73-д. Прюитт (1/2)

Вчера, когда они с Лили вернулись в гостиную, Поттер поднялся с дивана и пожал ему руку, пожелав спокойной ночи.

Фабиан усмехнулся про себя: выглядело это все, будто он передает ему Лили из рук в руки.

Всего полчаса назад она сама поцеловала его.

Так просто, будто наконец осознала, что не делает ничего предосудительного.

И Фабиан, ни на секунду не перестававший любить ее рот, полюбил его снова.

Лили одним махом растоптала все, в чем он пытался себя убедить.

«Но ведь часть сна уже сбылась», — шепнул скрипучий голосок, будто эхо пропахшей зельями старухи.

«Значит, пусть сбудется целиком, — безрассудно отмахнулся он, обхватив ладонью затылок Лили и засасывая ее. — Плевать уже. Хочу просто быть с ней, хоть сколько-нибудь. Месяц, два, полгода. Хочу целовать ее. Лежать рядом. Пока не закончится этот сраный сон. И когда сон закончится — тоже».

Узнать бы еще, как именно навязчивое видение заканчивается. Может, удастся истолковать его по-другому.

Когда-то он уже попался — и сгорел заживо, а сейчас ведьма, минуя столетия, вновь добралась до него. Чтобы снова толкнуть в кострище.

Но Фабиан готов был туда шагнуть.

Снова и снова, если в следующей жизни она будет ждать его, целая и невредимая.

Вчера, поднявшись в спальню, он разделся, растянулся на кровати и прикрыл глаза, стараясь как можно точнее припомнить ощущения от прикосновений Лили.

Парни уже привыкли к тому, что Фабиан с ног валится по вечерам. Освальд подъебывал, что девки высасывают из него все силы. В прямом смысле этого слова.

Чем старше они становились, тем меньше времени каждый из них проводил в спальне: в лучшем случае приходили ночевать, в худшем — просто переодеться.

Словом, когда кто-то из них, придя в комнату, молча падал в постель, остальные и ухом не вели.

Фабиан чуял, что от него пахнет Лили. И как только Поттер в гостиной не унюхал.

Он дышал глубоко и размеренно, будто боялся, что запах вот-вот иссякнет, — и от этого провалился в сон плавно, а ночью его не тревожили сновидения.

Утром Фабиан встал отдохнувшим и, отдернув полог, обнаружил, что проспал дольше всех.

— ...слышь, Прюитт, ну ты-то точно успел оприходовать какую-нибудь птаху из Шармбатона, а? — с надеждой спросил Освальд, доставая из чемодана парадную мантию и расправляя ее на вешалке. — Как они? Я пригласил одну, но теперь не догоняю, о чем с ней трепаться. Ты вроде сечешь по-французски, как девке дать понять, что пора снимать трусы?

— Просто покажи ей член, — заржал Фабиан, надевая брюки. — Девяносто пять процентов, что она смекнет, чего ты от нее ждешь.

— Ты лучше запиши ему на пергаменте, — посоветовал Карадок, выглядывая из уборной, весь в пене для бритья, — как сказать «Позвольте вас выебать, мадемуазель». Но только с транскрипцией, иначе ничего не выйдет.

Все заржали.

— И не забывай, что есть крохотные пять процентов, что она побежит жаловаться этой своей огромной директрисе, — ввернул Бенджи. — И та прихлопнет тебя как таракана.

В спальне стоял крепкий запах пота, потому что пятерым здесь явно было тесно. В голове даже мелькнула мысль, что курса с пятого мужские спальни желательно расширять. Обычно все вместе они собирались крайне редко, но сегодня приготовления к празднику разогнали по комнатам даже самых равнодушных к любого рода торжествам.

Фабиан заставил форточку распахнуться и впустить морозный воздух.

Он глянул на часы: завтрак уже закончился, а для обеда еще рано. Можно, конечно, сбегать на кухню, но лучше потратить это время с пользой — заскочить в совятню и отправить брату письмо.

