97. Макдональд (2/2)

— Ты можешь звать меня по имени? — раздраженно процедил он, избавляя ее от необходимости продолжать.

— А ты меня? — ощетинилась Мэри, наморщив нос и подняв брови.

Блэк хмыкнул, нехотя покосившись на нее:

— Ну уж нет, — одним движением сжал пальцы, превратив сигарету в кучку табачной пыли, и вышел из спальни.

На следующий день Блэк раздобыл где-то бутылку хорошего джина. Поттер прокомментировал, что тот использовал «некоторое количество магии и собственного обаяния». Сам он сделал лишь пару глотков из стакана, наверное, из солидарности с Эванс, поэтому изрядную порцию между собой поделили Мэри и Блэк.

Эванс пришла в восторг, узнав, что здесь есть магнитофон, и музыка теперь не смолкала. Под нее можно было танцевать; Мэри почему-то вспомнила вечер после ее первого матча, когда они втроем пили и орали на импровизированном возвышении в гостиной. И все было просто как три кната, и единственное, что ее волновало тогда — как надрать зад Флаффи за то, что она сучка.

— …в этих клубах все девки голые, Сохатый, ну почти голые, — переорал музыку Блэк. — Надо как-нибудь сходить, раз уж мы выбрались в люди…

Мэри подумала, что у него при взгляде на них с Эванс наверняка возникла ассоциация с ночными барами. Лили тоже доперла, судя по всему.

— Мы тут вчера выяснили, что вы оба не против, чтобы мы ходили голыми, — хихикнула она, спрыгнула на пол и завалилась на диван следом за Мэри, обнимая ее за шею.

— Теперь уже против вообще-то, — возмутился Поттер, скривившись. Блэк снисходительно ухмыльнулся. Вот чем он еще был хорош: его ни капли не интересовала Эванс. Вот вообще. Мэри такие вещи чуяла. — О чем вы там разговаривали вчера вообще?

— А вы? — с самым невинным видом влезла она. — О чем шептались? Я видела какое-то письмо.

— Сентиментальное послание из дома, не бери в голову, — демонстративно отмахнулся Блэк, — мамаша пишет, что соскучилась.

— С каких это пор Люпин твоя мамаша? — фыркнула Мэри. Сириус с Поттером переглянулись. — Я что, почерк его не знаю, я же тысячу раз у него списывала.

— А ты в курсе, что делают со слишком глазастыми свидетелями, Мак-Мак? — прищурился Блэк, но она не восприняла угрозу всерьез. — Как ты могла увидеть это письмо вообще? — он на секунду выпал из своей невозмутимости.

— Из кармана у тебя стащила, а потом обратно засунула, — как ни в чем не бывало пожала плечами Мэри. Сириус обозлился — чуть дрогнувшая верхняя губа его выдала — но вида не подал.

Поттер приземлил жопу на стол и спокойно сказал:

— Да ладно, Бродяга, думаю, мы можем им рассказать.

— Чтобы они за нами увязались? — буркнул тот.

— Закроем их здесь, защитим чарами, оставим им мантию, в конце концов.

— Мы все еще здесь вообще-то, — процедила Мэри. Пусть уже не делают вид, что сами такие умные и взрослые, а они с Эванс мелкие и тупые.

Блэк посмотрел на нее, пожевал язык и, видимо вспомнив вчерашнее, тяжело вздохнул:

— Ладно, но сначала пообещайте — особенно ты, Мак-Мак, потому что прецеденты уже были — обойтись без самоуправства. Все, что мы делаем, может пойти насмарку, если вы двое будете лезть на рожон, ясно?

Блэк с Поттером отвратительно изменились за последний год. Ну, в смысле, изменились они к лучшему, но отвратительно, потому что слишком внезапно перестали интересоваться товарами из «Зонко» и увлеклись тем, что у взрослых называется политикой.

