5. а если я захочу поцеловать тебя снова? /post-apocalypse (1/2)

— Хакон? — такой приятный теперь слуху голос доносится откуда-то из-за спины, выбивая из размышлений и сладкого алкогольного забытья.

— О, малыш, как жизнь? — пытается придать голосу беззаботное выражение. Медленно разворачивается, продолжая сидеть. Он слишком устал и слишком пьян, чтобы вставать на ноги. Хотя, выпил он немного, но устал всё-таки сильно.

— Ты в порядке? — Эйден без лишних слов плюхается рядом, также свешивая ноги.

— Ну так, — вяло бросает Хакон, явно давая понять, что на долгий разговор не настроен. — Ты чего здесь? — бросает взгляд на пилигрима украдкой, словно боится. Нет, не боится, но… черт, кажется, боится.

— Да просто интересно стало кое-что.

— Малыш, я такой пьяный и такой уставший, давай ты отведешь меня на боковую, а завтра поговорим, — что бы там ему не было интересно — не сейчас. Сейчас он не готов строить из себя шута и травить байки.

— Ты чего напрягся так?

— Тебе кажется.

— Да брось, простой вопрос.

— Ну ладно, — бегун тяжело вздыхает и полностью поворачивается в сторону Эйдена. Упрямец не отстанет, это уж точно.

— Тот вечер, когда мы раздобыли бутылку ко…

— Нам необязательно говорить об этом, Эйден, — только начинает, а у Хакона в душе уже ураган. Он снесет все на своем пути, если вовремя не заткнуть парня.

— Почему? — тихо спрашивает пилигрим, борясь со страхом, смущением и лёгкой паникой даже. На кону слишком много. Будет глупо так потерять всё, одной фразой. Но это как гнойная рана — нужно всё-таки стиснуть зубы и сорвать дурацкий пластырь, чтобы она не убила тебя. Страшно, но желание докопаться все же сильнее. — А если я захочу поцеловать тебя снова? — спрашивает Эйден, наступив на горло страху и стараясь выглядеть максимально спокойным. Словно это такой простой вопрос, и не так уж и важно, что ему ответят. Play it cool, все дела.

— Так сильно понравилось? Чего ж молчал? — после короткой паузы нарочито небрежно бросает мужчина, скрывая за усмешкой бешеный стук сердца, а за кусочком полудохлого мха в руках, бросая частицы вниз по одной, — страшно дрожащие руки, непослушные, заразы. И отворачивается к ночному городу, пряча лицо. Бегун — он и есть бегун. Ночной или трусливый.

— Я… вспомнил об этом где-то сутки назад, — честно ответил Эйден. — И искал тебя весь день. Почему ты мне не сказал?

— А сам как думаешь?

— Ты… пожалел? — тихо спросил Эйден, сжимая руки в кулаки. Это именно то, о чем говорил Спайк. Нельзя, блять, привязываться, даже если очень хочется, чтобы потом не было так больно. Он уже начал прикидывать в голове варианты, как бродить по городу, чтобы больше не встречаться.

— Чего? Нет, — кажется, Хакон был искренне удивлен таким ответом. — Откуда мне было знать, что ты не помнишь? Я думал, ты сделал вид, что ничего не было. То есть, мы были пьяные, такое бывает.

— Блять, я сейчас совершенно трезв и мог бы сделать то же самое, — уже подуспокившись и теперь не боясь отказа, выпалил юноша и мысленно хлопнул себя по лбу.

— А как ты вообще вспомнил-то? — после некоторой паузы спросил Хакон, странно улыбаясь уголками губ.

— Да так, внезапно в голову ударило.

Два дня назад.</p>

Эйден сам не понял, зачем приперся на эту вечеринку. Нет, тут было здорово, и даже очень, но это было совсем не в его стиле — вся эта выпивка, топлпа, шумиха. Наверное, хотелось отвлечься от уже какого-то хера привычного «подай-принеси», местных конфликтов всех со всеми, от себя, наконец. Опрокинуть внутрь несколько стаканов или бутылок чего-нибудь и хоть на одну ночь сделать вид, что ему весело и хорошо.

Он сверлил барную стойку невидящим взглядом, внутри уже плескалось полбутылки какого-то выдохшегося отвратительного пива, но для лёгкого тумана в голове и какого-никакого расслабления это было прям самое то. Окружающие звуки потихоньку сбавляли громкость в голове, тело становилось немного ватным, взгляд затуманивался. Отлично.

От жалкого распития в одиночестве пилигрима внезапно спасла Лоан, с шумом плюхнувшись на соседний барный стул. Она тоже уже была навеселе.

— Не делай вид, что тебе нравится это дерьмо, — она указала на полупустую коричневую бутылку рядом с парнем.

— Не делаю, — пожал плечами Эйден, выныривая из поступившей дремоты. Усталость тоже брала своё. — А есть другие варианты?

— Есть. Пошли, — Лоан жестом указала на выход и встала с места. Эйден был не прочь сменить обстановку.

Они вышли из закусочной и переместились за одну из ближайших крыш, где под открытым небом всех желающих ждали старенький матрас на поддонах, скудная растительность и брандспойт. Эйден тут же поджог немногочисленные доски, кинув к ним какую-то древнюю бумажку, переставил ржавую бочку поближе к импровизированному ложу и с удовольствием плюхнулся на матрас полусидя.

— Ну и, где же то самое пойло, ради которого мы здесь собрались? Надеюсь, Фрэнк не запалил тебя, — пробормотал пилигрим, стараясь не провалиться в сон раньше времени.

— А! Так ты здесь только ради бухла, — Лоан к тому времени уже расположилась и успела вытащить небольшую бутылку с красноватой жидкостью, но после вопроса Эйдена быстро прижала ее к себе, словно спасала родное дитя от бандитов.

— Ой, да ну тебя, ты же сама завлекла меня этим, — запротестовал парень, садясь почти по-турецки и протягивая одну руку к такой желанной сейчас выпивке.

Девушка не стала долго разыгрывать драму и наконец удосужилась разлить настойку по видавшим виды кружкам с отбитыми кое-где кусками и сколами. Сейчас это было неважно.

Они болтали о всякой ерунде, иногда в шутку переругиваясь, иногда даже с небольшим рукоприкладством. Во время одной из таких стычек Эйден что-то не рассчитал и завалился на Лоан почти всей своей тушей так, что между ними осталось всего несколько сантиметров и можно было почувствовать на себе чужое дыхание.

Остатками разума, где-то на задворках сознания Эйден понимал, что не стоит этого делать и создавать себе лишние проблемы. Но алкоголь хорошо ударил в голову, умело заглушая всякие там голоса, оставляя только насущное, только желание теплого тела, сейчас такого близкого.

Лоан оказалась смышленее и, не встретив сопротивления, легко прижалась губами к губам Эйдена. У нее они были местами шершавые, а местами даже мягкие.

Пьяный мозг четко понимал, что требуется сделать, но в какой-то момент голосу разума, словно запрыгивая в последний вагон, удалось воззвать к здравому смыслу, и Эйден отпрянул от теплого тела как от огня.

Только он начал подбирать слова, чтобы как-то сгладить ситуацию, как его пронзило странное чувство. Кажется, дежа вю оно называлось.

Такое же теплое тело, но более мускулистое, не под лёгкой укороченной кофтой, а под грубой зеленовато-черной накидкой. Запах, запах тоже не альпийских лугов, но более приятный носу, с ноткой пряности. Волосы не лезут в лицо, но приятно ощущаются под ладонью, когда зарываешься в них.