На его предыдущее послание Гидеон ответил в тот же день, но всю прошедшую неделю все силы Фабиана уходили на то, чтобы бороться с собой и держаться от Лили на приличном расстоянии. А сейчас, когда борьба перестала быть кровавой, он вспомнил, что стал свидетелем дурно пахнущих событий.

Фабиан предпринял все от него зависящее, чтобы они не повторились. На следующее же утро пошел к Дамблдору и подробно пересказал все, что видел — тот отреагировал вяло, будто не воспринял слова Фабиана всерьез. Директор вообще удивительно невозмутимо относился ко всей этой истории с убийствами магглорожденных. Будто с высоты его лет и на фоне десятков поколений студентов, которым все же удалось успешно окончить Хогвартс, трое покойников выглядели мелочью.

Как иначе объяснить, что для защиты учеников организовали лишь сопровождение между классами? Да, министерство закрывает глаза на происходящее и не собирается им помогать хотя бы людьми, но можно же своими силами перекрыть все входы и выходы из замка, поставить дежурных у потайных лазов, потрясти как следует слизеринцев, в конце концов!

Фабиан ведь назвал Дамблдору фамилию Нотт. Но тот до сих пор сидел с ним в одном классе — наверное, потому что лично никого не отправлял на тот свет, только укрывал своих дружков.

Он допускал, что директор просто-напросто не считает нужным делиться с учеником планом своих действий, пусть даже со старостой школы — который не так давно заявил о своем желании стать преподавателем, кстати.

Эта мысль никуда не делась из головы Фабиана. Периодически он крутил ее так и эдак, смотрел на Трэдуэлла и понимал, что мог бы стать гораздо лучшим учителем, чем Себастьян.

Учитывая, как многому Гидеон обучил его, с натяжкой можно было засчитать Фабиану один год из трех стажировки в аврорате.

В первом письме брату он подробно описал выговор каждого из Пожирателей, навестивших замок в тот вечер, характерные словечки, походку, телосложение, манеру общения друг с другом.

Если не можешь увидеть лицо, запоминай все остальное, наставлял когда-то брат. Он так и сделал, и Гидеону, благодаря этому, даже удалось опознать одного из Пожирателей.

Шепелявый — это Августус Руквуд, сотрудник Отдела тайн, который совсем недавно переболел драконьей оспой, а с языка видимо не успели сойти последние болячки.

За руку его не брали, и потому Руквуд продолжал спокойно работать в министерстве.

А сколько их там еще таких? Ясно же, что Экройд, лояльный Пожирателям, смотрит на все это сквозь пальцы.

«Привет, брат.

Прости, что долго не отвечал.

В Хогвартсе зима.

Узнал, что любимое заклятие Дамблдора — Силенцио, так что ты проспорил.

Мои любезные однокурсники чувствуют себя хорошо.

Иноземные гости очень милые.

Ф.»

Фабиан прикинул, как текст выглядит со стороны. Вроде бы ничего непонятно.

«Зима» означает, что все тихо, ничего не происходит. Директор молчит, хотя Гидеон надеялся, что тот сделает хоть что-то. Нотта и компанию к нему даже не вызывали, кажется, а если и вызывали, отпустили с миром. Среди иностранцев подозрительных нет, имен в письме тоже никаких нет.

Привязав пергамент к лапе совы, Фабиан выпустил ее в окно, и отправился вниз, чтобы пожрать.

За столами хозяйничали младшие, потому что все, кто старше четвертого курса, наверняка уже занялись приготовлениями к вечернему приему.

Он уселся поближе к выходу, положил себе мяса и принялся за еду.

Фабиан раздумывал о том, как вести себя на празднике, чтобы ничем не выдать своего интереса к Лили в целом и к ее рту в частности, и пришел к выводу, что самое очевидное решение — вести себя как обычно.

