100. Эванс (2/2)

— Да ну? Думаешь родиться у двух нормальных людей — это все-таки везение, да? — с сарказмом спросил Блэк, намекая, скорее всего, на свою безумную семью.

— Это не единственный тамошний мой успех, — Джеймс покосился на меня, и мне показалось, он имеет в виду мое первое признание, что я запала на него. Или я себе напридумывала то, чего нет, и у Джеймса — успешного во всем — в Годриковой впадине случилась куча других приятных вещей.

Интересно, парни рассказывают друг другу все эти вещи, как мы с Мэри? Или все держат в себе.

— Тогда идем, — Блэк снова собрался и нахмурился. — Будем надеяться, что у Мак-Мак память как у рыбки, и она действительно выбрала в качестве укрытия место, о котором узнала недавно.

Снег в Годриковой впадине за каких-то пять дней почти полностью сгинул. Будто землю изнутри подогрели, как дно кастрюли на плите. Наверное, летом здесь умопомрачительно красиво.

Даже на кладбище, около которого мы очутились, переместившись.

— Далеко отсюда? — прошептала я, вспомнив страшилки на ночь и правило, что на кладбище шуметь нельзя.

— Да нет, минут десять. Здесь пустырь, потом небольшая роща, а за ней та развалюха, где мы ночевали.

Я поймала себя на мысли, что ни разу не была дальше ограды заброшенного дома, куда Джеймс меня принес после расщепа. И не знала, как тут и что кругом.

Роща правда была крохотная, так, несколько дюжин редко посаженных деревьев. Даже просветы видны. Я вспомнила непроглядный Запретный лес и успокоила себя тем, что здесь-то уж точно не напорешься на опасность.

— Сохатый. — Блэк замер, и мы вместе с ним. — Ты слышишь? Кто-то идет.

— Я ничего не слышу, — отозвался Джеймс.

— Значит, верь мне на слово, — прошипел тот. — Кто-то идет.

Джеймс, не дожидаясь дополнительных указаний, шустро достал мантию и накинул на нас троих.

Спустя полминуты между деревьев справа в самом деле мелькнули двое в темных дорожных мантиях. Джеймс рассказывал, что в городке обитают и магглы, и маги, но здесь, на окраине они что забыли? Смахивало на то, будто направляются туда же, куда и мы.

— …если опять пустышка, я прибью Роули, — заявил один из визитеров. — Это его малохольный пацан подал знак. Я ни в коем случае не ставлю под сомнение решения господина, но этот пащенок не достоин быть в наших рядах. В таких семьях, как наша, сквибы не рождаются. А он тянет лишь на половину волшебника, хоть и вымахал с полувеликана ростом. Я давно подозревал, что Роули путаются с магглами, и вот результат.

— А может, не с магглами, а с великанами, — хохотнул второй.

Первый подхватил, а потом пожаловался:

— И часа не вздремнул… Белла истерику закатила… Хозяин почтил нас присутствием… на пару недель. Она из дома ни на шаг до тех пор… иначе сама бы отправилась.

— Ей-то что за дело до паршивой грязнокровки? Не мелковата рыбка, чтобы лично удить?

— Ты жену мою не знаешь, что ли? Если вбила себе дурь в голову, то не успокоится, пока не исполнит. Что-то про кузена своего голосила, про осквернителей рода, про наказание, да я краем уха слушал. Женишься — поймешь. Если обдумывать все сказанное женщиной, с ума сойти можно, — пренебрежительно заключил первый. — Так, это здесь.

Они встали в футах двадцати от заброшенного дома, который казался пустующим, и надели маски — те самые, что были на лицах Пожирателей во время январского нападения в школе. Кажется, они тоже люди, раз решили не задыхаться всю дорогу в этих штуках, а напялили их только сейчас. Впрочем, здесь не от кого было скрываться.

Блэк решительно шагнул вперед, но Джеймс его удержал. Оба подняли палочки, я тоже достала свою. Джеймс помотал головой, глядя на меня, и жестом дал понять, что я должна остаться здесь. Я попыталась объяснить, что мантия у нас одна на троих, а им она пригодится, чтобы подкрасться к дому незамеченными.

— Я пойду так, — одними губами произнес Блэк. — Я их знаю, это твари Волдеморта.

— Мы догадались, — съязвила я, не сдержавшись.

— Мы теряем время. Сохатый, оставайся с Эванс, а я…

— Эванс, пожалуйста, это Пожиратели, ты же с ними сталкивалась и знаешь, что они тебя не пощадят, — быстро зашептал Джеймс. — Жди здесь, мы справимся.

— Но…

Я хотела сказать кучу всего.

Что их всего двое, они школьники, а та пара — взрослые волшебники, беспринципные убийцы, и в развалюхе могут быть еще.

Что они не смогут помочь Шмэри, если сами погибнут.

Что под мантией у них втрое больше шансов. Хотя бы у одного из них.

Что я люблю Джеймса, в конце концов, и не хочу менять его жизнь на жизнь Шмэри. Тупость какая — обменивать одну жизнь на другую. Кто так делает.

Я не успела сказать ничего из этого.

Ровно в тот миг, как я додумала мысль про Джеймса, раздался хлопок, крик, сверкнула белая вспышка, знакомый голос проорал «Диффиндо!» — и следом раздался рев, созвучный Сигнальным чарам.

