Страх (2/2)
— Хочу, — кивнул Се Лянь, выпустив изо рта чёрную трубочку, через которую потягивал коктейль.
— В тот день был ужасный ливень…
Гремели молнии, ветер срывал с деревьев пожелтевшие листочки, унося их прочь. Буря разыгралась быстро: ещё полчаса назад светило солнце, а сейчас небо заволокло чёрной, как сама смерть, тучей.
Ши Цинсюань, застигнутый непогодой врасплох, бегом бежал из танцевальной школы, он давно бросил попытки прикрыться рюкзаком с учебниками — всё равно уже промок до нитки. Вдруг небо прорезало белой молнией и мальчик, вскрикнув, свернул в первый попавшийся двор, решив, что укроется пока где-нибудь здесь. Как раз на детской площадке нашелся небольшой домик, под крышу которого попадало не так много дождя.
— Ну вот, — телефон, вымокший вместе с хозяином, напрочь отказывался подавать признаки жизни, поэтому оставалось лишь снова убрать его в рюкзак, а сам рюкзак поставить на самое сухое место под крышей.
— Эй, мальчик! — с той же стороны, откуда Ши Цинсюань забежал во двор, зашёл мужчина в тёмной одежде, он держал в одной руке зонт, а в другой кожаный дипломат. — Замёрз наверное? Пойдём со мной, переждёшь грозу. У меня племянник твоего возраста, познакомитесь.
— Как-то неудобно, — Цинсюань выжал мокрые волосы и теперь выглядел совсем растрёпанным. Вновь подул ветер и мальчик поёжился, чувствуя, как начинает мелко дрожать от холода. Мужчина подошёл ближе и немного наклонил зонт в сторону, приглашая всё же присоединиться. Ещё секунду Цинсюань колебался, затем подхватил рюкзак и всё же пошёл с мужчиной в подъезд.
Ши Цинсюаню было пятнадцать и он знал, что от незнакомцев нужно держаться подальше, но на улице так холодно, а этот мужчина выглядит как простой вернувшийся с работы человек, который решил проявить доброту, увидев несчастного замёрзшего ребёнка. Когда тот привёл мальчика в квартиру на втором этаже, тот совсем успокоился, увидев, что встретить мужчину вышел тот самый племянник его возраста.
— А-Сюань, найди мальчику какую-нибудь одежду, он весь промок, — бросил мужчина подростку. Выглядел тот по меркам Ши Цинсюаня странновато: бледный и очень худой, одет во всё чёрное, но он всё же был и это уже хорошо. — Как тебя зовут?
— Цинсюань, — улыбнулся мальчик, стянув мокрые кроссовки у двери. Вскоре молчаливый юноша вернулся из своей комнаты и протянул Ши Цинсюаню стопку чёрной одежды. — Спасибо. Где я могу переодеться?
— Пойдём, — наконец заговорил парень и проводил гостя до небольшой аккуратной ванной комнаты. Здесь Ши Цинсюань смог спокойно переодеться, а мокрую одежду повесить сохнуть на батарею. Выбравшись из ванной, он направился туда, откуда слышались голоса: на кухню.
— Тебе идёт этот цвет, — тепло улыбнулся мужчина. Ши Цинсюань ответил такой же улыбкой и хотел было попросить телефон, чтобы позвонить домой, но мужчина опередил его, заговорив первым. — Садись к нам, поужинай. Что ты будешь пить?
— Я бы выпил зелёного чая, — мальчик сел на краешек стула и пододвинул к себе мисочку риса с карри. Мужчина поднялся со своего места, отошёл к разделочному столику и пару минут заваривал чай. В это время Цинсюань молча ел, изредка поглядывая на мальчика, который без смущения смотрел на него так, что хотелось поёжиться.
