1. кровать /post-apocalypse (2/2)

— Пойдем домой, пьянь, — он нехотя разомкнул руки, с силой вытягивая их вниз в кулаках, и подошёл к Хакону с протянутой ладонью. Тот довольно улыбнулся и, кажется, собирался принять помощь, но что-то пошло не так и он уронил свою тушу прямо на Эйдена, особо не заботясь о его комфорте. Пилигрим чудом удержался на ногах не без помощи толпы сзади, на которую они вместе бессовестно оперлись.

— Малыш… ты здесь… — пробормотал мужчина куда-то в ухо, согревая раковину теплым дыханием и разгоняя рой мурашек по всему телу.

Хакон стремительно собирался отключаться. Эйден вдруг понял, что у него есть несколько минут от силы, чтобы дотащить его в убежище, иначе их дела плохи. Ночевать в «Глазе» не хотелось. С Фрэнком за стенкой, ага.

Пробираться сквозь толпу стало гораздо сложнее с таким грузом под боком, но Эйден справился. Только Хакон по пути упорно делал неуклюжие попытки с кем-то заговорить, от чего хотелось бросить его тут же, немедленно. Всё равно не сможет догнать.

Свежий воздух подействовал отрезвляюще, стоило сделать несколько вдохов. Хакон заметно взбодрился, а после небольшой бутылки воды прямо в морду лица вообще, можно сказать, пришел в себя. Правда, был жутко недоволен.

— Значит, вот ты как, да… — он предпринимал попытки жаловаться с заплетающимся языком, пока пилигрим пыхтел и тащил пьяное тело по крышам, иногда тихо матерясь. В таком состоянии был очень велик риск головокружения, а в комплекте с беготней и прыжками на высоте он еще больше увеличивался, и Эйден мысленно молился, чтобы этот уникум не изверг на него содержимое своего желудка.

Прошло немного времени, и они сумели добраться до убежища. Эйден открыл дверь ногой и из последних сил втащил уже порядком надоевшего спутника, с шумом кинув его на кровать. Сам сел на стул рядом, чтобы отдышаться. Тяжёлый, зараза.

— Всё, Хакон, сладких снов, давай, — чуть отдохнув, пилигрим встал, чтобы вытащить из-под него одеяло (своё, блин, одеяло) и укрыть несчастного. Стоило ему только наклониться над матрасом, в него вцепились сильные (внезапно!) руки, заставляя посмотреть в большие темные глаза напротив. В фиолетовом свете они выглядели как-то по особенному волшебно, и Эйден на пару секунд залюбовался.

— Т-тебе кто-нибудь говорил... какой ты красивый? — серьезно выдал Хакон, словно не был готов отключиться буквально минут десять назад. Что за человек. Несмотря на свое состояние, он смотрел в голубые глаза очень даже осознанно, словно до этого притворялся.

— Да.

— И кто же? — недовольно пробурчал мужчина, почти по-детски надув губы. Эйден усилием воли подавил смешок.

— Один молодой человек из дома Сверре.<span class="footnote" id="fn_30671684_0"></span>

— Не помню такого дома в Вилледоре, — пробухтел Хакон с еще большим недовольством, кутаясь в одеяло. Эйден вновь подавил смешок и стал выискивать свой спальник в тусклом свете ламп.

Хотелось, конечно, поспать на собственной кровати, укрывшись одеялом, как нормальные люди, но даже если бы он захотел сейчас прогнать Хакона, то ничего бы не вышло — тот давно уже храпел, наконец уснув.

Эйден взглянул на звёздное небо в окне, потом на слегка фиолетовое лицо Хакона. Улегся в спальник, недовольно ворочаясь, и закрыл глаза. Эта ночь получилась крайне странной, но он не удивлен. В этом городе вообще редко бывали ночи, когда ты просто спишь и просыпаешься утром, как нормальные люди.

Но с Хаконом было по-другому даже в этом непостоянстве. Он вызывал у Эйдена массу различных чувств, иногда раздражая до трясучки, а иногда забирая возможность дышать на какое-то время. С ним всегда было непредсказуемо, но в этом ощущалась некая стабильность.

Пилигрим не был готов признаться себе, как он незаметно для себя подсел и уже не представлял своей жизни без этого всего. Без шуточек, таксистких баек, рассказах о бывших жёнах, всегда внезапной серьезности, без «малыш» и ласковых потрепываний по макушке.

Он напоследок взглянул на незваного гостя, уютно зарывшегося в одеяло, и закрыл глаза, устраиваясь поудобнее. Окна и дверь были заперты, и стало пахнуть не только ромашками, но и алкоголем. Фиолетовый свет уже не бил по глазам, как в первое время в городе, наоборот убаюкивая.

«Какая ж ты скотина, Хакон», — едва слышно прошептал Эйден скорее в воздух, чем кому-то.

Ответом ему стало тихое похрапывание и шумящие деревья.