ”провинившиеся” парни, которым было совсем не здорово узнать, к кому именно они клеились. Ставилась на место наглая полукровка. И, что самое важное, троица слизеринок производила на всех заинтересованных лиц весьма и весьма достойное впечатление своим воображением и практическими навыками. Хотя и не без изъянов. Правило ”факультет — это семья” они достаточно сильно нарушили такой пусть и не откровенной, но все же подставой. ”Но ведь дуре-полукровке честно сказали — срок действия сутки. И кто ей виноват, что она главного не услышала или не придала этому значения?”

О том, что сбежавшая с бала Долорес всю ночь где-то в замке горько прорыдала в обрывки своего платья, ”подруги” догадывались, но не слишком беспокоились: ”В конце концов, это всего лишь полукровка…” Правда, если бы они узнали, что думала и в чем клялась смертельно оскорбленная ими девочка, быть может, их мнение бы и изменилось. Самые страшные поражения как раз и происходят именно из-за такого вот пренебрежительного отношения к своим врагам.

”Я отомщу им! Всем! Клянусь! — яростно шептала Амбридж, размазывая по щекам горячие слезы. — А этот розовый цвет… Пускай он совсем мне не идет! Пусть я никогда не забуду этого позора!.. Пусть! Но он сделал меня сильной, лишил иллюзий, что я могу надеяться на дружбу и любовь… Так что я принимаю от Магии этот гейс! И буду носить его как флаг моих будущих и прошлых побед!”

Как и свойственно молодости, терпения в претворении своих планов в жизнь у Долорес не было, и она накинулась на одну из своих ”подруг” со всем пылом юности, надолго отправив ее подлитым ядовитым зельем в Больничное крыло. Однако тут уже Амбридж оказывалась кругом неправой. Как официально — из-за нападения на ученика, так и по неписаным правилам аристократических традиций, где ”одиннадцатая заповедь” — ”Не попадайся!” — является первой и единственной.

Тем более, согласно мировоззрению ее чистокровных недоброжелательниц, обиды — прерогатива аристократов и только аристократов. А всякая там чернь права обижаться не имеет по определению, и уж тем более обижаться на кого-то, стоящего настолько выше. А раз знать свое место холопка не желает, то ее нужно проучить! И с этого момента жизнь Долорес в Хогвартсе превратилась в тот ад, который в небольшом тесном коллективе могут создать только женщины своей провинившейся товарке.

Внешний мир тоже не баловал девушку радостными событиями. Шестнадцатый год жизни вообще у Амбридж оказался очень насыщенным. Семья Амбридж окончательно распалась. Эллен Кракнелл, захватив с собой сына, ушла из семьи и магического мира в родной маггловский к своим родителям, которые в свое время, кстати, были против ее замужества за этим… человеком. Не так уж сильно и переживавший по этому поводу отец продолжил как ни в чем не бывало работать в Министерстве на своей убогой должности. После такого у Долорес не осталось даже иллюзий о возможности нормального детства или юности, а также поддержки семьи в будущей карьере. Напряженные же, мягко говоря, отношения со свидетелями того позорного бала-маскарада практически заставили Долорес отдавать все свое время и силы учебе и библиотеке. В итоге Хогвартс покинула уже полностью состоявшаяся стерва. Закаленная нападками ”подруг”, лишенная всяческих иллюзий о своей женской привлекательности, а потому стойкая к лести, и… с выжженной завистью и ненавистью душой. Усугублялось это вынужденно выученным уроком почтения к чистокровным и четким пониманием, что не имея достойных предков добиться чего-либо хорошего в магическом мире невозможно. И куда ей было с таким настроем податься? Правильно. Только в Министерство.

Случаются и счастливые совпадения. Благодаря одному такому вот совершенно неожиданному Амбридж устроилась на работу в Министерство магии на должность младшего стажёра в Отдел борьбы с неправомерным использованием магии. И не прошло и года, как приставка младший в названии исчезла — ровно на год раньше, чем заведено. Усердная беспринципность, преданность покровителю и крайняя мстительность — вот те три кита, благодаря которым Амбридж успешно росла в чинах. А уж начавшаяся гражданская война, с ее неизбежными кадровыми перестановками и чистками неблагонадежных, сделала Амбридж, благодаря демонстрируемым ею качествам, очень и очень востребованным кадром. Умных и красивых всегда полным полно, а вот преданных и работящих даже в полном чудес магическом мире всегда не хватает. В итоге Долорес вознеслась на такую высоту, куда во времена учебы в Хогвартсе бедной школьнице даже в самых радужных снах не могло привидеться.