— Поиграете вместе? — предложил мужчина, когда ужин был закончен. Непогода, кажется, постепенно начинала успокаиваться, поэтому скоро можно было возвращаться домой, но от перспективы пообщаться с этим загадочным А-Сюанем Ши Цинсюань решил не отказываться. Ни удивление, мальчик тоже согласился.
Единственное, что было странным, это то, что мужчина, назвавшийся А-Чжу, остался в дверном проёме наблюдать, как Хэ Сюань показывает Ши Цинсаюню книги и свои сложные наборы лего. Когда мужчина отвлёкся на телефонный звонок и отошёл от дверного поёма, Хэ Сюань вдруг схватил своего нового знакомого за руку, привлекая внимание, приложил палец к губам, призывая к тишине и постучал пальцем по иероглифу на корешке книги. Это был иероглиф «спасение». Ши Цинсюань нахмурился, не понимая, что мальчик имеет ввиду, но тот не успел объясниться, потому что А-Чжу быстро закончил разговор и вновь появился в дверном проёме.
Ши Цинсюань почувствовал себя неуютно, но продолжил как ни в чём не бывало общаться с Хэ Сюанем, изредка поглядывая на взрослого. Никак не удавалось выбросить из головы этот странный знак, Цинсюань никак не мог понять, в чём дело и почему мальчик показал ему именно этот иероглиф. Нужно было спасать? Кого? Хэ Сюаня? Себя самого? Или не нужно?
— Я вызвал тебе такси, Цинсюань, сможешь назвать водителю адрес и он отвезёт тебя домой, — прошло около получаса, прежде чем А-Чжу вновь отлучился и вернулся в комнату. Хэ Сюань снова настойчиво показал тот иероглиф, но Ши Цинсюань по-прежнему не понимал, что ему с этим делать. Он решил пока запомнить адрес и возможно позднее вернуться, чтобы помочь Хэ Сюаню, рассудив, что помощь, вероятно, нужна именно ему.
— Спасибо вам. Я быстро переоденусь и иду, — одежда за это время успела неплохо подсохнуть, поэтому, когда Ши Цинсюань переоделся, никакого дискомфорта не ощутил. Правда, ужасно захотелось спать.
— Такси приехало, — оповестил А-Чжу, когда Цинсюань вышел из ванной.
— Хорошо, — мальчик быстро обулся и улыбнулся Хэ Сюаню, понуро застывшему в дверном проёме между коридором и своей комнатой. — Мы обязательно ещё погуляем, Хэ-сюн!
Мальчик ничего не ответил, лишь скрылся в темноте комнаты, а Цинсюань, отчаянно зевая, вышел за дверь. А-Чжу направился следом. Шаги младшего Ши постепенно становились всё медленней, он успел спуститься на два пролёта, прежде чем остановиться, взглянуть на широко улыбающегося мужчину и наконец закрыть глаза.
Вновь открыл он их лишь через несколько часов. Обстановка значительно изменилась: Цинсюань лежал на пыльном диване в тёмной комнате, где кроме этого самого дивана стояли лишь едва различимые в темноте стол и стул. Мальчик медленно поднялся с кровати и ступил на застеленный плотной плёнкой пол. Плёнка немного липла к ногам, но обращать внимание на такую мелочь было бы глупо. Самым пугающим во всей обстановке был запах. Сладковатый, но ужасно тяжёлый и неприятный, как если бы здесь погибло животное и начало разлагаться. Ши Цинсюань почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
Он зажал рот и нос рукой, стараясь дышать через раз. Медленно продвигаясь по комнате, он дошёл до двери и дёрнул ручку. Та, на удивление, поддалась, выпуская мальчика в тёмный коридор. Здесь на полу тоже лежала плёнка, что немало удивило Цинсюаня. Он открыл ещё одну дверь и зажмурился от ударившего в глаза света, а после, сумев к нему привыкнуть и заглянуть наконец в комнату, закричал и бросился прочь.