— Выкладывайте, — велела Мэри, а Блэк без слов скорчил физиономию, которая могла означать только одно: сначала нужно дать слово, что будут сидеть тихо. — Обещаю не наступать в дерьмо без вашего высочайшего разрешения, — издевательски-подобострастно добавила она.

Поттер с Блэком посмотрели на Эванс, и та тоже нехотя пообещала.

— Завтра мы идем в Хогсмид… — начал Поттер, но Сириус его перебил:

— Нет, погоди, Сохатый, они так не поймут, — он паскудно ухмыльнулся. — Завтра мы с Джеймсом идем в Хогсмид, а вы двое остаетесь здесь. Еще раз: вы двое, — указал на них с Эванс, — остаетесь здесь и даже не думаете о том, чтобы идти следом.

— Вы что, собираетесь в кафе мадам Паддифут без нас? — поддела Эванс. — Учтите, что вы там будете странно смотреться вдвоем.

Мэри заржала, а Блэк заявил, глядя на Поттера:

— Кажется, ты на нее плохо влияешь, Сохатый. Что, Эванс, остроумие проклюнулось?

Тот самодовольно расхохотался и широко улыбнулся Эванс. Мэри подавила желание закатить глаза. Все-таки ей больше нравилось, когда они друг друга подъебывали, а не вот это все. Мэри редко видела, чтобы Поттер так щурился — не презрительно и не снисходительно, а как-то непривычно… тепло, что ли.

— В замке, как вы, наверное, догадались, остались люди, готовые организовать сопротивление, вот с ними мы и встречаемся. Не можем допустить, чтобы эта заварушка прошла мимо нас, — пояснил он, наигравшись с Эванс в гляделки и подхватывая на руки Грязнулю, которая упорно терлась о его ноги и просила жрать. — Мы не знаем, что сейчас творится в деревне, нет ли там каких-нибудь невыразимцев, вырядившихся немощными старухами, и вообще не хотим объявлять во всеуслышание, что собираемся идти против правительства.

— Кто еще будет? — Кроме Фабиана и Люпина, никто в голову не шел, и Блэк насмешливо подтвердил догадки Мэри:

— Лунатик будет, еще пара человек с седьмого, кое-кто из министерства, кажется, и Прюитт, разумеется… передать ему что-нибудь? — со сраной заботой уточнил он, и Мэри психанула:

— Передай ему, что я люблю его.

Если и было в ее жизни что-то, о чем она жалела до жгучей боли в груди, то, пожалуй, всего две вещи: что не родилась парнем — им ведь намного проще живется — и об этих своих словах.

Эванс, кажется, не на шутку испугалась, хотя прекрасно все знала, Поттер выглядел, мягко говоря, недоумевающим, а Блэк — Мэри впервые увидела, как человека будто выключили — посмотрел на нее пустыми глазами и безразлично бросил, что передаст.

Она представила, что Сириус чувствовал в тот момент: вчера он во второй раз сказал о любви — уже во весь голос, и дело тут вовсе не в громкости, — а Мэри сейчас ляпнула какое-то дерьмо исключительно из вредности и все испортила.

Она была на месте Блэка — вот уже несколько месяцев — и сейчас ненавидела себя за свой длинный непослушный язык. Мэри ведь даже не думала о Фабиане и уж тем более о том, что любит его. Она не собиралась говорить этого вслух. Ни самому Прюитту, ни Блэку и, уж конечно, не в присутствии зрителей. Да и зачем.

Ей хотелось сказать совершенно другое, и накануне она даже попыталась, но нехватка опыта в таких делах сделала эту попытку до омерзения неуклюжей.

Вчера, поужинав вчетвером, они разошлись по спальням. Блэк занялся старым комодом, вытаскивая оттуда всякую дрянь и сортируя, а Мэри забралась на кровать, чтобы дотянуться до пыльного светильника. В детстве они с братьями часто бесились, прыгая в их комнате с одной кровати на другую, но такой огромной койки в доме отца никогда не было. Грех не воспользоваться случаем, подумала Мэри, и принялась раскачиваться как на батуте.

