100-б. Блэк (1/2)

Сириус взялся за ручку двери, глубоко вздохнул и нажал на нее.

Мэри связали топорно выполненным Инкарцеро и посадили на стул. Судя по молчанию, применили Силенцио. Она уставилась на него, и взгляд был красноречивее всяких слов: капризно-упрямый и слегка настороженный. Наверное, не понимала, какого гриндилоу ни Эванс, ни Сохатый ее не освободили. Может, даже пришла к выводу, что те предоставили Сириусу самому прибить Мэри за тупость.

Он, заляпанный ее кровью, выглядел, должно быть, жутко.

Или это была кровь того зассанца в обличье Мэри? Наверное, все же нет. Сириус так и не допер, как все это работает. Все их авантюры до сего дня были более или менее понятными, а в этой он чувствовал себя неуютно. Хотелось поскорее убраться и уже дома подумать о случившемся. Сириус поймал себя на мысли, что слишком быстро привык к своему дому в Лондоне, не в последнюю очередь благодаря присутствию Мак-Мак.

А еще больше хотелось коснуться ее и убедиться, что сердце снова бьется.

И чуть меньше — наорать за то, что сбежала и умерла.

Он взмахнул палочкой, освобождая ее от веревок, но Мэри не спешила вставать со стула. Она разминала запястья и, кажется, остерегалась смотреть Сириусу в глаза.

Он присел на корточки рядом и снял с нее чары Немоты.

— Больше никогда так не делай, — с трудом выдавил Сириус, с облегчением убедившись, что голос его не дрожит и вообще звучит как обычно, слегка небрежно и строго.

— Что, и все? — Мэри так искренне удивилась, что уставилась на него, передумав прятать глаза. — А как же «я запру тебя в туалете, дура»?

— Ну да. Все. Надо уходить, пока к нашим маленьким друзьям подмога не подоспела. Потом поговорим.

— Почему ты в таком виде? — прошептала она, будто предполагала гору трупов за дверью и считала лишний шум неуважением к ним.

— Расчленил толпу непослушных девок, — бросил Сириус, подошел к окну и распахнул его.

Он сообразил, что нужно увести Мэри так, чтобы та не увидела собственного двойника. Наверное, Феликс все еще действовал, подталкивая к нужным решениям. Слагхорн вроде бы говорил, что глотка хватает на несколько часов.

— Тебе же не привыкать? — ядовито уточнил Сириус, обернувшись. Мак-Мак наконец оторвала задницу от стула. Он быстро осмотрел ее с ног до головы, заключил, что ей не навредили, только связали, и вздохнул свободнее.

Сириус дернул головой, собираясь пропустить ее вперед, но когда Мэри подошла и взялась за протянутую руку — чтобы опереться и вскочить на подоконник, — не стерпел. Сжал пальцы, снова теплые, целые, цепкие, рванул ее на себя и засосал.

Он всенепременно наорет на Мак-Мак, обзовет дурой и кем там еще положено называть в таких случаях. Он еще долго будет злиться на нее за пережитые полчаса ужаса, отчаяния и душной пустоты. Но сейчас Сириус просто хотел засунуть ей в рот язык, запустить пальцы в волосы — чистые, не свалявшиеся в крови — и почувствовать горячие сиськи.

— Все. Лезь, — отрывисто приказал он, с трудом заставив себя прекратить. Время поджимало.

Мэри стояла, вцепившись в его футболку, потом будто опомнилась — и выполнила указание. Послушная Мак-Мак Сириусу нравилась до дрожи — с самого первого их раза.

С Эванс и Сохатым они встретились на улице.

Девки обнялись, и Эванс выдохнула:

— Ненавижу тебя, дура.

— А, я поняла, Блэк передоверил тебе право обозвать меня идиоткой, — съязвила та, а сама с силой закусила губу, точно едва сдерживалась, чтобы не зареветь. Хотя девкам вроде как положено сопли распускать, никто и слова не скажет.

Сохатый наблюдал за этой сценой с видом умудренного старца возраста примерно Дамблдора, если не древнее.

Сириус почуял, как в горле снова растет ком, и раздраженно отвернулся. Эванс и так с большой долей вероятности растреплет Мак-Мак, что он расклеился.

Он сделал вид, что проверяет Роули и его напарника. Те, похоже, с точностью выполняли его указания.

Сунув голову в распахнутое окно, Сириус увидел, как Роули отвел коротышку в спальню, а сам вернулся на кухню, чтобы занять свой пост у другого окна и дожидаться Лестрейнджей.

Когда те явятся, Роули развяжет лже-Мэри и позволит ей — или ему? — смертельно ранить его. А после этого все должно пойти так, как уже случилось.

Какая все-таки жуткая штука — время. Особенно когда знаешь, что произойдет дальше.

Сириус аккуратно прикрыл окно, чтобы предоставить самому себе возможность выбить его чуть позже — или раньше?

— Сохатый, забирай их — и уходите. — Едва переступив границу жиденькой рощи, он нехотя отпустил руку Мак-Мак и настороженно обернулся. Дом снова выглядел нежилым. — Я останусь и прослежу, чтобы все было… как положено.

— Ты справишься один? — Джеймс хлопнул его по спине.

