2 (1/2)

Солнце — звезда требовательная, любило, когда все крутилось вокруг него. И Система, и мифы, и научные труды витаминологов, и многое другое. Солнце редко сталкивалось с открытым неприятием, и в таких случаях спешило доказать, никуда от него не деться, так что лучше его полюбить, или умереть. В отдельно взятых случаях — во второй раз.

Влад, изменявший семейной традиции спать в чытерхбортной постели с крышкой на магнитной защелке, давно познал настырность огненного шара. Сколько бы он ни заклеивал окна газетами, сколько бы ни выливал на газеты черной краски, яркие лучи рано или поздно находили лазейку, и принимались за дело: надоедали графскому отпрыску.

Он с ностальгией вспоминал времена, когда ночевал в ванной. Темно, холодно, сыро, и лучше размножается плесень, полезная во всех отношениях… Увы, после ритуала вызова душ, проведенного бабулей перед зеркалом, оставаться там на ночлег стало решительно невозможно. Полтергейсты, поселившиеся в отражении, пухли от скуки в загробном мире и по ночам приставали к правнуку и племяннику, задавая неуместные вопросы. Когда он, наконец, выпотрошит свою первую жертву? Ему семнадцать! Некоторые в этом возрасте вели за собой войска мертвецов, а он чем мог похвастать? Пятеркой по алгебре? Потомок великого рода, внук Древнего, вычисляет в столбик вместо того, чтобы душегубить?! Позор!

Потомок великого рода к оценке предков относился с присущей подростку долей безразличия, но для Владвены эта оценка кое-что значила. Она отдала двенадцать лет жизни, стараясь наставить внука на путь истинный. Наблюдать за тем, как ростки ее воспитания не прижились, ей было невыносимо тяжело. Она злилась:

— В моей молодости непослушных отпрысков заковывали в кандалы и цепи, закапывали в земле на пару месяцев, чтобы одумались. Если это не прибавляло ума, то детенышей оставляли там навсегда.

Влад знал, что бабушка его ни за что не утилизирует в землю, ведь он все равно, что фамильный рубин для нее: единственная надежда вернуться домой, обрести вновь свою власть. Однако, спорить с ней он не собирался. Спорить с ведьмой все равно, что подписать себе приговор. Убить — не убьет, но в землю закопает. Не на пару месяцев, но Владу, в его нынешнем состоянии, и недели хватит, чтобы переосмыслить все свои жизненные приоритеты, или тронуться умом.

Владвена считала, для дракона он вышел слишком нежным. Что ж, и с этим поспорить нельзя. Влад действительно не отличался гордыней и свирепостью духа, присущим его фамилии. Боевые его навыки также не назвать «выдающимися». О магии и говорить нечего: дара своей матери он не унаследовал, это было ясно с самого его рождения.

Он не испытывал тяги к власти или богатству, не находил в себе желания мстить смертным или нежити, посягавшей на целостность клана или территории драконов, не хотел запивать рубиновом вином человеческие уши под сметанным соусом. Все в нем, «от» и «до», было неправильно, и сам он Она неустанно повторяла, что когда он станет драконом… когда он наконец переродится… когда в нем проснется голод… он еще вспомнит ее слова, и пожалеет, что был не готов ни умом, ни телом!

За века существования род выродился, и сильно смешался со смертными. Чаще появлялись мутанты, не унаследовавшие с кровью достаточной доли проклятия. Последнее столетие генетические сбои случались чаще еще из-за того, что молодые драконы жили в комфортных условиях: большинству не требовалось прятаться от охотников, защищать семью, охотиться. В двадцатом и двадцать первом веке Этостороннее пространство захватила эпидемия атеизма, и это оказалось как нельзя на руку всем темным существам, получившим наконец возможность выйти из своих убежищ, влиться в многочисленное смертное сообщество.

Как и многие другие дети драконы, Влад не испытывал физической и психологической потребности обращаться, но, не в пример другим, он являлся наследником Древнего. В нем текла насыщенная кровь, и… его запоздалое развитие вызывало массу вопросов.

