Как далеко ты зайдёшь ради неё (1/1)

На один восхитительный миг Аид чувствует прикосновение губ Персефоны. Мягких, тёплых и нерешительных, почему-то превосходящих все его мечты. Его сердце поёт в эйфории, когда она вздыхает. Он улыбается ей в губы, потому что наконец-то — наконец-то! — он целует Персефону, и это настолько же волшебно, как он и представлял.Затем он чувствует нечто — рябь в мире сновидений. Он чувствует прохладу, как от ледяного дыхания Борея, дрожь пробегает по спине, когда холод кусает его плоть. Что-то не так. Глаза Аида распахиваются: он видит Персефону в таком же шоке и замешательстве, и страх охватывает её лицо. Невидимая сила тянет её прочь от него. Персефона выставляет руки вверх и тянется за что бы ухватиться. Но ничего нет. То, что её удерживает, с железной волей.Аид тянется к ней, надеясь остановить. Спасти её. Он видит ужас в её глазах, знает, что на его собственном лице отражается такой же ужас, но не может добраться до неё вовремя. Их пальцы соприкасаются, и Персефона что-то кричит, но он не может разобрать, что именно, а затем она исчезает. Он один.Сердце Аида колотится в груди, его радостное опьянение превращается во что-то тёмное и закалённое, как клинок. Поле вокруг него больше не тёплое и безмятежное. Трава высыхает, превращаясь в пепел, резкий ветер уносит её над морем. Синие бабочки, лениво порхавшие вокруг них, одна за другой падают вниз на холодную землю. Аида трясёт. Мир вокруг него умирает, а его гнев и слепой ужас усиливаются, как приливная волна. Он поднимает глаза к небу и кричит.— Персефона! — Аид выныривает из сна, молотя цепями, которыми он прикован. Как только спадает короткий миг дурноты, он понимает, что больше не в поле. Цепи, которые его сковали, — вовсе не цепи, а знакомые чёрные шёлковые простыни. До него медленно доходит, где он находится. Он в своей постели. В своём дворце. Снова в Подземном мире. Проснувшись.Осознание — как нож между рёбрами — лишает его воздуха и надежды одновременно. Он падает обратно на простыни, жалобный звук вырывается из его горла, когда он закрывает глаза рукой. Это ошибка.С закрытыми глазами он видит только Персефону. Он воспроизводит последние мгновения их общего сна. Страх в её глазах пробирает его до глубины души. Он никогда не знал, что кто-то настолько сильный и храбрый, как Персефона, может выглядеть настолько испуганно, и это в свою очередь пугает его. Её губы шевелились в попытках произнести какое-то слово. Какое же? ?Помоги??, ?Аид??. Он не имеет ни малейшего понятия, и его мучает мысль, что он не знает, что случилось и где она находится.То есть не совсем так. Он знает, где её нет, — здесь, с ним — а Деметра слишком жадна, чтобы возвращаться на Олимп с дочерью. Руки богов блуждают с такой же распущенностью, как и их глаза, и она яростно защищает свою дочь. Это значит, что Персефона должна быть там. На земле.Где-то далеко наверху Персефона одинока и испугана, а его нет рядом, чтобы утешить её.Словно чья-то рука сжимает его сердце, и Аид вырывается из чёрных шёлковых простыней постели, едва ли услышав резкий звук рвущейся ткани. Он свешивает ноги и со стоном закрывает голову руками. Он тонет в беспокойстве и безвыходности. Именно в такие минуты возвращаются голоса его юности, наполняя его мысли и убеждения болью и тонкими манипуляциями.Ему так много хотелось ей сказать. Голос, глубоко засевший в его голове, коварный и жестокий, шепчет, что она только причинит ему боль. ?Верь мне, Аид?, — как бы говорит он. Никому нельзя доверять. Все причиняют тебе боль.Только не Персефона, с горечью вспоминает Аид. С тех пор как он встретил её, она проявляла только доброту. Она дарила ему цветы, танец, пикник.Жестокая. Жестокая девчонка, которая искушает тебя только для того, чтобы разбить твоё сердце. Ты знаешь, что я единственный, кому ты можешь доверять. Единственный, кто по-настоящему любит тебя.— Нет, — рычит Аид. Она собиралась поцеловать его — он был уверен в этом. Он хотел, чтобы она это сделала. Звёзды, как он хотел. Он хочет знать, каково это — быть любимым кем-то настолько удивительным, прекрасным и храбрым, как Персефона.Любовь — то, о чём Аид никогда не смел мечтать для себя. Он уже давно смирился с жизнью в одиночестве. Никто не сможет полюбить монстра. Это было сносно — не идеально, конечно — но Аид знал, что сможет прожить всю жизнь в одиночестве в своём королевстве.Но теперь он жаждет этого. Жаждет её. Персефона — воплощение его самых смелых мечтаний и даже больше. Он никогда не встречал таких, как она. Ни у кого нет её силы, её решимости, её сердца. Аид подавляет рыдания, слёзы текут по его щекам и падают на ступни.Она единственная, кто не обращался с ним как с монстром. Все остальные ходят вокруг него на цыпочках в ожидании взрыва от приступа ярости. Они болезненно аккуратны. Она тоже с ним аккуратна, но делает это потому, что ей не все равно. До сих пор никто так о нём не заботился. Никто не сердился на то, что его семья отмахивается от него, или на то, что он застрял в аду без компании и друзей. Никто не осмеливался взять его за руку без содрогания от отвращения. До неё.