Спустя минут пять он почувствовал, что на него пялятся несколько девчонок, будто впервые увидели в Большом зале. Фабиан широко улыбнулся и подмигнул девицам. Его позабавило, как те смущенно покраснели и отвели глаза.

Да уж, пожалуй, хреновым он будет преподавателем.

После обеда Фабиан обреченно вздохнул и отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Стоило предполагать, что все они будут оккупированы девушками, но ему повезло уже со второй попытки.

Пароль не сработал, но дверь спустя полминуты открыл Голдстейн с голой задницей в мыле и велел заходить.

Украдкой наложив на левое запястье чары, чтобы скрыть шрамы на коже, Фабиан разделся и нырнул в бассейн.

Почти все раковины, расположенные в ряд у стены, были заняты, потому что парни разом озаботились приведением в годный вид растительности на лице, которую обычно либо сбривали начисто, либо оставляли, пока не начнет мешать.

— Слышь, Макмиллан, — послышался недовольный голос Поттера, — ты же не один тут отдыхаешь, шевелись быстрее.

Наверное, собирается поразить Лили невообразимо аккуратным видом, усмехнулся Фабиан, но тут же поймал себя на мысли, что недалеко от него ушел.

Он выбрался из бассейна, обернул полотенце вокруг бедер, а сам взялся за расческу и липкую гадость для укладки, которую дал ему Крессвелл.

Впервые в жизни ему захотелось, чтобы девушка — одна-единственная девушка — потеряла дар речи, увидев его.

И Фабиан сделал все от него зависящее.

Он немного перестарался.

Потому что дар речи потеряли многие.

— Минерва велела старостам выглядеть, по меньшей мере, «великолепно». Тяну я на «великолепно»? — спросил он у Бенджи в спальне, завязывая на шее платок перед зеркалом и отмечая, что покрой у этой рубашки не такой, как у школьной. Она не висела мешком и выгодно подчеркивала фигуру.

До этого он по-настоящему наряжался лишь однажды — мама заставила перед свадьбой кузена.

Больше свадеб в его жизни, к счастью, пока не предвиделось: Гидеон в ближайшее время жениться не собирался, а Молли давно была замужем, да и выходила она за Артура тайком, так что из семьи никого не позвали. За что Фабиан сестре был бесконечно благодарен.

Вероятно, кто-то из однокурсников сразу после выпуска захочет жениться — Макмиллан, например, который со своей Виолеттой встречается чуть ли не с третьего курса, — но их приглашения всегда можно потерять.

Узнав о том, что Фабиана назначили старостой школы, мама заявила, что его старая парадная мантия никуда не годится, и отправилась за новой. Как оказалось, не к мадам Малкин, а к Твилфитту и Таттингу.

Ему еще ни разу не покупали вещи в этой лавке. Служащие Твилфитта знали толк не только в одежде, но и в искусстве обольщения клиентов, поэтому мама вернулась домой с огромным свертком, содержащим не только мантию, но и аксессуары к ней, вплоть до запонок.

Обновки оказались как нельзя кстати, учитывая, что Фабиан за последний год вытянулся и раздался в плечах.

— Да тебе-то чего переживать, — завел свою обычную песню Фенвик. — Ты можешь хоть в наволочке и трусах прийти, и девки все равно потекут.

— Меня больше Минерва интересует, — отшутился он, засовывая ноги в ботинки.

Не сказать, что Бенджи однозначно ошибся или оказался прав.

Однокурсницы, конечно, Фабиана любили и охотно обжимались с ним в коридорах, однако, пока он носил обычную школьную мантию, все же держали себя в руках.

Но не сегодня.

— Погоди-ка, — сказала Элис своему французу, уже не глядя на него. Тот продолжал пялиться на ее сиськи и, пожалуй, не заметил бы отсутствия самой Алисии, оставь она с ним свою грудь. — А теперь признавайся, Прюитт, почему ты не ходишь в таком виде на занятия, — потребовала Элис, решительно поднимаясь на цыпочки и ладонями медленно проводя по его щекам.

