81. Поттер (2/2)

Питер покраснел.

Джеймсу в башку пришла настолько нелепая мысль, что он тоже покраснел.

Как будто застал Бродягу на какой-нибудь девке.

Нет, даже похлеще, потому что Бродяга на девке его ни капли не смутил бы.

— Слушайте, а долго еще вы двое собираетесь прикидываться такими же неудачниками, как все остальные? — невинно спросила Макдональд, после очередной успешной попытки возвращаясь на исходную позицию. Сириус как раз изобразил пируэт, издевательски повторяя за Тейлором.

У Джеймса в который раз сложилось впечатление, что она мысли читать умеет.

Стоило подумать про девок, которых ебет Бродяга — и Мэри уже тут как тут.

— Выражайся яснее, Мак-Мак, — велел Сириус и подошел к ней так близко, что почти наступил на ногу.

— Ну, дураку же ясно, что вы давно умеете аппарировать, а сюда таскаетесь… зачем, кстати?

— Посмотреть на настоящих неудачников, разумеется, — заявил он таким тоном, будто от занятий можно было ждать только этого. — Вон глянь на Рауф, да она на метро быстрее доберется до нужного места, чем так. — Вильгельмина очень вовремя подтвердила правоту Бродяги, неуклюже повернувшись и чуть не задавив Грант.

Мэри самодовольно усмехнулась и бросила взгляд на пергамент в его руке.

— Что, Поттер урвал для тебя автограф Колина Флойда? Он неплох, на самом деле. Флойд, а не Поттер, — Макдональд заржала. — Живьем он еще больше, чем на фотографиях. Мне кажется, его бабуля согрешила с великаном когда-то.

— Ты-то откуда знаешь, какой Флойд живьем? — прищурился Бродяга и потянул носом.

Джеймс подавил желание отвернуться, чтобы не видеть, как он порвет Мэри в клочья.

— Видела вчера, — с плохо скрываемым превосходством сообщила та и мстительно добавила: — Какая жалость, что Гораций больше не зовет тебя к столу.

— Мне страшно предположить, каким образом туда пролезла ты, — процедил Сириус, машинально комкая в руке записку. — Неужели Слагхорна одолела неизлечимая умственная болезнь.

— О боже, — закатила глаза та, как будто вот в эту самую секунду разглядела в нем непроходимого идиота, — через кровать, конечно же.

— Ты перепихнулась со Слагхорном? — он театрально замахал рукой, будто просил Лунатика подать ему ведро, чтобы проблеваться.

— Скорее, с ним перепихнулся Прюитт, — не удержался Джеймс, и дальше Бродяга уже понял сам.

Макдональд, довольная эффектом, еще раз окинула его взглядом, подхватила обруч и присоединилась к Эванс.

— Вот сучка, — Поттер типа подбодрил, но Сириус не особо взбодрился.

Девки с Равенкло, пока министерский инструктор отвлекся на хаффлпаффцев, принялись кривляться, надевая на себя обручи и пытаясь вращать их на жопе. Или на талии. Но получалось все равно на жопе. Вернее не получалось.

— Дамы, активнее, — подзадорил Сириус, тряхнув головой, будто пытался выбросить из нее Макдональд. — Пять галлеонов победительнице! — он полез в карман и показал монеты.

Девичья куча захихикала. Девок в куче было восемь штук, и как минимум у шести из них наблюдались славные сиськи.

Они ведь не перестают быть славными от того, что интересуют Джеймса чуть меньше, чем год назад.

На шесть пар сисек у них в Равенкло приходилось всего два с половиной члена. Вряд ли Кроккфорд, ростом с домовика, мог похвастать нормальными размерами, поэтому в системе исчисления Джеймса шел за половину.

Хотя Бродяга утверждал, что, загляни он хоть раз в общий душ, сделал бы для себя немало открытий.

— Золото — это не интересно, — заявила Моран, семья которой могла позволить себе скупить все обручи мира. — Что еще можешь предложить? — она кокетливо — ну, по ее мнению, а на деле это смотрелось ржачно — выпятила нижнюю губу.