Влад склонялся ко мнению, что он из «бракованных». Тех, кто по какой-то неясной причине родился совсем без проклятия, без дара, и на дракона походил исключительно внешне, но по сути своей им не являлся.

Если так, Владвена сотрет его с лица земли без сожалений. Старая ведьма не станет терпеть в своем роду вырожденного щенка, несмотря любовь к нему, если мертвое сердце старухи и ее черная душа все еще могли любить.

«Подобное существовать не должно, и эти дурные сорняки стоит искоренять, дабы они не плодились, и не поддерживали наше вырождение», такой являлась ее официальная позиция по вопросу.

Больше неминуемой гибели от рук бабушки, Влада вводила в тоску лишь необходимость подниматься в шесть тридцать по звонку будильника, чтобы успеть на работу. Поднимаясь с постели, он даже немного жалел, что Владвена не торопилась с решением, ведь известно, что лучше один раз отмучиться, чем каждый день по девять часов жизни тратить в пустую, сидя за прилавком.

— Что, малец, тяжелое утро? — поинтересовался мелкий, кривой домовой.

Домовой жил в квартире задолго до переезда драконов, и с их появлением не сбежал, как это сделала бы любая жизнелюбивая нежить. Впрочем, мотивы славянской нежити разгадать было сложно. Славянская нежить отличалась поразительным наплевательством ко всему сущему, в том числе к смертельной опасности.

Обитать в квартире двух драконов для маленького домового духа — испытание, ведь эти существа куда выше рангом, и зачастую не расположены соседствовать с представителями других племен неживых народов. Если Влад еще обладал несвойственной роду лояльностью, то Владвена в подобном оставалась категорично консервативна. Она полагала, мелкой нежити и духам место в слугах у высшей, не иначе.

Домовой так не считал. Старуху он боялся, но покидать свое жилище и сдаваться так просто не собирался. Пакостил ей, переставлял ее склянки с духами и путал на полках в холодильнике баночки с кровью… Тут нужно сказать, что после первой положительной Владвена становилась спокойна и трепетна, как майская роза на рассвете, а после четвертой отрицательной сатанела, и по трое суток не могла уснуть, и домовой об этом был прекрасно осведомлен.

Больше всего ведьму злило, что вытравить домового не выходило. Он знал потайные уголки, в которых Владвена не могла его достать. Что же до Влада, его Ченры забавлял, и он бы, возможно, грустил, если бы потрепанного старичка с узкими и мутными от старости глазами, изгнали.

Ченры относился к младшему дракону, как двороюродный дедушка. Когда Влад был поменьше, именно он выпаивал его во время зимних простуд, и иногда рассказывал ему сказки. Из жалости. Сердце домового растопил убогий вид брошенного ребенка, ведь он представлял собой хозяйственное и домовитое существо, и подход Владвены к воспитанию потомства порождал в нем бурю негодования.

— Как всегда, — кивнул Влад.

— Кури ты поменьше дурмана, просыпаться стало бы легче, — заметил домовой. И тут же добавил: — Слушай, ты не мог бы оказать мне небольшую услугу? Достань мне из ванной пузырек с нашатырем. Твои тетки оккупировали помещение, войти невозможно! Всякий раз, как я покажу там нос, начинается такой гвалт, что у меня голова кругом. Немыслимо. В собственном доме сторонюсь каких-то полтергейстов!

— Говоришь мне про дурман, а сам нашатырем заливаешься, — покачал головой Влад. — Завязывал бы ты с этим, Ченры. Выглядишь, как потрепанная мочалка.

— Сосунка забыл спросить, — ощетинился домовой. — Достанешь, али нет?

Влад кивнул, скрываясь в ванной.

Не успел он переступить порог комнаты и встать перед зеркалом, как то завибрировало, и в отражении появилось серое, покрытое старыми белыми шрамами лицо его возлюбленной тетушки.