— Боюсь, что учебный процесс полетит ко всем гриндилоу, — улыбнулся Фабиан, целуя ее.

— Ах-ре-неть, — раздельно выдохнула она, отстранившись от его рта лишь на полдюйма. — К тебе сегодня как, по записи, чтобы потрахаться? — захохотала Элис, потерлась об него сиськами и весело спросила у Присциллы: — Подруга, ты за кем занимала?

— За Изабеллой, разумеется, — многозначительно хмыкнула та, памятуя, как Изи накинулась на Фабиана минут десять назад. Он до сих пор чувствовал вкус ее помады на губах.

— С Изабеллой меня подстрахует Освальд, — отмахнулся Фабиан. — Я удивляюсь, как он до сих пор не успел. Обычно Кут более прыткий.

— Ты глянь-ка, он уже все продумал, — Алисия отпустила его и, нехотя возвращаясь к своему французу, пропела: — В общем, Прюитт, имей меня в виду, если появится свободная минутка. Ну а если нет… у нас ведь есть завтра. Или послезавтра. Только наряд этот не снимай и волосы так же сделай.

Фабиан расхохотался и насмешливо поклонился:

— Есть, мэм.

Присцилла с Элис тоже захихикали, и Алисия соизволила вновь обратить внимание на своего кавалера. Вместе они скрылись за дверями Большого зала как раз в ту самую минуту, когда Минерва велела старостам приготовиться.

Фабиан, возглавляя центральную колонну, изо всех сил сдерживался, чтобы не обернуться и не поглядеть на Лили.

Ему казалось, что если он посмотрит на нее, то уже не сможет отвести глаз — и все мигом поймут, чем они занимаются вдвоем по вечерам. Потому что слишком большое количество хогвартских девиц знали взгляд, похожий на этот.

Фабиан не привык врать самому себе.

Ему хотелось увидеть Лили без этого роскошного платья вовсе.

Его возбуждали их поцелуи.

Он каждый раз чувствовал, как наливается кровью член.

И Лили чувствовала. Возможно когда-нибудь это станет для нее привычным.

Фабиан порой с трудом подавлял желание поступить малодушно: снять с нее трусы, спустить штаны и просто выебать. Как Поттер сделал. Вряд ли он долго раздумывал.

Лили ведь уже позволила Фабиану касаться ее между ног. Даже сама попросила однажды.

Как же хотелось повторить. Прямо сейчас, вместо этого дурацкого танца.

Он одернул себя. Нужно, наверное, перестать валять дурака и взглянуть на Лили. Может, полегче станет.

Достаточно было лишь повернуть голову, она стояла прямо за Присциллой, но Фабиан запретил себе. Легче вряд ли станет, скорее, наоборот.

Лучше выпить и потрахаться, вот и все.

Наверное, на лице Фабиана проступила похоть, потому что девицы с готовностью отзывались на безмолвный призыв избавить его от Лили Эванс — хотя бы на пару часов.

После трех танцев Присцилла с Элис, опустошив по бокалу, отправились подышать воздухом, а вниманием Фабиана завладели Софи с подругой, которым, если он правильно понял, не терпелось оказаться с ним наедине.

Он хотел вслух спросить, считается ли «наедине», когда их трое, но передумал.

Фабиан не смог выбрать, кто из них нравится ему больше — сиськи и мордашки у обеих были славные, — к тому же, чего греха таить, ему пришелся по душе секс с двумя.

Он даже пожалел, что нельзя прямо здесь поставить одну из них на колени. Чего время зря терять, а то, пока Фабиан сосался с Софи, Вивьен скучала без дела. А потом они просто менялись.

— Прюитт, хватит сосаться, нам пора.

Крессвелл невозмутимо прервал их с такой рожей, будто это Фабиан с девками должны были смутиться, а не Дирк.