В комнате А-Чжу сидел напротив привязанной к стулу истекающей кровью женщины, чем-то неуловимо похожей на Хэ Сюаня. Мужчина держал в руках какой-то инструмент и с застывшей улыбкой глядел на дверь, откуда только что показался пришедший в себя мальчик.
— Чего ты так испугался, Цинсюань? — мужчина медленно вышел из комнаты, с инструмента, напоминающего ручную дрель, капала кровь. — Тебя напугала эта сучка? Всё в порядке, не нужно бояться трупов.
— Не подходите… — Ши Цинсюань вжимался в дверь, ведущую прочь из квартиры, ручка не поддавалась и выбраться никак не получалось. — Не подходите ко мне!
Следующие два дня прошли как в тумане: мальчик был ужасно напуган, вжимался в угол комнаты, где пришёл в себя и, когда А-Чжу пытался с ним поговорить, начинал плакать и проситься домой. К утру третьего дня Цинсюань решил, что обязательно должен попытаться сбежать: он поборол свой страх, осмотрел умершую женщину, в волосах которой нашёл красивые тонкие шпильки. С помощью них он пробовал вскрыть замок, но это только в фильмах выглядело просто, а на деле механизм никак не поддавался. Именно за этим занятием мальчика и застал А-Чжу. Он страшно разозлился, избил его, громко крича о воспитании и покорности. В конце концов, успокоившись, мужчина ненадолго оставил до смерти напуганного Цинсюаня в покое, а вернувшись через пару часов, сломал его правую руку в плече. Чтобы больше не пытался себя спасти.
На пятый день, когда надежды выбраться уже почти не осталось, Ши Цинсюань, едва сумев заснуть, оказался разбужен звуком торопливых шагов.
— Вставай, быстро! Бежим отсюда! — отчаянно дрожащие руки Хэ Сюаня покрывали красные пятна, он схватил Ши Цинсюаня за здоровую руку и потащил к выходу, не давая ни секунды на то, чтобы осознать произошедшее.
Впрочем, получи Ши Цинсюань тогда эту секунду, всё наверняка обернулось бы лишь новой волной истерики. Сейчас он плохо помнил день, когда Хэ Сюань вытащил его из той проклятой квартиры. Он помнил, что потом была полиция, врачи, что мама постоянно плакала, а старший брат клялся больше никогда не отпускать Ши Цинсюаня одного на улицу. Хэ Сюань тоже то и дело мелькал рядом. Сначала давал показания в участке, потом отвечал на вопросы врачей, а потом, уже в суде, рассказывал, что дядя держал его взаперти в квартире вот уже несколько месяцев, шантажировал тем, что если Хэ Сюань что-то расскажет, то его мать, первая пленница, будет убита. И Хэ Сюань слушался его. Слушался ровно до того дня, пока на пороге квартиры не появился Ши Цинсюань. По хорошему, все эти показания должен был давать сам А-Чжу, Хэ Сюань же должен был сразу отправиться на попечение к отцу, но в тот злополучный вечер мальчик избавил мир от присутствия в нём своего сумасшедшего родственника: один точный удар ножом помог ему выбраться, вытащить Ши Цинсюаня и остановить весь этот кошмар наяву.
— Так и вышло, что мы познакомились, — подытожил Ши Цинсюань. На столе теперь стояло на порядок больше пустых стаканов, а сам парень сейчас допивал последний коктейль. — Сначала я боялся общаться с Хэ-сюном, брат постоянно говорил, что он ненормальный, раз смог убить человека, что он мог бы спасти меня и побыстрее, я поначалу верил этому, а потом понял, что всё это глупости и Хэ-сюн тогда спас мне жизнь. Нам было сложно, мы оба чувствовали себя некомфортно, но справились с этим. Иногда Хэ-сюн снова вспоминает те события и дистанцируется, чувствуя вину, в такие моменты важно показать, что его чувства для меня очень важны, показать, что я рядом и не виню его ни в чём. Я уверен, что у вас с Хуа Чэном точно получится помириться, главное спокойно обсудите ситуацию и решение обязательно найдётся.