Откровенно говоря, утро — не то время, когда хочется вести беседы. Влада это ужасно утомляло, но разве обитатели квартиры и ее отражения об этом беспокоились?.. Все старики такие эгоисты.

— Сколько не смотри, а краше не станешь.

— Здравствуйте, тетушка. Как поживает Ваш прах?

— Покрывается плесенью, полагаю, в семейном склепе. Как скоро Вы, юноша, собираетесь вернуться на свою родину и занять отведенное Вам место в иерархии нашего семейства?

— Скоро.

— Скоро — понятие недостаточно точное, когда речь идет о бессмертных. Твой дед обещал мне, что скоро найдет мне мужа, достойного моего имени дракона, обладающего качествами настоящего хладнокровного убийцы и душегуба. И? Миновало уже два века, а я до сих пор одинока.

— Не хочу Вас огорчать, но духам мужья ни к чему. Что Вам с ним делать? У Вас нет плоти.

— Молодые люди нынче еще более невежественны, чем прежде. Брак — это и есть союз душ, а не плоти. Плоть презренна, в то время как душа истинно сохраняется в вечности, а вечность в одиночестве — это наказание, мой дорогой племянник.

— Во всем потустороннем мире не нашлось духа, способного скоротать Ваше одиночество?

— Мужчины и тогда, и сейчас одинаковы. Мертвые в том числе. Они не готовы вечность говорить о вечном. Потому и нужны вечные оковы, мой дорогой глупый племянник.

Влад кивком согласился, попутно выдавливая на щетку мятную зубную пасту. Дальше он излияния не слушал, потому что это грозило развитием острой формы шизофрении, а Влад считал себя слишком молодым для подобных заболеваний.

Пока Влад чистил зубы, бабушкина сестра рассуждала о том, как девичья душа стремится к созиданию и укреплению, в то время как варвары мужчины рушат все вокруг себя, ломают на куски и крушат. Если бы не женщина, на что стал бы похож мир? Мир в котором нет созидательных ростков войны, уничтожения старого и рождения совершенно нового?

А Влад случайно не знает, с кем из девушек рода его посватали? Интересно было бы узнать, как высоки ее духовные силы, и как остры зубы. Невеста будущему графу нужна подобающая.

На это Влад не мог не обратить внимания.

— Боюсь, за меня никто не пойдет. Слишком уж я вероломен и коварен, и натуры мне женской точно не понять.

— Малышка Владвулда из тринадцатого круга побочной семьи, кажется, твоя ровесница. У девочки некоторые проблемы со зрением, но в Вашем случае, милый племянник, это скорее благо, нежели недостаток.

— Благодарю за беспокойство. Вечером продолжим нашу увлекательную беседу, полную изысканных и не очень оскорблений. А теперь, прошу меня извинить, я опаздываю на работу.

— На работу?! Сын главной семьи?! Работает?! Куда смотрит Владвена!

Стекло зловеще затрещало, но он не стал дожидаться, пока на нем появится новая трещина, а захватил с полки нашатырь, и покинул ванную комнату. Бросив ждавшему под дверью домовому его «сокровище», он молча прошел в комнату, переоделся, и вышел из квартиры.

И тут же поморщился.

Придания о том, что драконы горели на Солнце, как солома, подожженная керосином, являли собой чистой воды ложь, но свет они все же недолюбливали. Веками темные существа предпочитали покров ночи и тени, а днем предпочитали отсиживаться в убежищах. По многим причинам. Кто-то отсыпался, кто-то просто избегал встречи со смертными охотниками, бравшими на себя обязанность по истреблению нежити. Последние, к слову, в Средние века забывали и поспать во имя своей «священной цели», так что и днем у нежити не оставалось надежды на покой и заслуженный во время ночной охоты отдых.

Как говорится, привычка — вторая натура. Следуя укладу жизни предков, со временем большая часть нежити перешла на ночной образ жизни. И Влад не являлся исключением, так что функционирование днем давалось ему с трудом.

