77. Прюитт (2/2)

— Да! — Мэри хлопнула ладонью по столешнице.

Кут лихо присвистнул и захлопал первым.

Боунс довольно закивал и присоединился к нему.

Фабиан наконец смог выдохнуть.

Поттер пялился на Лили, будто впервые видел, хотя хлопал вместе со всеми.

Фьорд скривилась, словно почувствовала запах дерьма.

— А приемчик-то знакомый, — хитро улыбнулась Присцилла, несколько раз сомкнув ладони.

— Это я ее научил, — честно сказал Фабиан, пожав плечами.

— Я догадалась, — уже серьезно ответила она, и было в ее интонации что-то такое, от чего стало не по себе.

Фрэнк помог Рейс подняться — не без труда — и убедился, что она в порядке. Себастьян дал Гриффиндору десять очков, и Гидеон одними губами прошептал, глядя на Фабиана и кивая на профессора: «Жмот».

Он широко улыбнулся в ответ.

Вечером настал час попрощаться с братом, а заодно и с гостями.

— Держи меня в курсе, понял? — напутствовал его Гидеон. — Оптимист во мне умер очень давно, ты знаешь, и потому я не тешу себя надеждой, что это нападение было последним. Будь осторожен, — он прищурился, помолчал пару секунд и раздельно добавил: — И прекрати ей поклоняться.

Фабиану показалось, что брат отвесил ему оплеуху.

— Неуязвим тот, кто никого не любит. Потому что ему некого терять.

С этими словами Гидеон быстро обнял его, оттолкнул от себя и присоединился к Фрэнку, который уже ждал у распахнутых дверей. Вдвоем они набросили капюшоны и выскочили в морозную тьму.

Фабиан пару раз глубоко вздохнул и огляделся.

Несмотря на то, что никого не заставляли, в холл набилась почти вся школа.

Софи сама нашла его. Это не составило ей труда, потому что над толпой возвышались всего человек двадцать.

— Я могу тебе написать?

Фабиан ожидал этого вопроса и как всегда постарался отшутиться:

— Не думаю, что ты захочешь читать мои безграмотные послания. Я плох во французской грамматике.

— Ты можешь писать по-английски, — предложила она, почти прижимаясь к нему грудью, и выпалила: — Ты лучший мужчина, с которым я была.

— У тебя будут лучше, — убежденно проговорил он на родном языке Софи, потом помолчал и тихо закончил: — А у меня… есть любимая, помнишь?

Та кивнула и провела ладонью по его груди, как тогда, в чулане.

— Поцелуешь меня на прощание?

Фабиан сделал это с удовольствием.

Ему нравилось, как она пользуется языком.

У него даже привстал.

И Софи это почувствовала.

— Я все-таки напишу, — хитро прищурилась она и побежала к подружкам.

Фабиан подмигнул им и глянул на часы.

Лили написала, что весь вечер проведет в библиотеке, и просила прийти туда, чтобы потом вместе отправиться в Выручай-комнату и продолжить тренировки.

— Привет, родная, — тихо пробормотал он, усаживаясь напротив Лили за одним из дальних столов.

Она вздрогнула и быстро захлопнула книгу.

— Феб. — Лили выглядела обеспокоенной, но все же выдавила из себя улыбку: — Ты уже проводил своих дам?

— Думаю, дома у них полно настоящих кавалеров, — наморщил нос Фабиан. Он ловил себя на мысли, что невольно копирует ее мимику. — Если тебе нужно больше времени, — кивнул на учебник, — я могу пока написать эссе для Флитвика. Ну, или помочь тебе. Что ты ищешь? — уточнил Фабиан, заметив, что ни пера, ни пергамента на столе нет.

— Да так, ерунда, — отмахнулась Лили, явно чего-то не договаривая. — Кое-что для… Слагхорна.

Он не стал настаивать. Что Лили, что Мэри умели хранить секреты, особенно свои; пытать их было бесполезно.

— Слушай, сегодня на защите… Я горжусь тобой. — Фабиан украдкой огляделся, убедился, что рядом ни души, и взял Лили за руку. — Потрясающая комбинация была. У тебя талант.

— Я просто запустила в нее всем, чему ты меня научил, — хихикнула она, аккуратно высвобождая пальцы из его руки и засовывая книгу в сумку.

— Я очень хочу увидеть твоего Патронуса.

Фабиан не соврал. Вчера на ночь он читал очередную книгу из Запретной секции по ментальной магии: в таких книгах о самой магии говорилось мало, зато достаточно — о тонкостях человеческих душ.