— Хочешь, чтобы Сохатый с Эванс подумали, что мы уже трахаемся, и обзавидовались? — Сириус сотворил тяжелые шторы, отошел подальше и критически осмотрел результаты своего труда. — Что? — он заметил, что Мэри за ним наблюдает, а она не успела вовремя принять незаинтересованный вид.

— Нет, ничего. — Как у него все легко получалось. Может, все-таки у этих благороднейших и древнейших от рождения больше магии в организме.

Блэк подошел так близко, что ногами уперся в каркас кровати, и дождался, пока Мэри прекратит испытывать пружины матраса на прочность.

— Ты пялилась. Я с тринадцати лет хорошо знаком с ощущением, когда кто-то на меня пялится. И ты — пялилась.

Он обхватил ее за бедра под самой задницей и притянул к себе. Мэри смотрела на Сириуса сверху вниз, необычно было, что тот ниже на полголовы. Он улыбнулся — просто так, как улыбаются все другие люди, — и задрал подбородок, чтобы Мэри смогла, чуть склонившись, поцеловать его.

Ее подмывало так и сделать. Она тронула его ухо и скользнула пальцами в волосы.

— Просто… мне хорошо с тобой. — Мэри изо всех сил надеялась, что Блэк сам додумает истинное значение этих слов, ну или хотя бы задаст наводящие вопросы и все такое, но он, кажется, не собирался ей помогать.

— Еще бы, — самодовольно цокнул он языком.

— Ты тупой или прикидываешься?

— Прикидываюсь, — честно ответил Сириус, и Мэри не сдержала улыбку.

Она поцеловала его, Блэк ответил и с силой прижал ее к себе, приподнимая от кровати.

— Слушай, можно я с тобой сегодня буду спать? Эванс пинается.

Строго говоря, Мэри была уверена, что в следующий раз сможет заснуть рядом с Эванс только через труп Поттера, да и Лили во сне не буянила, если быть честной, но ей хотелось понять, как теперь вести себя с Блэком.

Он на пару секунд прищурился, потом просто глядел на Мэри молча, а затем поставил ее на пол и невозмутимо уточнил:

— Только сегодня? Может, рассмотрим более долгий срок?

— До конца месяца? — Мэри любила деловой подход.

— Как насчет… постоянно? — он скинул одежду, улегся на кровать и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая устроиться рядом.

Но этой ночью, вопреки собственным словам, Блэк устроился на диване, как Поттер — позапрошлой. Ни слова ей не сказал за весь день. И вообще делал вид, что ее нет.

Мэри было так хреново, что она не сомкнула глаз, а под утро решила, что не заслуживает находиться здесь, в доме Блэка, которому насрала в душу. Извиняться она не умела, да и не стал бы он слушать. Для одного дня слишком много попыток сделать то, чего Мэри не умеет.

Хорошо, что вчера она выспросила у Эванс, где они с Поттером жили, можно будет остановиться в этой полумагической деревне на время, раз уж домой нельзя. Вдруг у отца до сих пор министерские крутятся.

Утром Блэк, само собой, не зашел к ней. Мэри дождалась, пока копошение внизу стихнет, раздастся двойной хлопок — и бросилась к окну. У нее была всего пара минут, прежде чем Эванс, оставшись в одиночестве, поднимется наверх. Мэри распахнула раму и живо перебралась через подоконник. В детстве они с братьями часто лазали по крышам, так что спуститься со второго этажа оказалось легче легкого. Дверь Блэк с Поттером запечатали надежно, а вот об окнах не подумали. Наверное, в их понимании девки не способны ни додуматься до такого способа покинуть дом, ни тем более прибегнуть к нему.

Мэри поддернула рукава куртки, которую ранним утром предусмотрительно приманила с вешалки, и решительно повернулась на месте, как учил тот дохляк-инструктор.

Она надеялась только, что Эванс, в отличие от нее, не придет в голову лезть в окно.