Тем не менее, за коммунальные услуги и продукты платить приходилось именно ему. Бабушка и не подозревала о том, что они раз в месяц отдают бумажные деньги за роскошную возможность купаться в теплой воде и хранить в холодильники кровь и конечности несчастных, павших от ее руки.

В теории Владвена могла применить к коммунальщикам внушение, но что-то Владу подсказывало, это бесполезно. В ЖКХ работали люди, от рождения упырями не являющиеся, но по своей угрюмости, озлобленности и унылости во столько раз их превосходящие, что сомневаться не стоило: номер не пройдет. Всякий же раз применять внушение заходя в магазин за продуктами или новыми джинсами, это унизительно даже для бежавших драконов. Возможно, унизительнее этого только необходимость шататься по торговому центру с женщиной с высокой прической и в веницианском платье, шарахающейся от рекламных плакатов и неоновых вывесок, и шипящей на них, как испуганная кошка.

Драконы всегда немного отставали от времени, но молодым проще было влиться в поток времени. Владвена же прожила на земле больше четырехсот пятидесяти лет, и для нее наступила утомительная пора увядания. Дьяволица все еще могла наподдать, но ум ее неизбежно иссыхал и деревенел, душа прочно застряла в прошлом, а глаза не желали видеть настоящего и будущего.

На жизнь Влад зарабатывал в чудном местечке с названием «Пыльца Феи». Владикус, старый плешивый упырь, обратившийся уже после своей фактической кончины, (такое тоже случалось), содержал в подвале одного из торговых строительных центров агентство по организации праздников, по совместительству являвшийся магазином «приколов», и притоном для упырей с местного кладбища.

Днем Влад, с розовым мерцающим колпаком на голове, бездельничал в торговом зале, изредка отвечая на звонки и пугая заблудившихся родителей с детьми своим угрюмым видом, а вечером помогал Владикусу раздавать краденную из больницы донорскую кровь тем мертвецам, что предпочитали пацифизм или боялись нападать на смертных.

— Наконец-то явился, — с присущей ему долей унылой торжественности возвестил упырь.

Смотреть на начальника без раздражения Влад не мог, имелось в нем что-то такое… чрезмерно потустороннее, ненатуральное. Во многом на упыря наложил отпечаток его прошлый бизнес: еще пять лет назад Владикус торговал гробами, предоставлял ритуальные услуги, но после досадного происшествия, связанного с восставшей из гроба покойницей, покусанной им, ему пришлось завязать с ритуалами и найти себе другую нишу. Слишком скандальной стала его слава в кругу гробовщиков, не поощряющих воскрешение покойных без согласия родственников.

Здоровенное тучное тело, Небо знает каким образом разросшееся до таких масштабов, учитывая особенности физиологии драконов и смежных их племен, развалилось в натужно скрипевшем кожаном кресле. Под ногами упыря покоился расшитый золотой нитью викторианский пуфик, в последнюю очередь вписывающийся в обстановку панической розово-фиолетовой радости, творившейся в торговой зале.

Тяга к роскошным вещицам была в крови у родственников Влада, а у псевдо-родственников разрасталась до безумных масштабов. Они собирали хлам, обкладывались им как баррикадами от внешнего мира, менявшегося слишком стремительно для почти бессмертных существ. Из-за этих баррикад бессмертные наблюдали, как дни сменяют ночи, ночи дни, как годы сменяют десятилетия, а десятилетия эпохи. Как зыбко все сущее, и как фундаментальны такие простые вещи, как шкафы, пуфики, картинные рамы и черепаховые гребни. Все эти предметы хранили в себе понятную бессмертным одинаковость, изменялись неохотно и медленно, успокаивали их своей похожестью на зачастую мертвые или усыпающие души.

В глубине души Влад боялся, однажды и у него появится в коллекции сентиментальный мусор, который он станет охранять, словно сокровище. Он пообещал себе никогда и ни за что не привязываться к вещам, какую бы память они не хранили.