***</p>
Домой Се Лянь вернулся ближе к двум часам ночи. После бара он ещё долго гулял с Цинсюанем, они успели обсудить всё на свете, протрезветь, познакомиться с несколькими русскими туристами, показать им район, проводить до отеля и только после этого решили, что пора бы вернуться. И вот теперь Се Лянь тихо пробирался по коридору в сторону спальни. Свет в доме не горел, поэтому молодой человек предположил, что Хуа Чэн спит. Он аккуратно открыл дверь комнаты, разглядел в темноте лежащий на кровати силуэт, поставил рюкзак на стул возле шкафа и собрался пойти умыться, как вдруг Хуа Чэн задвигался и сел на кровати.
— Гэгэ? — негромко позвал он. Се Лянь обернулся, замерев у выхода. — Гэгэ, не уходи.
— Я скоро вернусь, Сань Лан, — выдохнул Се Лянь и тихо вышел. Он правда постарался быстрее, поэтому уже через десяток минут вернулся в комнату и сел на край кровати. Сейчас, когда после ссоры прошло достаточно времени, когда Цинсюань убедил в том, что всё не так уж и безнадёжно, Се Лянь почувствовал себя лучше и совсем не хотел вновь поднимать эту тему. Он боялся, что Хуа Чэн сразу затеет тяжёлый разговор, но тот лежал совсем тихо, не подавая голоса, можно было бы подумать, что он спит, но было видно, что это не так. Поборов слабые сомнения, Се Лянь лёг рядом и оказался сразу заключён в объятия. — Тебе лучше?
— Да, прости меня, — Хуа Чэн уткнулся лбом в грудь Се Ляня и вновь заговорил. — Я наверное уже надоел тебе с этими вечными извинениями, но я правда не знаю, что ещё могу сделать…
— Тише, — услышав, как дрогнул голос возлюбленного, Се Лянь поцеловал того в макушку и лёг поближе. — Поговорим об этом утром, хорошо?
— Хорошо, — согласился Хуа Чэн и прикрыл веки. — Спокойной ночи, гэгэ.
Ночь и правда выдалась спокойной: из открытого окна дул свежий ночной ветерок, справа тихонько гудел увлажнитель воздуха, чуть слышно шелестели чёрные шторы. Утро тоже началось спокойно: прохладный ветерок сменился тёплым, а увлажнитель автоматически отключился, когда уровень воды достиг отметки минимума. К утру под одеялом стало жарко, поэтому оно оказалось успешно сбито куда-то к ногам, по пробуждении Се Лянь ничуть этому не удивился.
Обрадовало и то, что объятия за ночь не исчезли, они даже стали крепче — Хуа Чэн обнял возлюбленного всеми конечностями, словно старался спрятать от внешнего мира, а Се Лянь и не был против. Он оставил на макушке Хуа Чэна лёгкий поцелуй и мягко огладил выпирающие на спине позвонки. Внезапно его внимание привлекло какое-то странное ощущение: он почувствовал бедром какую-то жёсткую ткань или вроде того. Се Лянь осторожно приподнялся, стараясь не потревожить сон любимого, заглянул туда, где его ноги переплетались с ногами Хуа Чэна и увидел плотный белый бинт, которым Хуа Чэн перебинтовал колено. Не получалось в полной мере его рассмотреть, поэтому Се Лянь нахмурился и медленно-медленно начал отстраняться. Хуа Чэн недовольно заурчал и сильнее сжал его в объятиях, а когда Се Лянь попробовал снова, младший сонно заморгал глазами и аккуратно отстранился сам.
— Доброе утро, гэгэ, — Хуа Чэн перевернулся на спину и вытянул руки, потягиваясь. Теперь, благодаря тому, что он лежал боком, Се Лянь смог полностью рассмотреть белый бинт, в центре которого красовалось подсохшее алое пятно крови.