Он лениво оторвался от Вивьен и обнаружил, что тот явился не один.

Он не исключал, что Лили увидит его в окружении девиц, но не думал, что она подойдет так близко. Фабиан пока не успел полностью выбросить мысли о ней из башки, поэтому все так же старался не глядеть в сторону Лили.

— Когда я вернусь, начнем с тебя, — пообещал он Софи, и та призывно улыбнулась.

— У тебя вся рожа в помаде, ты знаешь? — буркнул Дирк.

— А у тебя почему не так? — поддел Фабиан, хватая отполированный кубок со стола. Глядя в отражение, он избавился от ярких следов. — Или Уитл не пользуется этой гадостью?

— Я сказал, что не буду с ней лизаться, пока она не смоет с себя эту дрянь, — отрезал Крессвелл.

— Да ты тиран, — заржал он. — А когда женишься, будешь ей указывать, какие трусы надевать со вторника на среду?

— А я не собираюсь на ней жениться, — небрежно заметил тот. — У вас, волшебников, средневековые представления о браке. Если выебал больше пяти раз — надо сразу предложение делать. Бред.

— А когда надо-то, по-твоему? — заинтересовался Фабиан. Ему стало любопытно, как в этом направлении мыслят магглорожденные. Он раньше не задумывался, но, может, у них и правда все по-другому.

— Ну, типа по любви, наверное. Я тут от Бруствера слышал, что ему родители девку ищут, прикинь? — теперь он обращался к Лили, та удивленно подняла брови. Они зашли в класс, где до бала оставили свои вещи для выступления. — Чтобы такая же чистокровная была. Один в один как у лошадей, блин. И знаешь, какая у них проблема? — он заржал и без всякого стеснения перед Лили стащил с себя рубашку и штаны. Она даже не подумала отвернуться. Надо будет спросить потом, может, среди танцоров так принято. — Типа таких девок его возраста очень мало, надо успеть, пока всех не разобрали. Дикость.

— И что, Кингсли согласен на это? — спросила Лили, поворачиваясь к нему спиной, и Дирк начал ловко расшнуровывать корсет ее платья.

Фабиан живо представил, что стало бы с Поттером, застань он эту картину, и украдкой усмехнулся.

— Ну, как я понял, либо соглашаешься, либо пошел нахуй из семьи. Скажи, Прюитт?

— Все еще хуже, — невесело хмыкнул он. — Моей сестре пришлось из дома сбежать, чтобы выйти замуж за точно такого же чистокровного колдуна. Отец его просто почему-то невзлюбил.

Фабиан догадывался, почему, но считал это отвратительным, и потому никогда не говорил вслух. У семьи Артура не было множества полезных связей в министерстве, сам он начинал стажером в Департаменте по связям с магглами, и в кармане у него свистел ветер.

— И что, все такие сумасшедшие? Прости, конечно, Прюитт, но это ненормально. Сейчас двадцатый век.

Дирк успешно справился со шнуровкой корсета, и они с Фабианом отвернулись, чтобы Лили могла переодеться.

Чтобы отвлечься от мысли, что она прямо за его спиной в одном белье, Фабиан продолжал:

— Да я с тобой полностью согласен. Это больше слизеринский заскок, хоть я и не сторонник ярлыков. Не женись мы на магглах, мы бы давно все вымерли. Да и браки между близкими родственниками ни к чему хорошему не ведут. Говорят, в последних трех поколениях количество сквибов превышает все допустимые нормы. А самые выдающиеся волшебники, по статистике, полукровки.

— Все-то ты знаешь… Слушай, а может, Дамблдор позвал всех этих гостей, чтобы, ну, вы там себе присмотрели кого? — он поиграл бровями.

Фабиан расхохотался.

— Хорошая идея. Но я больше чем уверен, что не для этого. Иностранцев вообще-то мало кто рассматривает. Ну, разве что Малфои или Блэки.