Наверное, намекала на свидание. Пожалуй, ведро Бродяге сегодня все-таки пригодится.

— Говори только за себя, — перебила Макдональд, крутанув обруч на ребре и ловко его остановив. — Слышь, Блэк, я тебе, помнится, должна за эти сраные курсы. Если моя ставка сыграет, простишь должок, а?

— Хочешь тоже участвовать, Мак-Мак? — оскалился тот, будто учуял свой любимый мясной рулет.

— В чем участвовать? — влезла Медоуз, с хлопком появляясь в футе от Джеймса. Вот кому умение аппарировать жизненно необходимо. Сложно собирать и разносить сплетни, если у тебя черепашья скорость.

— Обруч на талии крутить умеешь? — азартно спросила Смит. Обе обожали чесать языками, и на этой почве Анна могла считаться подружкой Медоуз даже чуть больше, чем Маккинон. Они пошушукались.

— А какой приз? — деловито уточнила Доркас.

— Свидание с Блэком, — не дав Бродяге рта раскрыть, заявила Макдональд.

— Вообще-то речь шла про пять галлеонов, — проворчал тот.

— Свидание с Блэком и пять галлеонов, — она закатила глаза и снисходительно добавила: — От тебя не убудет, зато поржем.

— На кого ставишь, Мак-Мак? — он сунулся к ней, и Джеймсу показалось, что щелкнула чья-то пасть. — Прощу должок, если выиграешь, так и быть.

— Ставлю на то, что победит Гриффиндор. Несмотря на малочисленность.

— Эванс, ты участвуешь? — прищурилась Моран. Наверное, вместе со значком старосты получают неистребимое желание окунуть друг друга в дерьмо. Особенно девки, потому что Лунатик к Найджелу и Фоссету относился нормально. Даже хорошо. — Жаль, что это не танцы, конечно, — с фальшивым сочувствием добавила Кэти, и девки снова захихикали.

Да они просто завидуют Эванс.

Будь Поттер девкой, тоже завидовал бы. Да он даже себе иногда завидовал. Но не сейчас, когда Эванс отводила глаза, стоило ему взглянуть на нее.

Джеймсу хотелось заткнуть этих дур, но одновременно — поглядеть на то, как Эванс будет вращать задницей, пусть ей и суждено провалиться в этом сраном состязании.

— Даже не знаю, получится ли у меня, — она озабоченно свела брови. — Ты права, Моран, это все-таки не танцы. Но я попробую.

— Я буду болеть за тебя, Эванс, — с придыханием заверила Макдональд, и Джеймсу почудилось, что она издевается.

Найджел присвистнул. Оторвать бы ему свистелку.

Занятие закончилось, инструктор свалил, народ потянулся из зала.

Девки построились в ряд. Джеймс невольно представил команду по квиддичу, состоящую из одних девок. Такие существовали. «Холихедские гарпии», например.

Но его однокурсницам было далеко до «Гарпий». Половина из них метлу между ног держали лишь на уроках полетов.

Эванс ненавидела эти уроки, а членов сборных от них освобождали.

Джеймс встал между Бродягой и Лунатиком и скрестил руки на груди.

— А как мы определим, кто выиграл? — выкрикнула Ринальди, решительно настроенная выцарапать себе возможность сходить с Сириусом на прогулку.

— М-м, кто-то явно хочет залезть тебе в трусики, — пробормотал Джеймс Бродяге на ухо и получил совет отсосать у него.

«Это тебе к Хвосту», — чуть не ляпнул Поттер, но вовремя прикусил язык. Может, ему померещилось. Конечно, померещилось. Они ведь дружат с одиннадцати лет.

— Засечем время, кто дольше продержится, — пожав плечами, предложил Лунатик. — Есть у кого часы?

Бродяга с Найджелом, как оказалось, свои с собой не таскали, а остальным их еще не успели подарить.

Эванс сняла с руки свои и протянула Джеймсу.

Он тупил ровно две секунды, потом взял их и положил себе на ладонь.

Часы были теплыми, стрелки тонкие, едва заметные. В башке каталась мысль, что Эванс отдала часы не Лунатику, не Бродяге, не Мак-Мак, а именно ему.