— У меня рабочий день с девяти.

— С девяти! А спать я по-твоему что, в обед должен ложиться? Мне уже не сто лет, я уже не мальчишка. Режим, вот залог моей отличной формы. Мы с тобой договаривались, что ты станешь выполнять дневную работу, так вот и выполняй!..

Влад с недоверием покосился на упыря, но разумно попридержал комментарии относительно формы до лучших времен.

Упыри жили не так долго, как драконы первой крови или наследственные драконы, но постоянно кичились своим возрастом, будто он повышал их статус среди неживого народа.

— Да, я понял.

— Не забудь сегодня форму, — настаивал Владикус.

— Это обязательно?

— Мы серьезная организация.

Влад на всякий случай осмотрелся по сторонам, вдруг во время его отсутствия что-то изменилось, но вокруг все также витала пыль, в углах росла и множилась паутина, а на полках стояли резиновые какашки и утки-перделки. Выходило, это все Владикус и называл «серьезной организацией». Владу не померещилось.

Вздохнув, он зашел за стойку и выудил оттуда форму: отвратительно блестящий розовый конус на резиночке, использовавшийся работниками «Пыльцы Феи» в качестве головного убора.

— И крылышки, — велел Владикус.

— Ну, уж нет.

— Я не пойму, у тебя что, размер зарплаты в какой-то момент стал покрывать размер штрафов?

Закатив глаза, Влад выудил на свет Божий видавшие виды крылышки. Бедный розовый капрон за годы эксплуатации впитал в себя столько пролитого чая, что выжав его, можно было напоить королевский двор во время приема. Блестящая нить вылезла и ощетинилась серебряными искорками. Помятый каркас вызывал чувство смутной тоски.

Влад продел руки в обмякшие резиночки, и уныло уставился на Владикуса. Тот удовлетворенно кивнул, довольный послушанием младшего работника.

Увидь Влада в образе феи настоящий мелкий народец, они бы обязательно ему посочувствовали. Феи переживали не лучшие свои времена и выглядели не многим лучше чем графский отпрыск с картонкой на голове, и розовой блестящей колготкой за спиной.

— Ну, теперь работай. С гостями обращайся вежливо. Твоя мрачная мина мне весь бизнес развалит!..

Влад в который раз, ни на что не намекая, осмотрелся по сторонам. Ничего нового: все та же пыль, все те же утки.

— Постараюсь не огорчить толпу яростных заказчиков, — пообещал он.

Наконец, упырь оставил его в покое.

Когда Владикус покинул агентство, отправившись в закрытые отсеки подвала строительного магазина, куда он вместе со своей четырехбортной кроватью с крышечкой переехал с тех пор, как его выгнала из пыльного подземелья супруга, Влад занялся тем же, чем всегда занимался на работе: ничем.

Чаще всего, оставаясь один, Влад читал. Чтение его успокаивало. А в последнее время уровень его внутренней тревоги, несмотря на внешний упокой, стабильно варьировался от «повышенно тревожного» к «немой истерический припадок».

Достав из рюкзака потрепанный том «Уродственники: инструкция к применению», купленный Владом в некрозине еще до того, как последний лишили лицензии из-за участившихся летальных исходов среди покупателей и риска раскрытия существования неживого сообщества для смертных, он погрузился в чтение.

Книга, только выглядевшая обыкновенной рухлядью с желтыми страницами и выцветшими чернилами, вибрировала на коленях, отдавая могильным холодом. В особо жаркие дни Влад ставил на книгу воду или лимонад, чтобы тот не нагревался. Не сказать, что фолианту это сильно нравилось. Однажды Влад обнаружил свою фанту густой и мутно-зеленой, как болотная тина. Тина булькала и воняла, как стухшая желчь.

Раскрыв книгу на главе пятой, имеющей говорящее название «Искусство грациозного саморазрушения путем общения с ближайшей родней», он углубился в чтение. Многие тезисы, изложенные автором, отзывались болью в сердце, Влад терпел — не плакал, осознавая, что ему с драконами придется провести еще долгие столетия бок о бок, а, может, и дольше. К его великому сожалению, существовала высокая вероятность, что его родня достанет его и в загробном мире.