— Ну ты-то, я гляжу, уже успел кого-то рассмотреть. И даже не одну.

— Да мне, честно признаться, плевать на происхождение. У меня даже замка фамильного нет, чтобы передавать его по наследству.

— А у кого-то и замок есть? — презрительно скривился Дирк и покачал головой, мол, какой позор.

— А как же. У Малфоев точно есть. Присцилла там даже была пару раз. А у кого-то дом смахивает на замок по размеру.

— Я все, — объявила Лили, и Крессвелл принялся зашнуровывать новый корсет, а Фабиан вернулся к изучению своих ботинок.

Скорее бы уже закончился этот прием.

Он предположить не мог, что ему будет так сложно. Что бы там ни бурчал Бенджи, одежда имела значение. В этих платьях Лили казалась скорее голой, чем одетой.

Жаль, он не захватил пузырек, который дал ему Крессвелл. С другой стороны, не хотелось весь вечер провести с тяжелой башкой и трясущимися руками.

Дирк тем временем закончил с завязками, они с Лили потратили еще десять минут на растяжку, и все трое вернулись в Большой зал.

Перед тем, как подняться на сцену, Фабиан плеснул себе огненного виски и залпом выпил. Не потому что боялся выступать, а чтобы успокоиться.

«Интересно, что будет, если поймать Лили за руку прямо на сцене и засосать на глазах у всех?» — мелькнула в башке навеянная не иначе как алкоголем мысль.

Скандал будет, что еще.

Поттер взбесится. Дэннис, помнится, оказался однажды на соседней с Фабианом койке, потому что посмел приблизиться к Лили. Фабиан, разумеется, не позволит выбить себе зубы и с большой долей вероятности сам отправит Поттера в госпиталь. Но когда-нибудь тот поправится и не успокоится, пока не достанет его.

Презрительный взгляд Мэри он даже представлять не хотел.

А сама Лили вполне может посчитать его дерьмом, раз не сдержал слово.

Но как же хотелось.

Казалось, сама кожа горит.

Грубые руки крутили веревки вокруг его запястий, а он посмотрел в толпу, в изнывающие от жажды зрелища глаза — и расхохотался.

А потом — запел так громко, чтобы услышали даже его палачи.

Чтобы знали, что он непременно вернется. И навсегда заберет у них свою ведьму. Будет любить ее и не позволит ей больше забирать жизни. Ни его собственные, ни любые другие.

Она, уже выскочив из бушующей толпы, услышала знакомый голос и обернулась. Будто не желала уходить.

Но ее схватили за руку и поволокли за собой, как тряпичную куклу.

«Точно колдун, — полетел над головами тревожный шепот. — Его жгут, а он веселится».

Фабиан и спустя несколько столетий так делал.

Он смолк, широко улыбаясь, а толпа еще пару минут восторженно шумела.

Лили в полушаге от него как-то вычурно поклонилась, но Крессвелл тут же сделал похожее движение, и Фабиан пришел к выводу, что это стандартное прощание с публикой.

— Минерва в восторге, — Крессвелл потер руки и заметил: — А этот старичок с севера на тебя явно запал, Эванс.

Лили поморщилась:

— Слушай, ну это успех, я считаю, — ядовито сказала она. — Возбудить восьмидесятилетнего старика.

— А то! У него ж поди не стоит уже лет десять, а то и все пятнадцать.

Все трое хором заржали.

Фабиан секундно даже позавидовал главе Дурмстранга. Гораздо проще скрывать свой интерес, когда у тебя не стоит.

Его собственный голод не могли утолить ни огненный виски, ни губы других девиц.

Хотя девицы, надо отдать им должное, старались.

Сначала Изабелла, потом Софи.

Последняя так проворно забралась к нему под мантию, Фабиан глазом моргнуть не успел. Сноровкой она напомнила ему Мэри.

Правда Мэри никогда не задавала таких тупых вопросов.

