69. Прюитт (1/2)

Фабиан видел этот сон не в первый раз. И даже не в десятый.

Он видел его гораздо чаще, чем полагается видеть самый обычный сон.

Впервые высокая кованая дверь приснилась ему за пару лет до Хогвартса.

В забытьи Фабиан просто стоял и смотрел на нее, совершенно один.

Дверь выглядела неприступной и оставалась закрытой.

Он боялся ее.

Он точно знал, что за этой створкой обитает то, что навсегда изменит его жизнь.

Открылась она, когда ему едва исполнилось тринадцать.

Медленно, со скрипом распахнулась, но чья-то рука удерживала его от того, чтобы войти внутрь.

Фабиан был уверен, что все это происходило на самом деле — когда-то давным-давно.

Слишком осязаемо для обычного сна. Слишком детально. Даже спертый запах каморки, что скрывалась за дверью, застревал в носу на целый день.

Рука принадлежала сестре.

«Тихо, дорогой, — шептала сестра, — не бойся, я же с тобой. Мы просто узнаем, как все исправить».

Во сне Молли казалась ему совсем взрослой, хотя была подростком.

В то время она постоянно грустила — на Рождество, навещая его в больнице, все плакала и плакала, — и Фабиан не хотел ее расстраивать, поэтому решил вести себя хорошо.

Сон постоянно рвался, как старые носки.

Он стоял перед дверью, та со скрипом распахивалась, пятилетний Фабиан делал шаг внутрь, сестра дергала его за руку и просила не бежать вперед.

Но он чуял, что внутри ему скажут что-то важное.

Фабиан топтался на месте, пока на исходе его четырнадцатого года они с Молли наконец не оказались в темной клетушке перед щербатым столом. И такой же щербатой старухой.

Видение стало плотнее. Ощутимее.

Он слышал скрипучий — как дверь — голос.

Скрипела старуха.

Скрипела и скрипела чуть ли не каждую ночь — не заткнешь.

Говорила всякое.

Предупреждала. А он не послушал, хоть и старался изо всех сил.

Фабиан даже пожалел, что она вообще начала.

Правда никак не могла закончить.

Сон обрывался — старуха замолкала на полуслове.

Прюитт почти убедил себя, что сон был всего лишь сном, иначе как объяснить, что у него нет завершения.

Но ведь окончание есть, я просто его не помню.

Все воскресенье до самого вечера Фабиан провел в компании Минервы, Слагхорна и Изабеллы.

Гораций, напевая под нос, перебирал свои пластинки в поисках подходящих мелодий, Макгонагалл с Изабеллой наперебой диктовали пергаменту длинный список сначала приборов и блюд, затем украшений и заклятий, призванных привести замок в праздничный вид.

Фабиан был благодарен обеим, что не стали втягивать его в этот утомительный процесс. Сам он, воспользовавшись передышкой, успел настрочить полтора фута сочинения для Спраут на вторник.

Когда идеи иссякли, Изи свернула свиток и заверила Минерву, что сама отдаст распоряжения эльфам и старостам.

— Не волнуйтесь, профессор, я позабочусь о том, чтобы школа сверкала к завтрашнему вечеру.

— Спасибо, мисс Стеббинс, — с явным облегчением проговорила Макгонагалл. Наверное, она тоже на дух не переносила всю эту суету. — Я очень на вас рассчитываю.

Изабелла, улыбнувшись Фабиану, покинула Большой зал. Он подмигнул ей и спросил у Минервы, может ли быть свободен, но ответил ему Слагхорн:

— Как только мы определимся с культурной программой для гостей, мальчик мой. Я специально пригласил к этому часу… Лили, моя дорогая! — он всплеснул руками, глядя в сторону двери, и мигом забыл про Фабиана.

А Фабиан с таким же успехом забыл про Горация, потому что сегодня еще не встречался с Лили.

Не касался ее и не видел ее улыбку.

— Куда вы дели любезнейшего Дирка, девочка моя? — просиял Слагхорн, когда Лили подошла ближе.

Фабиан поднялся со скамьи, быстро обнял ее и поцеловал в щеку.

Он на короткое мгновение почувствовал пальцы Лили у себя на затылке, будто она хотела прижаться к его рту, но от такого поцелуя сегодня остался только привычный жест.

Секунда закончилась, и пришлось отнять Лили от себя.

— Любезнейший Дирк разбирается с третьекурсниками и их попыткой подвесить миссис Норрис над кабинетом мистера Филча, сэр, — сообщила она Слагхорну и скинула мантию. Шорты Лили на этот раз заменила штанами типа пижамных, с резинками у лодыжек; наверное, постеснялась предстать полуголой перед профессорами. — Без всякого сомнения, он скоро порадует всех нас своим присутствием.

Фабиан, возвращаясь на скамью, невольно улыбнулся тому, как витиевато она общается с Горацием, а тот, похоже, души не чаял в подобной манере.

Лили, раскланявшись с ним, подсела к Фабиану и тихо спросила, смогут ли они встретиться сегодня и продолжить занятия.

Он дал себе слово, что принятое им решение не сосаться больше с Лили никак не скажется на их тренировках.

Это ведь ничего не значило. Его решение.

Он по-прежнему с ума сходил от мысли, что Лили и Мэри могут оказаться под ударом.

Вчера они отрабатывали защитные сферы, способные защитить не только Лили, но и тех, кто рядом.

— Давай отсюда сразу пойдем? — прошептал Фабиан, незаметно сжав кончики ее пальцев под столом.

Это подобие близости было мучительным, но не более, чем ее полное отсутствие.

Лили смотрела на его рот, он видел — и поборол в себе желание поцеловать ее прямо сейчас.

«Любезнейший Дирк» явился через десять минут и с порога заявил, что «они с Эванс» уже придумали, чем порадовать французов.