Кто бы мог подумать, что понедельник поведет себя так амбициозно, и решит вдруг встать тем самым днем недели, в который действительно начинают делаться какие-то дела. Например, за два с половиной месяца рабочий телефон не подавал никаких признаков жизни, а тут он вдруг возьми, и зазвони. Бизнес пошел, сказал бы Владикус с преувеличенным энтузиазмом покойника, решившего заниматься детскими утренниками.

— Волшебного дня, — поздоровался Влад со звонившим, скрывая тяжелый вздох. — Мы сделаем Ваш праздник незабываемым. С Вами говорит Влад, Ваш проводник в иной мир.

— Простите, это «Пыльца Феи»? Праздничное агентство? — с ноткой сомнения в голосе спросил говоривший.

— Да.

— Хорошо, а то я немного запутался. Завтра у моей дочери день рождения, а послезавтра похороны у тещи, надо еще в ритуальное агентство позвонить, а у Вас такой голос… Наверняка, Вы уже не раз это слышали.

— Праздник выездной или детей привезете к нам? — проигнорировав личную драму клиента, решил уточнить Влад.

— А что, можно детей у Вас оставить?

— Не навсегда.

— А максимально на какое время?

— Аренда зала на час, плюс программа и сладкий стол — две тысячи.

— Аниматор для взрослых, для детей?

— Для детей.

— Дороговато. Бонусы какие-нибудь делаете?

— Если Ваш ребенок немой и обездвиженный, не взимаем плату за активные игры и караоке.

— Хам!

— Влад, — напомнил Влад.

— Я пожалуюсь на Вас в Союз Потребителей! Вас конкретно уволят за то, что издеваетесь над клиентами и делаете антирекламу своему заведению! Все! До свидания!

В трубке раздались гудки.

Влад пожал плечами, убирая телефон в сторону, и возвращаясь к чтению. Но тут же раздался второй звонок. Удивленно изогнув бровь, Влад потянулся к аппарату. Его что, кто-то проклял?..

— Волшебного…

— Да, да, — отмахнулся мужик, только что грозившийся Союзом Потребителей, что бы это ни было. — Скажите, а есть возможность объединить два мероприятия в одно? И по цене сориентируйте.

— Детский праздник и поминки? — уточнил Влад.

— Ну, в одном углу сладкий стол, а в другом поминальный. Допустим. У вас помещение есть? Нас будет немного, человек двадцать, это вместе с детьми. Что два раза-то праздновать?

…

Влад растерялся.

— Вашу дочь не смутит, что на ее день рождения вы будете оплакивать ее же бабушку?

Мужчина задумался.

— Понимаете, она у меня не от мира сего. Слушает выбеленных девиц в черных корсетах, мечтает стать ночной фурией, когда вырастет. Она будет просто в восторге. Я, как любящий отец, не могу позволить себе подавлять ее индивидуальность.

— Звучит, как будто Вы проработали свои травмы.

— Спасибо. Так что по цене?

— Минуту.

Влад стал копаться под столом, в поисках журнала с расценками. Он не видел его уже много недель, так что забыл, сколько стоила организация мероприятия в агентстве. По правде говоря, за все время работы он видел только, как устраивали междусобойчики упыри. Собирались, напивались крови и бузины, буянили потихоньку и ловили в подворотнях кошек, чтобы поджарить их на кострище по внутреннем дворике.

Настоящие детские праздники он не организовывал.

Кое-как отыскав пыльную книгу с изъеденными мышами страницами, он принялся перечислять потенциальному заказчику все возможные варианты проведения его торжества. Заказчик долгое время угукал и агакал, а потом спросил:

— Все устраивает, но скатерти-то черные есть? Поминки, все же. Неприлично провожать родственницу за розовыми столами и в окружении розовых шариков.