— Можно начинать, — скомандовал Поттер.

К тому моменту, как очередь дошла до Эванс, у Джеймса свело скулы от смеха.

Почти все равенкловки ни на что не годились, Медоуз неожиданно показала неплохой результат — обруч шмякнулся на пол лишь через полторы минуты, а Ринальди прогорела, когда попыталась отдернуть сбившуюся юбку. Моран гордо остановилась сама на шестой минуте, уверенная, что этот результат побить не удастся.

Бродяга интенсивно подергал жопой, изображая ее, и поглядел на Макдональд:

— Что, Мак-Мак, шансы на успех тают на глазах? Придется отрабатывать должок, а.

— Я верю в Эванс, — беспечно махнула рукой та.

Это прозвучало как лозунг.

Эванс лениво улыбнулась, разулась, носком подцепила обруч, переступила на месте — Джеймс глазом моргнуть не успел, не то что время засечь — и невероятным образом раскрутила его без помощи рук. Сначала обруч вращался в районе колен, спустя пару секунд оказался на талии. Эванс собрала длинные волосы руками, чтобы не мешали, — Поттер знал, какие они на ощупь, и как от них бывает жарко — и закрепила на затылке при помощи палочки, которую предусмотрительно взяла в зубы.

— Так нечестно, — надулась Ринальди, когда Эванс с легкостью преодолела отметку в семь минут и даже не запыхалась, — она нам соврала.

— Я просто ссала соревноваться с такими мастерицами, как вы, — отозвалась Эванс под громкий гогот Макдональд, на лету подхватила обруч, подбросила его под потолок, сделала пару замысловатых вращений, вытянула руку вверх и вслепую поймала.

Найджел, по-дурацки раззявив рот, уставился на нее:

— Напомни, почему ты до сих пор не в сборной по квиддичу?

— А ее капитан не хочет, — вякнула Макдональд и спряталась за Лунатика, чтобы Джеймс ее не прибил.

— Место ловца уже занято, — сверкнула глазищами Эванс, и он почувствовал, как рот сам собой растягивается в улыбке.

— Да и летаешь ты, прямо скажем, хреново, — напомнил Бродяга, щелкнув языком.

— Деньги гони, — Эванс жестом велела раскошеливаться и прищурилась.

Сириус полез в карман.

— Я так понимаю, можно заплатить сразу твоему агенту.

— Сечешь, — хохотнула Макдональд, убирая добычу за пазуху. — Но я только по финансовым вопросом, остальное решайте сами.

На морде Бродяги нарисовался неподдельный ужас, когда до него дошло, что Мэри имеет в виду.

— Так, погоди, Эванс, мне что, теперь нужно идти с тобой на свидание?

— Какие-то проблемы? — прощебетала Эванс, вынимая палочку из волос.

Джеймс засмотрелся, как они рассыпались по плечам, вспомнил ее голую, горячую, на столе, ее широко разведенные ноги — и не сразу допер, что происходит, и к каким хуям катится этот мир.

— А ты не догадываешься, что за проблема? — Бродяга скорчил загадочную физиономию и придурковато подергал головой, указывая на Джеймса. Мол, тс-с-с, он же все слышит.

— Предлагаешь позвать Поттера третьим? — подыграла Эванс и сжалилась: — Не волнуйся, Блэк, ты не умрешь молодым. А если умрешь, то не от руки лучшего друга.

— Я знаю, — фыркнул тот. — Меня прибьет какая-нибудь подружка моей мамаши, вот увидишь. Или не увидишь, если тебя прибьют раньше.

Джеймс машинально помусолил в пальцах эвансовские часы, прогоняя паскудную мысль, что когда-нибудь они могут остановиться прямо на ее руке.

Потом перевернул и увидел едва заметную надпись.

Присмотрелся и прочел: «Люблю тебя, Эванс».

Кровь бросилась в лицо. Большой зал покачнулся, как небо, когда выходишь в отвесное пике.

Он этого не писал. Конкретно на этих часах — не писал.

И не дарил их.

Но он узнал этот почерк.