— Что это у нас здесь, — игриво протянула она, крепко сжав пальцами его член через брюки.

Впрочем, стоило сделать скидку на то, что Софи могла просто не знать более сложных фраз на английском.

— Ну, у меня стоит, — ответил он по-французски. В детстве отец приглашал им с Гидеоном учителя, и сейчас Фабиан пользовался теми остатками знаний, что остались в памяти спустя несколько лет. Правда конкретно эти слова пополнили его словарный запас многим позже. — Обычно это означает, что я хочу трахаться.

— Со мной? — томно прошептала она.

Ты тоже сойдешь, подумал про себя Фабиан, а сам тихо ответил ей на ухо, что ничего в своей жизни не желал сильнее.

Он потянул ее за собой и, шагая по коридору первого этажа, заклятием проверил первые несколько дверей. За каждой из них были люди.

Неудивительно, праздник-то в самом разгаре.

— Пойдем-ка сюда, — пробормотал Фабиан, рывком открывая дверь дальнего чулана, пожалуй, самого пыльного во всей школе.

Софи была капризной, слегка надменной и за эту неделю успела наговорить кучу гадостей про местных девчонок, так что ему стало любопытно поглядеть на ее лицо, когда она увидит это местечко.

Такая и послать может. Впрочем, всегда найдется другая.

Но Софи состояние чулана ничуть не смутило. Она уверенно вынула палочку и парой взмахов привела грязные стол и пол в довольно сносное состояние.

«О-ля-ля, — подумал про себя Фабиан, снимая мантию и вешая на крючок. — Может, прав Крессвелл, и жениться нужно на француженке?»

Если только эта француженка не будет против его одержимости другой женщиной.

Софи тоже избавилась от своей мантии, затем деловито задрала платье и сняла трусы, аккуратно засунув их в карман.

Может, она еще и прическу рассчитывает сохранить в первозданном виде, усмехнулся про себя Фабиан.

Он, подражая ей, неспешно расстегнул брюки, достал член и, учтиво улыбаясь, водил по нему рукой, пока терпение Софи не лопнуло.

Она надула губы, поинтересовалась, долго ли он будет забавляться с собой, и велела сейчас же выебать ее.

Однако Софи пришлось подождать еще с полминуты: Фабиан, специально мотая ей нервы, неторопливо достал из кармана резинку, разорвал упаковку и надел на себя.

Она развернулась к нему спиной, оперлась ладонями на стол и отставила задницу.

Его это устраивало. Учитывая небогатую обстановку, так удобнее. И не нужно делать заинтересованное лицо.

Но сначала стоило напомнить Софи, что в Хогвартсе она в гостях.

— Уверена? Вдруг твое прекрасное платье помнется, — с фальшивой заботой поддразнил Фабиан, засовывая внутрь пару пальцев. У нее разве что по ногам не текло. — Я церемониться не буду.

Она ругнулась и попыталась так изогнуться, чтобы пальцы зашли глубже. Он тихо засмеялся и решил, что, пожалуй, хватит с нее.

Да и самому уже хотелось.

Фабиан, пока энергично ебал ее, мысленно сделал ставку на то, что старый щербатый стол все-таки выдержит.

Так и вышло, хотя ходил он ходуном.

Софи стонала так громко, будто хотела переорать скрип дерева и его стук о невысокий шкаф у стены.

А в перерывах между стонами бормотала что-то на своем. Фабиан смог разобрать лишь отдельные слова, а раз среди них были «пожалуйста» и «продолжай», сделал вывод, что ее все устраивает.

— Я не все понял, — выдохнул он, кончив спустя минуту или две после Софи.

Та с трудом стояла на ногах. Волосы растрепались, губы припухли, будто она с силой закусывала их. И платье помялось, разумеется.

Фабиан же предупреждал.

Но Софи это расстроило не больше, чем пыль на полках.

— Не ожидала, что англичане так хороши.

