82. Поттер (1/2)

Бродяга выглядел как обычно.

Джеймс рассматривал его всю тренировку, будто силился разглядеть надпись «запал на Эванс», но таких надписей на людях не делали. А жаль, это значительно упростило бы жизнь.

Или усложнило, потому что на самом Джеймсе предательское признание появилось бы в первую очередь — еще пару лет назад.

Зато не было бы нужды произносить это вслух.

Он наконец признал — весьма неохотно — что у него с этим большие проблемы.

Сегодня рано утром — даже Хвост еще не успел подняться — Джеймс рывком отбросил одеяло, наспех натянул штаны, накинул мантию и отправился в ванную.

На месте открыл краны до упора, сбросил одежду и прислонился лбом к прохладной глади зеркала.

Вчера он едва сдержался, чтобы не выдернуть Бродягу из кровати и не спросить напрямик. Но вовремя остановился.

Ну, выяснит он, что тот запал на Эванс — а дальше что делать?

Калечить его? Они друзья. Почти братья. Это кем надо быть, чтобы всерьез навредить ему. Максимум — рожу разукрасить сможет.

Просить держаться подальше? Аргументированно, по-взрослому. Пф-ф, будет смотреться жалко. Джеймс представил, как уговаривает Бродягу не создавать ему дополнительных трудностей с Эванс, и невесело усмехнулся.

Даже если все получится, и Сириус отвалит — ему вроде Мак-Мак тоже нравится, — как потом смотреть друг другу в глаза. Зная, что одному из них Эванс не досталась.

В голове Джеймса она не доставалась Бродяге, разумеется.

За спиной шумела вода, заполняя бассейн. Он отлепился от зеркала и глянул на себя. Неустанные тренировки продолжали делать свое дело, и тело у него было ничуть не хуже, чем у Бродяги. Местами даже лучше.

Что бы там девки ни пиздели про душу и интересных собеседников, в первую очередь они смотрят на рожу и на задницу.

Джеймс никогда не завидовал красоте Сириуса. Себя он считал симпатичным, девки это охотно подтверждали, но даже дураку понятно, что о смазливой физиономии Бродяги он может только мечтать.

Он и сейчас не завидовал. Просто признавал, что тот привлекательнее.

Впрочем, Эванс вроде никогда не смотрела в его сторону заинтересованно.

Но это не показатель. Она и на Джеймса смотрит через раз.

Может, по имени ее назвать.

Ли-ли.

Он чувствовал себя трехлеткой, еще и отсталым.

Обычно дети начинают трепаться раньше вроде как.

Ли-ли.

Получалось пока только по слогам.

Джеймс так хотел снова обнять Эванс, что готов был сказать все что угодно, лишь бы она позволила.

Он махнул палочкой в сторону кранов, бросил ее на одежду рядом с очками, подошел к бортику и нырнул.

Пересек бассейн несколько раз туда-обратно, это помогло чуть остыть.

Джеймс каждый раз волей-неволей вспоминал, как они с Эванс трахались на этих полотенцах, которые сейчас вновь лежали аккуратной стопкой.

Хоть в эту ванную не ходи.

Ну, или специально ходи, чтобы подрочить.

Тренировку он назначил на одиннадцать утра, так что дрочить сегодня было некогда. Если начало в одиннадцать, значит ему нужно быть на месте в девять, не позже.

Джеймс вернулся в гостиную, чтобы одеться и взять метлу.

Хвост уже встал и, пока он собирался, свалил на завтрак.

Поттер посмотрел ему вслед и в который раз задался вопросом, почему тот залился краской вчера. Ему вроде не привыкать к подъебам Сириуса. Бродяга же не со зла.

Закинув метлу на плечо и прихватив экипировку, Джеймс сбежал по лестнице, бросил привычный взгляд на вымершую общую комнату и лениво потрескивающий камин — и остановился.