Глава о Патронусах и о том, по каким причинам они могут меняться, натолкнула на мысль, что его нынешний Патронус не является «первообразным».

Фабиан неплохо помнил свою косулю, и животное, которое они с Лили видели совсем недавно в Выручай-комнате, было другим. Похожим, но другим.

Автор научного труда предполагал, что Патронус трансформируется чаще всего из-за сильного эмоционального потрясения.

Из-за очень глубокого чувства, полностью перекроившего человеческую душу.

А раз возникновение столь глубокого чувства практически всегда связано с другим человеком, то и Патронус приобретает соответствующие черты.

— Видимо, не сегодня, — устало выдохнула Лили, опуская палочку.

Облако серебристого пара до сих пор не рассеялось, но в телесного Патронуса так и не превратилось.

— Не расстраивайся. Скорее всего, воспоминание не то. Сил в тебе достаточно.

Фабиан развернул стул, уселся на него верхом прямо перед Лили и посмотрел на нее снизу вверх.

— В нашем возрасте самые яркие воспоминания связаны с физической близостью. Бери любое — и все получится, — спокойно посоветовал он, словно речь шла о конфетах Берти-Боттс.

Лили будто бы смутилась.

— Это же ощущения, ты их испытываешь, они проходят, их сложно вспомнить, не пережив заново.

Лили повезло. Ей никогда в жизни не приходилось собирать по крохам воспоминания о чьих-то прикосновениях и хранить их, потому что следующие будут непонятно когда. Если вообще будут.

— Может, Поттера позвать, — невольно вырвалось у Фабиана, о чем он сразу пожалел и мысленно обругал себя за несдержанность.

Лили не нужно знать, что они с Поттером в последнее время не больно-то ладят.

Фабиан встал на ноги и обнял ее.

— Либо я могу помочь.

Он засосал Лили, глубоко, неспешно. Опустил руку и провел по задней стороне бедра, притянул ее к себе за задницу, и Лили наверняка сообразила, как ему не терпится раздеть ее и трахнуть.

— Экспекто Патронум, — подсказал Фабиан, подавив желание сунуть руку в трусы Лили и довести до оргазма. А перед этим почувствовать, какая она мокрая. Она нравилась ему такой.

Лили дрожащими пальцами вытянула палочку из-за пояса юбки, глубоко вздохнула, сделала взмах и повторила его слова.

Сверкнула яркая вспышка.

Фабиан уже видел это животное. В тот самый вечер, когда Лили без спроса полезла в шкаф с боггартом.

Оно — отныне — было и его Патронусом.

— Кто это? — выдохнула она.

— Что-то между оленем и косулей. Только без рогов. У тебя как с уходом за магическими существами было? — улыбнулся Фабиан, все еще прижимая ее к себе.

— Не очень, — призналась Лили. — Но ведь это не магическое существо. А рога не растут у самок. Я же девочка. И Патронус у меня тоже девочка, — уверенно проговорила она.

— Если так рассуждать, то я тоже девочка, — ухмыльнулся Фабиан.

— Погоди. — Лили, похоже, вспомнила. — Ты же говорил, что Патронусы у всех разные.

— Говорил. — Он почесал нос свободной рукой.

— Тогда почему у нас с тобой одинаковые?

Фабиан глянул Лили в глаза, отступил от нее, вернулся к окну, где лежала его мантия, и уже оттуда сказал:

— Раньше мой Патронус был другим. Они могут меняться. Теперь у меня нет своего Патронуса. Только твой.

Его душа была заполнена ею.

Наверное, эксперты Отдела тайн смогли бы объяснить, почему человеку опасно влюбляться так рано.

Сам Фабиан лишь интуитивно понимал, что он рос, а вместе с ним росла эта влюбленность. Что он не смог вовремя избавиться от нее.

И в том возрасте, когда большинство только начинают испытывать нечто подобное, он уже хотел прекратить это чувствовать.

…возьмет жизнь его, а взамен отдаст свою…

Может, в этом и есть смысл пророчества.

Если так, то Фабиану нечего бояться, все уже случилось.

А если не так?

— Что это значит, Феб?

— Для тебя — ничего страшного, — он через силу улыбнулся. — Так происходит иногда. Очень редко. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю.

Разрушительно.

И моя душа перестает с этим справляться, добавил Фабиан про себя.

Где-то очень давно голодная толпа схватила заблудшую в город косулю и поджарила на костре. Следом за хозяином.