Часть 1. Глава 1 (2/2)

— Согласно легенде, у Салтомской скалы в древние времена жили фейри. Они куда-то сгинули, вину за это возлагают на смертного мужчину. Но вот что я тебе скажу — никуда они не исчезли. И на самом деле фейри не прекрасные воздушные девочки, порхающие в свете луны. Они кровожадные, жестокие и способны разорвать человека в клочья за считанные секунды. Они умело притворяются слабыми и милыми, очаровывают голосами и неземным обликом. В их глазах мелькает вечность, потому цвет постоянно меняется.

Джон вырвался и отскочил в сторону, но тетя снова схватила его за руку.

— Не ходи к скале, вообще не ходи туда, иначе пропадешь! Фейри сожрет тебя или утащит в свой мир и там прикончит!

— Отстань! — заорал Джон, оттолкнув ее. — Отвали от меня!

Он убежал в свою комнату, ожидая, что обезумевшая тетка погонится за ним. Гарри спала по соседству и, услышав крики, сразу пришла к брату.

— Она свихнулась! — Джон указал пальцем вниз. — Несет какую-то хрень о фейри!

— Здрасьте, — фыркнула Гарри, плюхнувшись на кровать. — Тут же туристическая Мекка для фанатов фейри, ты что, не знал? Не видел туристов? Им здесь как медом намазано, ищут чудесных существ с крылышками.

— И ты тоже рехнулась? Травки обкурилась? Какие фейри? — вызверился на нее брат. Гарри обозвала его придурком и врезала подушкой.

***</p>

Утром Джон выскользнул из дома и помчался к шахте.

— Фейри? — задумчиво переспросил Уильям, выслушав эмоциональный рассказ Джона. — Люди верят в эту древнюю легенду. Но мало ли легенд по всей Англии? — Он улыбнулся, глаза блеснули небесной лазурью, и Джон, очарованный этим зрелищем, позабыл о болтовне тети Кэрри.

Через месяц он осознал, что влюблен в Уильяма. Ранее Джон влюблялся в девчонок, парни его никак не привлекали. Сейчас он буквально дышал Уильямом, жаждал видеть его сутки напролет, ловил каждое слово, произнесенное приятнейшим в мире баритоном. И Джон старался не думать, что через два месяца он уедет и оставит Уильяма.

— Не переживай. — Уильям словно читал мысли друга. — Мы никогда не расстанемся, если ты этого хочешь.

— Хочу. — Джон смотрел ему в глаза, любуясь волнами, плещущимися в радужках. — Очень.

— Уверен?

— На все сто. — Джон затаил дыхание, когда Уильям положил ладонь ему на грудь, напротив сердца. — Что ты делаешь?

— Слушаю. — Уильям слабо улыбнулся. — Я всегда буду слышать твое сердце. Где бы мы ни находились, что бы с нами ни случилось.

Джон потянулся к другу, но тот отступил назад.

—Ты еще слишком молод. — Уильям опустил руку. — О, я забыл показать тебе один грот…

— Ты живешь в Лондоне? — удивился Джон. — Или поедешь туда за мной?

— Я буду жить там, где ты, — с серьезным видом ответил Уильям. — И, предваряя твои вопросы, скажу, что ты получишь ответы в положенное для этого время. А теперь идем, пока солнце не село.

***</p>

Через пару дней Джон поскользнулся и упал, неловко взмахнув руками. Сильнейшая боль пронзила левую ногу, и Джон заорал от страха: сквозь кожу и кровь прорвалось что-то белесое. «Кость, — промелькнуло в голове Джона. — Это кость сломалась».

Уильям опустился на колени и очертил пальцами рану. Боль чудесным образом исчезла. Джон хотел попросить позвать кого-то на помощь, но Уильям одним ловким движением вправил кость на место, затем запустил пальцы прямо в дырку, из которой вытекала кровь. Джон зажмурился, раскрыв рот в немом крике.

— Все хорошо, — ласково произнес Уильям. — Все в порядке. Но никто не должен об этом узнать.

Джон несмело посмотрел на ногу: рана затянулась, оставив темно-розовый шрам.

— Мой Джон, — властно продолжил Уильям. — Ты мой и всегда будешь моим.

— Да, — согласился Джон.

— Ты никому обо мне не скажешь и не полюбишь никого другого.

— Да.

— Клянешься ли ты своей вечной душой в верности?

— Клянусь. — Сейчас Джон был готов на все. Попроси Уильям спрыгнуть в шахту или броситься в воду, он бы сделал это не задумываясь.

— Закрепим наш союз. — Уильям слизал кровь Джона со своих пальцев. Потом прокусил кожу на своем левом запястье и поднес руку к губам Джона. — Пей.

Джон без малейшего колебания открыл рот, капля черной крови скользнула ему на язык, обожгла, разлилась едкой горечью.

— Оставь его в покое, мерзкая дрянь! — Громогласный голос тети Кэрри был подобен горному обвалу. Во всяком случае Джону показалось, что он получил камнем по голове. Он вскочил, Уильям тоже. Джон отметил, что нога не болит и он может спокойно стоять.

— Отойди от него! — Кэрри была вооружена винтовкой, которая украшала камин в гостиной. Джон был уверен, что эта штука декоративная. — А ну убрал от мальчика свои грязные лапы, выродок!

— О, старая кошелка Кэрри, — язвительно сказал Уильям, — никак не можешь простить смерть своего ублюдочного мужа? Как это по-человечески, любить того, кто бьет и презирает.

— Не твое собачье дело! — Кэрри вскинула винтовку.

— Тетя, нет! — Джон встал между ней и Уильямом. — Прекрати!

Уильям оттолкнул друга, Кэрри спустила курок, прогремел выстрел. Пуля попала Уильяму в грудь, на светлой рубашке начало расплываться темно-красное пятно. Потрясенный Джон остолбенел, не представляя, что делать. Потом отмер и бросился к упавшему Уильяму, прижимая руки к пятну. Кэрри с неожиданной для ее возраста прытью подбежала к племяннику, сгребла его за шиворот и поволокла за собой, словно Джон ничего не весил. Но скоро она запыхалась и разжала пальцы.

— Это все чертов фейри! — Кэрри отвесила Джону пару оглушительных пощечин. — Он бы тебя сожрал! Они все такие! Фейри убили моего Роберта семь лет назад! От него остались только кости, да и те пожеванные!

— Старая дура! — выкрикнул Джон и бросился к другу. Он бегал среди камней, по отлогому склону холма, даже заглянул в здание шахты: Уильям словно сквозь землю провалился. Не было ни тела, ни крови.

Джон приплелся домой поздней ночью, сгорая от лихорадки, измотанный слезами и криками. Гарри с теткой переодели его и уложили спать, предварительно напичкав жаропонижающим. На следующее утро Кэрри погрузила вещи Уотсонов в такси, сама села с племянниками в машину. Приехав на станцию, она купила билеты и дождалась отъезда автобуса.

— Чертова дура, — ругалась Гарри, — я не успела попрощаться с Мирандой. Она такая милая. Да ты меня не слушаешь? Вот же…

Джон сидел, не сводя глаз с пролетающего мимо пейзажа. Он чувствовал себя опустошенным, словно из груди вырвали сердце, а заодно и душу.

В Лондоне его с сестрой ожидали скандалы родителей, а еще безрадостные два месяца лета. От июня у Джона остался шрам на левой лодыжке и бесконечная тоска по Уильяму.