— Да. Кто-то же должен доставить их в Лондон, — Сириус кивнул на девок. — И запри эту дуру в спальне до моего прихода, — сказал он, не понижая голоса, но Мэри, закатив глаза, смолчала. Знает, как сильно накосячила. И ведь не в первый раз. Тогда хоть повод был достойный.

— О чем вы? Зачем тебе оставаться? Только не говорите, что заминировали эту развалюху, — хмыкнула она. Судя по всему, никак не могла понять, почему все такие мрачные и уставшие. И в крови. Это Мак-Мак еще не знала, что кровь принадлежит ей.

— Типа того, — огрызнулся Сириус. — Все, валите, увидимся на Парк-роуд.

Едва все трое аппарировали, он привалился спиной к шершавому стволу дерева и обессиленно сполз по нему, усевшись на задницу.

Гриндилоу побери эту Мак-Мак. Кто мог предположить, что он так стремительно и так крепко привяжется к ней.

Так вот как влюбляются, значит. А он над Сохатым ржал когда-то. Целую вечность назад это было.

Сириус до сих пор сомневался, что у него не атрофировались все эти светлые чувства типа любви. Он даже не до конца верил, что они есть в его организме.

Возможно в их долбанной семейке все такое светлое и ненужное высасывают при рождении. И лишь некоторым удается получить свои способности обратно — если всю сознательную жизнь общаться с нормальными людьми.

Сириус сказал Эванс правду. Пока Мэри умирала, он успел загадать — как в детстве, глядя на звезды, — что не будет ее удерживать, лишь бы осталась жива. И что никогда больше не упрекнет ее за то, что дает Прюитту. А там пусть сама решает, у кого будет сосать дальше.

В смысле, кого ей любить дальше. А в том, что любить они оба умеют, Сириус больше не сомневался.

Заслышав шаги, он весь собрался и проверил, не сполз ли капюшон мантии с башки. Он специально расположился с другой стороны рощи, не там, откуда они с Сохатым и Эванс пришли в первый раз, а там, откуда явились Лестрейнджи.

Братья вышагивали неспешно, будто вышли на прогулку.

Сириус быстро допер, чего эта чокнутая сука Беллатриса добивалась. Хотела, чтобы он сам к ней явился мстить за Мэри. Дал ей тем самым повод уничтожить его, пащенка, осквернителя… и какие там еще прозвища ему придумали тетка и мамаша.

Что ж, ей придется подождать. Когда-нибудь они наверняка столкнуться, это неизбежно. Сириус надеялся только, что повод будет другим.

Через несколько минут Мэри вскрикнула. Сириус мог побиться об заклад, что этот крик в его ушах будет самым громким из всех, если он угодит когда-нибудь в Азкабан.

Со стороны зрелище оказалось еще более тошнотворным.

Пожалуй, оно выжало из него последние силы, как сок из лимона. Он даже прикрыл глаза, чтобы не смотреть, как Мэри с трудом, дюйм за дюймом продвигается ползком к порогу дома. Как ей вообще это удалось с такими ранами? Сириус где-то слышал, что девки гораздо выносливее парней. Что-то там природой такое в них заложено, что ли.

Он перебрал в голове все известные ему проклятия и не нашел среди них того, что кромсает человека, как плотоядные рыбы. Наверное, у Волдеморта есть целый отдел Пожирателей, которые работают над новыми чарами грязного свойства.

Лестрейнджи спешно свалили под натиском Джеймса.

Сириус убедился, что Сохатый, Эванс и он сам зашли внутрь, выждал время и, набросив на себя Дезиллюминационные чары, двинулся к дому.

Комнаты опустели. На полу осталось лишь тело коротышки в облике Мэри, а на улице, вывалив на прошлогоднюю траву кишки, распластался белобрысый Роули.

— Ай да Эванс, — пробормотал Сириус и невольно ухмыльнулся в пустоту.

Этот день тянулся слишком долго.

На два часа дольше, чем обычно, но по ощущением — на пару лет.

Он переместился в Лондон, но еще долго бродил по узким улицам, пытаясь выбросить из головы все, что там было навалено. Все, что сегодня увидел и пережил.

Зашел в парк и, устроившись на лавке, бездумно наблюдал, как птица методично клюет что-то в траве. Наверное, в ее жизни нет всего этого дерьма. Пожрала — и порядок.

На Парк-роуд, к своему дому Сириус аппарировал с наступлением сумерек и, потоптавшись на пороге, толкнул дверь. Почему-то до сих пор не верилось, что все получилось. Что он снова увидит Мэри, и все это не горячечный бред после ее гибели.

На кухне Сохатый и Эванс сидели вдвоем. Сириус сунул руки в карманы, чтобы не дрожали. Пол покачнулся, и он расставил ноги пошире.

— Как все прошло? — оживился Джеймс, подскакивая с места. — Ты где так долго пропадал?

— Где Мак-Мак? — он пропустил вопросы мимо ушей.

На долю секунды ему показалось, что Сохатый сейчас округлит глаза и скажет что-то типа «ты чего, Бродяга, она же того».

— Наверху. Сказала, ванну надо принять после всего этого дерьма. Но, сдается мне, она просто забаррикадировалась там, чтобы ты ее не достал, — поржал Джеймс.