Издалека я увидела, как Шмэри выскочила из дверей и кинулась прочь, но наткнулась на Пожирателей в масках. Она ведь не могла знать, что окажется в ловушке. Не будь их здесь, у нее были все шансы улизнуть.

Следом за Мэри вывалился белобрысый громила, вдвое выше нее и в несколько раз шире. Он держался за живот, и я успела рассмотреть под его ладонями кровавое месиво, будто брюхо ему вспороли и вытащили наружу кишки. Наверное, так же выглядела Мальсибер и ее напарник, которые попали под горячую руку Феба.

Белобрысый сделал еще несколько шагов, кулем рухнул на землю, лицом в грязь — и больше не шевелился. Наверное, сложно двигаться с дырой от ребер до паха.

Шмэри воспользовалась моментом и метнулась в сторону, но один из Пожирателей отрезал ей путь, небрежным движением взрастив из земли высоченные языки пламени.

— Мэри, — я как сквозь вату услышала хриплый голос Сириуса совсем рядом и почуяла, что больше не чувствую его плечо.

Прошла всего секунда, но в нее поместились еще одна попытка Шмэри применить заклятие Ножниц, неистовый рев «сука», рассекающий воздух взмах палочки и короткий, но вынимающий душу вскрик Мэри.

Она покачнулась, как лист на едва заметном ветру, на одежде проступили неизлечимыми язвами бордовые пятна, рот раскрылся, словно Мэри пыталась позвать на помощь, но не могла издать ни звука.

Ноги, как свинцовые, приросли к земле. Мир схлопнулся до размеров узкого окна, и весь воздух остался там, снаружи, а здесь его не стало совсем. Я смогла сделать лишь несколько шагов, крепко сжимая палочку в руке. Я цеплялась за нее, чтобы не упасть. Мантия все еще болталась на мне, теперь под ней было свободно.

— Круцио! — рявкнул Сириус, бросаясь наперерез Пожирателю, который проклял Мэри, и тот, рухнув в лужу, завизжал на весь свет. — Круцио!

Джеймс, наверное, успел накинуть на себя Дезиллюминационные чары — в башке мелькнула тупая мысль, что-то типа «надо же, не только Феб это умеет» — потому что я видела лишь ослепительные вспышки заклинаний, но не руку, которая их создавала.

Похоже, Пожиратели, как все остальные люди, обладали инстинктом самосохранения и сражение с неизвестным врагом считали заведомо проигранным.

А может, до них дошло, что дело сделано, можно валить.

— Уходим! — Тот, что жаловался на жену, ловко увернулся от нескольких красных лучей, запустил в Сириуса чем-то мощным, от чего он отлетел в сторону, и подскочил к напарнику, с трудом взвалив на себя.

Джеймс отправил им вслед поток раскаленного воздуха, но обожгло Пожирателям разве что пятки.

От места, где Мэри упала, тянулся густой кровавый след. Будто кто-то взял гуашь и щедро мазанул огромной кистью по остаткам грязного талого снега. Он вел обратно в дом, точно Мэри пыталась заползти туда, укрыться внутри.

Сириус, зарычав от боли, поднялся и, пошатывась, направился к двери.

Я отчаянно перебрала в голове все, что нам рассказывали в начальной школе про первую помощь пострадавшему при пожаре. Такая дура. Вот зачем мне это сейчас.

Мэри лежала в паре футов от порога. Бледная, почти белая, глаза закрыты, и грудь не ходит вверх-вниз, как во сне.

— Сохатый, помоги, — прохрипел Блэк, пытаясь зажать раны, но их было слишком много. Похожие на раскрытые створки устриц, они расползались по телу Мэри, выставляя плоть напоказ. Никакие чары, которыми Сириус пытался залатать их, не действовали.

Джеймс с разбегу грохнулся на колени и прошептал что-то на латыни, потом еще и еще, но все без толку.

Кажется, я пыталась им помочь.

Правда даже шести рук оказалось недостаточно.

Сириус в отчаянии встряхнул Мэри, но она не шелохнулась.

— Сделай что-нибудь! — заорал Блэк, обнимая ее так крепко, словно хотел поделиться ударами сердца.

Джеймс тяжело дышал, обессиленно опустив палочку. Он качнул головой, вытирая свободную руку о штаны, кое-как отпихнул его, как врачи делали в фильмах, зажег Люмос, быстро проверил зрачки, пощупал пульс.

Потом уселся на задницу рядом и прикрыл глаза.

Прошло сколько-то времени. Наверное. Может, минута, а может, пятнадцать. Или вообще ничего.

Джеймс попытался разжать пальцы Сириуса, заляпанные кровью, но тот яростно взревел и еще крепче прижал Мэри к себе, уткнувшись носом ей в висок.

Джеймс испуганно глянул на меня. Будто хотел извиниться за то, что ничего не смог поделать.

Я никогда не думала, что увижу, как плачет Сириус Блэк. Я и не видела из-за собственных слез и боли в горле, но точно знала, что он плачет.

— Все, Бродяга, отпусти ее, — тихо произнес Джеймс, и тот поднял на него пустые глаза, будто не понимал, что происходит. — Ты ничем не поможешь.