Он встаёт с постели, внезапно почувствовав желание действовать. Думай.Он лихорадочно шагает босыми ногами по холодному мраморному полу из одного конца своих покоев в другой. Со стороны он, должно быть, выглядит сумасшедшим. Ему всё равно. Пусть хоть весь мир увидит его. Ни один из них не имеет значения сейчас. Единственная, кто его заботит, — это Персефона.Где она сейчас? По логике, она вернулась домой, на поля Деметры. Запретная территория для таких, как он. Он знает, что Деметра ненавидит его почти так же сильно, как он боится её — леди с золотым клинком из тех женщин, с которыми лучше не ссориться. Его шлем не сравнится с женщиной, которой предана сама трава, и, несмотря на свою грозную репутацию, Аид знает, что в бою Деметра может уничтожить его в мгновение ока.Значит, он не может добраться до Персефоны. Он в такой же ловушке, как и она. Выругавшись, Аид хватает ближайший предмет — инкрустированную драгоценными камнями чашу — и швыряет её в стену, отчего она разлетается на тысячи осколков, осыпая пол комнаты дождём из драгоценных минералов. Аид падает на колени, из его горла вырывается болезненный крик.Единственный раз в жизни он чувствовал себя таким беззащитным, когда его проглотил Кронос. Тогда он был ещё младенцем, а теперь он взрослый. Аид не знает, как быть в такой ловушке. Как будто его связали верёвками и бросили в Тартар. Нет никакого выбора, никакого спасения, никакого способа вернуться к ней.Он нужен ей — он это точно знает. Но она нужна ему больше. Ему нужны её улыбка, её смех, её прикосновения, взгляды, которые она бросает на него, когда думает, что он ничего не видит. Она единственная, кто не осуждает его за прошлое, не называет монстром за то, что ему пришлось сделать. Персефона ни разу не отвернулась от него.Даже его собственная мать не могла похвастаться тем же.Аид поднялся на ноги и отчаянно ходит. Он в огне. Он должен уйти, должен найти её. Он разрушит Олимп до основания, вырывая колонну за колонной и камень за камнем, пока не найдёт её. Он выкинет Аполлона из его золотой колесницы, подожжёт моря и взломает небеса, пока Персефона снова не окажется в безопасности. Он будет сражаться даже с самой землёй, Геей, — беспомощной перед лицом его ярости. Никто никогда не причинит ей вреда, никогда!Мысль пронзает его затуманенный страхом мозг, заставляя остановиться посреди своих покоев. Ох. Он влюблён в Персефону.В любое другое время это откровение было бы чем-то прекрасным: обнадёживающая мысль, нашёптывающая о счастливом будущем, где она в его объятиях, а его руки — в её волосах, но сейчас это нож, который прокручивается между его рёбрами, пока он не кричит от боли и не падает на колени. Он видит своё отражение в полированном полу, слёзы бегут по его носу и капают на пол. Его рыдания эхом разносятся по пустой комнате.Он ничего не может сделать. Допустим, не совсем уж ничего. Он может пойти и найти Гипноса и разбудить сонного бога грёз. Требовать ответа за произошедшее. Он мог бы пойти и сделать это, но в этом нет смысла — Аид знает ответ. Кто-то вытащил её из их сна. Кто-то разбудил её, и она испугалась.Аид чувствует себя бесполезным.Впрочем, как и всегда, если быть честным с собой. С тех пор, как он и его братья разделили владения. Зевс заявил претензии на небо, потому что в его собственных глазах он являлся единственной причиной, по которой богам удалось свергнуть титанов. Оставалось Аиду и Посейдону тянуть жребий: кто из них получит море, а кто — Подземный мир, а точнее, царство, которое никто не хотел. Конечно, Аид вытащил Подземный мир. Зевс и Посейдон любимы и почитаемы смертными. Они приносят людям дождь, рыбу и достаток.А что же делает Аид? Что требуется. Он выставляет стражу на краю Тартара, охраняя тюрьму титанов. Он собирает мёртвых, распределяет их в Элизиум, Асфодель и Поля скорби, предотвращая перенаселение. Подписывает бумаги, контролирует расселение, сталкивается с оскорблениями и жалобами тысяч разгневанных людей изо дня в день. Смертные, поклонявшиеся его братьям, боялись и ненавидели его за эту роль. Это утомительно, когда тебя так оскорбляют как люди, так и бессмертные. Вот почему он редко выходит на поверхность. Зачем идти туда, где тебя все ненавидят? Лучше остаться здесь, внизу. По крайней мере, в Подземном мире есть работа.Но он рискнул бы насмешками и молитвами смертных, если бы это позволило пройти к ней. Персефона — женщина, которую он любит — где-то там, наверху. Он чувствует её боль и панику, как свои собственные, пронзающие словно стрелы его сердце и лёгкие.Остаётся только одно. Ждать. Аид умеет ждать. Он провёл почти всю свою жизнь, ожидая, что что-то изменится или кто-то проявит доброту. Он может подождать ещё немного. Добравшись до постели, он забирается на неё и со всхлипом переворачивается на спину.Он поднимает глаза вверх, издавая беззвучный крик, позволяя сну одолеть его.Персефона, где ты?