Фабиан чуть наморщил нос и подмигнул — девицы обычно писались от этого:

— Ну, не все, наверное. — Он заправил рубашку в брюки и одернул жилетку. — И мои предки были ирландцами, если что.

Софи, кокетливо посмеявшись над его замечанием, применила некоторое количество заклинаний, чтобы привести себя в порядок — даже ткань платья разгладила. Затем достала из кармана мантии трусы, надела их и повернулась к Фабиану, прижавшись к нему сиськами.

— Ты потрясающий, — проникновенно сказала Софи, подставляя губы под поцелуй, а после принялась поправлять платок на его шее, чтобы выглядел аккуратнее прежнего. Она молчала, пока не закончила, потом поглядела прямо в глаза и спросила: — У тебя есть любимая?

Возможно он неправильно трактовал это ее слово «любимая». Наверное, в этом контексте его стоило перевести по-другому.

Но оно понравилось ему.

Не любовница, не девушка, не пара. Хотя Софи наверняка имела в виду кого-то из них или всех вместе.

Лили не была ему ни любовницей, ни девушкой, но Фабиан хотел назвать ее любимой.

Он ведь никогда и никого так сильно не любил.

Моя любимая.

— Да.

— Ты ей изменяешь, получается?

— Каждый день.

Фабиан думал об этом.

Он однажды уже пообещал Лили оставить других девиц, если она захочет.

Но она ничего такого не требовала.

Понимает, что тогда Фабиан может потребовать того же и от нее.

И ей придется выбрать.

А Лили явно не хочет выбирать. Потому и просит его молчать.

Сегодня даже глаз не отвела, когда Крессвелл буквально оторвал его от Софи.

И против Мэри ничего не имеет, хотя та наверняка в красках ей описывает, как они с Фабианом трахаются.

Конечно, это же Лили. Для нее интересы Шмэри чуть ли не важнее собственных.

Наверное, ей так даже легче.

Кто вообще придумал эту чушь, что девушка может быть только с одним мужчиной.

Наверное, неуверенные в себе мужчины, хмыкнул Фабиан, проходя мимо французов, которые, судя по всему, были не прочь оказаться на его месте. Однако Софи им почему-то не давала.

Возвращаясь в Большой зал, он чувствовал себя слегка уставшим и, кажется, абсолютно протрезвевшим.

Вот теперь, пожалуй, можно взглянуть в глаза Лили.

Они с Мэри сами прибежали к нему в руки. Будто чуяли, как Фабиан хочет побыть с ними.

Такие красивые, обе.

Он даже на мгновение забыл, что правила элементарной вежливости требуют, трахнув девушку, проводить ее хотя бы до столика.

— Дорогой, я отбегу на часок, ты же не против? — Вот Присцилла молодец, помнит, чему учили на уроках этикета.

Он, разумеется, дал свое разрешение, а сам с удовольствием согласился на предложение Мэри позировать перед камерой.

Фабиан давно засмотрел ту единственную фотографию, которая у него была, до дыр, и если удастся заполучить хоть одну новую карточку, будет отлично.

Он держался изо всех сил, чтобы не обнять Лили сильнее и дольше положенного другу.

Намеки Мэри ему не понравились. Создавалось впечатление, будто она давно раскусила Фабиана и теперь просто издевается.

В такие моменты она смахивала на оголодавшую собаку, взявшую след.

Фабиан на дух не переносил убегать, ему проще было развернуться и отразить атаку.

Но он обещал Мэри вытравить из себя мудака.

А Лили поклялся, что от него ни одна живая душа не узнает, как он день за днем не дает ей опомниться. Зовет в Выручай-комнату якобы практиковаться в защите, а сам берет плату поцелуями.

И не стыдно тебе?

— Ты с кем из них?

Фабиан, подавая Руперту катушку с новой пленкой, замер и через силу усмехнулся:

— Ни с кем. Я сам по себе.