Эванс сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и строчила на белом листе. Кажется, он видел такой в руке Макдональд, когда та занесла ему послание от Эванс на Рождество. Наверное, все магглы пишут на таких.

Она вздрогнула, когда Джеймс подошел и закрыл собой дневной свет от окна.

— Кому пишешь? — он уже почти привык, что не умеет нормально начинать разговор, если это разговор с Эванс.

Язык костенел, он начинал перебирать в голове слова, чтобы предстать в ее глазах дохрена остроумным, но получалось дерьмо, а не остроумие. Наверное, так всегда бывает, когда пытаешься придумать что-то специально.

— У сестры сегодня день рождения, — пояснила Эванс, откладывая тонкую палочку с острым концом, и завела прядь за ухо.

Джеймс выдохнул, не услышав в ее голосе воинственности, и присел на край соседнего дивана. Метлу и экипировку пристроил рядом.

— Сколько ей?

— Двадцать. Папа иногда подкалывает маму, что, роди та меня на неделю позже, они сэкономили бы кучу денег на детских праздниках.

— Твой папа дело говорит, — улыбнулся Джеймс, на каждый день рождения которого родители спускали огромную кучу золота. Он не знал, сочтет ли Эванс хвастовством этот факт, и потому не стал его озвучивать. Вместо этого кивнул на палочку, заменившую ей перо, и грубовато спросил: — Как эта штука называется?

— Ручка. Петуния отказывается прикасаться к письмам, написанным на пергаменте. Она… не очень любит волшебство.

Джеймс вспомнил, как Мак-Мак трепалась о том, что сестрица у Эванс странная, не жалует ее. Завидует, ясное дело.

Интересно, похожи они? А с матерью?

Неужели есть на свете еще хоть один человек, такой же красивый, как Эванс. Да нет, хуйня все это. Она такая одна.

Неожиданно в голову пришла мысль, что дома сестра ее терпеть не может за то, что она волшебница, а здесь ей житья не дают, потому что она маггла.

Почему никто до сих пор не протащил сраный закон, разрешающий передавать статус крови не только по наследству.

Придумали бы какую-нибудь официальную процедуру. Они же это любят в министерстве. Придумывать процедуры.

Хотя Экройд скорее удавится, чем пропустит такой закон.

Или мамаша Сириуса явится в министерство и удавит его.

Джеймс вспомнил ту пару из Лестершира. Передавалась бы чистокровность от жены к мужу — оба остались бы живы, глядишь.

Почему эта Лавгуд, выйдя замуж за магглорожденного, считается «неблагонадежной», как выразилась Лиз, но наоборот все это не работает.

«Не задавай тупых вопросов, сын, — процедил воображаемый отец. — Не будь наивным, тебе уже не пять лет. Никто и никогда не позволит поднимать магглов до уровня хотя бы полукровок через брак».

Будь такая возможность, даже Кроккфорд с его маленьким членом — и еще меньшим ростом — нашел бы себе сногсшибательную красотку.

«Угу, — процедил непрошенный Бродяга в его башке, — и гадай потом, реально девка на тебя запала или просто хочет примазаться к благороднейшим и древнейшим».

Прагматичный говнюк.

«Ты представляешь, что начнется?» — мрачно спросил поддельный Лунатик.

Ну давайте еще Хвоста в мою голову позовем, раздраженно подумал Джеймс. А что такого-то.

«Куча фиктивных ранних браков, — продолжал Лунатик, но почему-то голосом отца, — тьма столь же стремительных разводов. А как думаешь, стоит отбирать статус, если разводишься? Или лучше пусть такие пары живут всю жизнь и со временем начинают ненавидеть друг друга?»

Джеймс попытался заткнуть назойливые голоса:

— А родители? Любят волшебство?

— Они его ни разу не видели, — грустно улыбнулась Эванс. — Мне ведь нельзя колдовать на каникулах. Ну, раньше нельзя было.